Несколько мыслей по поводу сказанного сегодня В.В.Путиным

В ходе состоявшейся сегодня «прямой линии с президентом России» значительное внимание было посвящено тематике 70-летия Победы. Затрагивались и усилившиеся в последние десятилетия, особенно после прекращения существования СССР, проявления ненависти к этому великому историческому свершению нашей страны, да и к самой нашей родине в целом, как со стороны государств, скажем так, «традиционного Запада», так и тех, кто был превращён в его союзников уже в последние годы. Об этих попытках историко-идеологического реванша, включая установку на то, чтобы поставить в один политический ряд нацизм и так называемый «сталинизм» (ставлю это слово в кавычки, поскольку в отличие от понятия «нацизм» общепринятого определения этого понятия в России не существует), немало уже было и ещё будет сказано, и чего-то принципиально нового по данному поводу В.В.Путин не сказал. Тем не менее, одно из суждений президента, на мой взгляд, требует комментария, поскольку в нём осталась чреватая искажением смысла недосказанность. Речь идёт о его суждении по поводу «вины» руководителей Советского Союза за то, что такие попытки имеют место. «Наши предшественники дали определенный повод для этого. — сказал В.В.Путин. — Потому что после Второй мировой войны мы пытались навязать многим восточноевропейским странам свою модель развития и делали это силой — надо это признать. В этом нет ничего хорошего, и это нам „аукается“ сегодня».

Проблема здесь в том, что у слушателя или читателя может создасться впечатление о наличии у этих стран в те годы некой альтернативы «свободного определения своей судьбы» и выбора либо принадлежности к тому или иному миру (а в скором времени — блоку), либо нейтрального статуса. Такой альтернативы не было. СССР, с одной стороны, и США и Великобритания, с другой, находились в те годы в состоянии острейшего военно-политического противоборства, и это накладывало отпечаток на всю их международную стратегию и внутреннюю политику.

Все мы помним, что превращение государств, расположенных на западных границах нашей страны, в так называемый «санитарный кордон» с целью оказания на неё дополнительного военного и политического давления началось сразу после 1917 года и продолжалось до 1939 года. Но мы иногда забываем, например, как усилиями французского олигархата при участии союзников был задавлен созданный по инициативе французских коммунистов Народный фронт, сумевший за короткий период своего существования сыграть полезную роль в борьбе с нацистской угрозой, надвигавшейся на Францию, и всю Европу. После войны левые настроения во Франции вновь пошли в гору и вновь были задавлены при активном участии США и Великобритании. Усилиями англосаксов симпатизировавшие СССР коммунисты и социалисты были после Второй мировой войны разгромлены и в Греции, причём более жестоко, а когда к 1967 году левые настроения в этой стране вновь испытали подъём, в Афинах в результате военного переворота у власти был поставлен диктаторский режим так называемых «чёрных полковников».

Говорить, что советское руководство навязывало восточноевропейским странам именно «свою модель развития», является упрощением: воплощение идей социализма и народной демократии в каждой из них имело свою специфику. Не это, однако, главное. Главное — это то, что дать странам Восточной Европы возможность «развиваться свободно» было равнозначно тому, чтобы не препятствовать Западу в скорейшем возвращении их в число своих сателлитов и инструментов враждебной политики по отношению к СССР (то есть в то качество, в котором мы наблюдаем их сегодня). Поступи руководство СССР таким образом, и наша страна не успела бы набрать достаточно сил, чтобы быть в состоянии предотвратить горячую третью мировую войну. В этом случае у восточноевропейских стран была бы гораздо более незавидная судьба, чем качество союзников СССР с вытекающими из этого как издержками, так и преимуществами (сравните показатели их промышленного и сельскохозяйственного роста за 1960-1970-е и за 1990-2000-е годы). Этой альтернативой была бы судьба выжженной земли, причём не по вине СССР, а по вине его западных противников.

В этом смысле — а у руководства СССР в отличие от распространяемых сегодня по понятным причинам стереотипов была способность думать не только о навязывании планете своего общественно-политического строя, но и о её, планеты, будущем в целом — и у самого Советского Союза не было возможности «развиваться свободно». Имея это в виду, читатель, думаю, согласится, что сравнение послевоенной внешнеполитической линии советского руководства с современной политикой Вашингтона, который, по словам президента, «примерно так же» пытается навязывать свою модель «практически по всему миру», тоже не выдерживает критики.

В современном историческом реваншизме Запада нам «аукается» не сила послевоенного руководства СССР, а слабость внутренней и внешней политики Горбачёва и Ельцина, от некоторых черт которой мы так до сих пор и не избавились.