Форма единства украинского государства

Сейчас достаточно актуальным является вопрос относительно функциональности украинского государства. До какой степени вообще можно говорить о его существовании? Что реально может Порошенко? Для начала перечислим функции, которые в украинском государстве не выполняются.

1. Недавние события с Коломойским еще раз показали — центральная киевская власть лишена контроля над регионами. Причем касается это не только ЛДНР и Крыма. Но и, например, Днепропетровской области. Справедливости ради следует отметить, что украинские президенты и раньше право назначения глав администраций имели только формальное — кандидаты обычно согласовывались с региональными элитами. Исключения были редки и касались в основном Крыма и Севастополя. Но вот право отставки губернатора у президента всегда было абсолютным, да и возможности назначения других чиновников (прокуроров, скажем) раньше были более однозначными, чем сейчас. Как-то уж очень лицемерно выглядят заявления Порошенко о недопустимости федерализации в условиях, когда он не имеет возможности отправить в отставку главу областной администрации.

2. На современной Украине очень сильно размыто право государства на насилие вообще и его же исключительное право на содержание военизированных формирований. Опять же, относится это не только к ЛДНР, но и к Коломойскому, в чью феодальную армию входят не только незаконные формирования «Правого сектора», но и вполне официальные территориальные батальоны и даже отдельные части ВСУ (вроде 25-й бригады), не говоря про контроль над УВД и УСБУ на «своих» территориях.

3. Современное украинское государство не контролирует границы. Они расположены где угодно и как угодно. Причем крымский участок российско-украинской границы не просто до конца не демаркирован, а и вообще не существует (в отличие от разделительной линии между Украиной и ЛДНР).

4. Существенно разрушен суд. Собственно, и раньше нельзя было сказать, что суд был так уж независим, но после ряда решений украинского парламента, которым он сам выносил судебные решения и карал судей, суд как государственный институт еще более ослаб.

Теперь о том, что же на Украине все-таки еще существует.

1. Бюджетно-финансовая система. Собственно говоря, контроль Киева над бюджетом и эмиссионным центром — именно то, что определяет сохранения какого-то подобия централизованного управления страной. Пока эта система не развалилась, сохранять видимость «единой краины» достаточно просто. Хотя бы просто потому, что для украинских чиновников распределение бюджетных средств — важнейший элемент собственных доходов и собственной власти. Крушение этой системы может быть либо следствием дефолта и окончательного разрушения валютной системы, либо реформа бюджетной системы по схеме «снизу — вверх». Дефолта США, скорее всего, не допустят, а вот реформа же бюджетной системы — обязательный элемент децентрализации. Недаром в АП придумывают различные схемы, которые позволят оставить все расходы на местах, а доходы направить в Киев. Даже если ценой этого окажется коллапс социальной инфраструктуры по всей стране.

2. Киев сохраняет дипломатическую монополию — все внешние сношения идут через МИД и/или АП. Заключение каких-то юридически значимых соглашений возможно только через официальные органы, и какими бы ни были сильными внешние связи других политических игроков, особенного значения это не имеет. Основная, на настоящий момент, угроза этой монополии — именно прямые отношения с властями ЛДНР, которые навязываются Киеву Минскими соглашениями. Это опасно не само по себе, а по той причине, что ЛДНР (в отличие от «Коломойского каганата») уже имеет независимую систему внешних сношений, причем — юридически не ничтожную. Диалог с республиками Донбасса размывает дипломатическую монополию Киева.

3. Проведение выборов. Пока выборы являются единственным механизмом легитимации (в том числе — внешней) власти на Украине, монополия на их назначение и проведение является существенно важным элементом зависимости региональных элит от Киева. Собственно, насколько важно это право, продемонстрировала еще Тимошенко, протащив через Раду решение о досрочных выборах в Киеве в 2008 году. Даже при том, что ей не удалось ни свергнуть Черновецкого, ни лишить его большинства в горсовете. Опять же, существенная угроза — проведение сепаратных выборов и референдумов. Недаром у Киева столь нервная реакция на проведение таких мероприятий в ДНР и ЛНР, хотя, казалось бы, достаточно было бы объявить их юридически ничтожными…

Резюмируя сказанное, отмечу, что, несмотря на утрату большинства административных и политических инструментов власти в регионах, Киев все еще сохраняет финансовые и институциональные возможности влияния на них. Именно это позволяет говорить об Украине (за вычетом Крыма и ЛДНР) как о единой, хотя и далеко не унитарной стране. Однако почти любой шаг в направлении федерализма (а они, безусловно, будут) подрывает территориальную целостность страны. Те меры, которые год назад послужили бы демократизации, сейчас