О некоторых откровениях Хаменеи и тезисах Рухани

Госсекретарь США Джон Керри призвал американских конгрессменов не мешать заключению окончательного соглашения с Ираном по его ядерной программе. 12 апреля в интервью телекомпании CBS Керри призвал законодателей «сдержать огонь» до тех пор, пока не будет заключен окончательный договор. Затем в интервью телекомпании ABC госсекретарь сообщил, что намерен обсудить эту тему в конгрессе. При этом он признал, что по Ирану «остаются некоторые нерешенные вопросы». А на пресс-конференции в Панаме президент США Барак Обама заверил, что Вашингтон «сохраняет вариант с санкциями на тот случай, если Тегеран нарушит соглашение».

На первых порах Иран праздновал победу, поскольку речь идет о международном признании легитимности его мирной ядерной программы. Но затем последовала интрига за интригой. Верховный лидер аятолла Али Хаменеи заявил, что доверяет иранским переговорщикам по атомной проблеме, однако опасается обмана со стороны некоторых представителей «шестерки» международных посредников. По его словам, «спустя всего несколько часов после завершения переговоров американцы опубликовали документ, и их версия соглашений противоречила тому, о чем реального договорились». Допустим, это так. Почему же тогда молчат другие участники «шестерки» и не вносят свои коррективы в документ, если «американцы выступают со своей версией»? Глава МИД Франции Лоран Фабиус, выступая на заседании французского парламента, лишь отметил, что заявление Хаменеи "свидетельствуют о сохраняющихся разногласиях по ядерной программе между исламской республикой и международной «шестеркой». А еще больше ситуация запуталась после того, как президент Ирана Хасан Рухани, выступая в эфире иранского государственного телевидения, предупредил: «Мы не подпишем никакого ядерного соглашения, если не будут сняты все санкции в этот же день. Мы хотим добиться взаимовыгодной сделки со всеми участниками ядерных переговоров».

Первая часть его заявления связана с дискуссией, которая велась между Тегераном и «шестеркой» в ходе лозаннского цикла переговоров. Согласно имеющейся информации, иранская сторона настаивала на «пакетной» отмене всех ограничений в торгово-экономической и финансовой сферах в обмен на соглашение. США были намерены сначала подписать договор, а потом обсудить «поэтапное» снятие санкций по итогам инспекций. Логично и другое: провести на этапе подготовки окончательного документа соответствующую международную инспекцию в Иран, выверить технические позиции и после этого выходить на окончательный текст, так как в Лозанне Иран поставил свою подпись под предварительным соглашением. Согласно подтвержденным участниками переговоров официальным сообщениям, «шестерка» международных посредников и ИРИ договорились, что две трети иранских мощностей по обогащению урана будут приостановлены в течение 10 лет, а программы поставлены под международный контроль на 25 лет. Сейчас, по оценке Фабиуса, работа ведется по двум вопросам: о гарантиях того, что у Тегерана «не останется возможности для военной направленности» ядерной программы, а также о снятии санкций. В этом смысле противоречиво прозвучало заявление заместителя министра иностранных дел Ирана Аббаса Арагчи. С одной стороны, «наши ракеты, как баллистические, так и другие, не будут находиться под наблюдением или контролем другой стороны», а с другой стороны, Тегеран «полностью отвергает пребывание иностранных наблюдателей на своих военных объектах под предлогом мониторинга за соблюдением страной мирной ядерной программы». Противоречие здесь состоит в том, что одно дело — вести мониторинг за научными центрами, на которых предположительно происходит разработка ядерной программы (ядерный центр в Натанзе и Исфахане, комплекс в Фордо, атомный реактор на тяжелой воде в Араке), другое — переход под международный контроль стоящих на вооружении иранских ракет.

Вернемся ко второму тезису президента Рухани о «взаимовыгодной сделке со всеми участниками ядерных переговоров». Их шесть, пять постоянных членов Совбеза ООН плюс Германия, которые поставили свои подписи под Лозаннским соглашением. Но для Рухани это не означает того, что существует факт «сделки» со всеми. Некоторые нюансы раскрывает французское издание Slate.fr: «В течение пяти лет европейская дипломатия поддерживала связи с Тегераном, несмотря на все сложности. Американцы же по-настоящему заинтересовались переговорами лишь после возникновения реальных перспектив. С иранской точки зрения участие США было ключевым: Тегеран больше интересовали переговоры с главным американским „шайтаном“, чем с европейскими „шайтанами“ рангом поменьше. Иран хотел добиться именно от Вашингтона признания за ним статуса региональной державы и возвращения в мировую экономику. Поэтому перед Лозанной большая часть дипломатической работы (особенно в последние месяцы) была проделана на двусторонних встречах американского госсекретаря Джона Керри с его иранским коллегой. Эти беседы зачастую вызывали раздражение у европейцев, в первую очередь — у французов, которые всегда болезненно относятся к сохранению своего ранга и независимости. Отсюда сдержанность, с которой Париж отозвался о нынешнем рамочном соглашении. В Елисейском дворце подчеркнули стремление прийти к надежному и прочному договору, дав понять, что сейчас речи о нем пока не идет». Это как раз и выводит нас на вывод, который ранее сформулировало ИА REGNUM: промежуточное соглашение в Лозанне формировалось в значительной степени под влиянием двухсторонних договоренностей США с Ираном, а между остальными участниками «шестерки» были достигнуты какие-то компромиссные договоренности, о которых пока ничего не известно.

Проговорился и глава МИД Великобритании Филип Хаммонд: «Это намного больше, чем многие из нас могли представить еще полтора года назад, и это хорошая основа для того, что, как я верю, может стать хорошим соглашением. У нас сохранятся разногласия с Ираном по многим другим вопросам, включая некоторые региональные аспекты. Но всеобъемлющее соглашение повысит уровень доверия, ответственности и улучшит диалог между всеми сторонами и, что важнее всего, позволит избежать ядерной гонки вооружения в регионе». Из этого следует, что в двухстороннем диалоге Вашингтон — Тегеран, который проходил параллельно переговорам с "шестеркой, затрагивались аспекты региональной политики Ирана, которые не входили в повестку дня переговоров по ядерному досье, но выстраивались в какую-то взаимосвязь. Что касается России, то, как заявил заместитель главы МИД РФ Сергей Рябков, зафиксированные в резолюции Совбеза ООН санкции должны быть сняты с Ирана одновременно с подписанием соглашения по ядерной программе. Такое возможно, поскольку после этого Тегеран получает возможность быстро расширить торгово-экономическое сотрудничество с большинством государств, в то время как для США снятие санкций в полном объеме сопряжено со сложными процедурами в конгрессе, на что понадобится определенное, возможно, длительное время. Вот почему Вашингтон, по словам главы пресс-службы госдепартамента США Джеффа Ратке, предпочитает поэтапный цикл по отмене эмбарго, связывая это с выполнением взятых Ираном перед «шестеркой» обязательств в ядерной сфере. Между тем именно одномоментное, а не поэтапное снятие санкций является одним из главных требований, которые выдвигает Тегеран, но которое может быть заблокировано американцами в СБ ООН.

Вашингтон использует в отношении Ирана жесткие приемы и не церемонится. Глава Пентагона Эштон Картер заявил, что вооруженные силы США могут уничтожить иранские ядерные объекты модернизированной противобункерной бомбой, которая «способна поразить комплекс в Фордо». Но, считает Deutsche Welle, «американцы и лидеры стран ЕС отказываться от договоренностей с Тегераном не намерены». Давление на Тегеран со стороны Вашингтона будет продолжаться с нарастающей силой. Теперь интрига в другом: успеет ли иранская дипломатия разыграть новую геополитическую «карту» и окажутся ли у нее соответствующие сильные партнеры до 30 июня, дня подписания окончательного соглашения по ядерному досье? И не получится ли так, что «шестерка» сама разыграет «карту» Ирана в своих интересах? Однозначного ответа на эти вопросы пока не существует. К тому же окончательный документ должен пройти в Иране процедуру ратификации, и мало кто знает, как его воспримет Революционная гвардия Ирана.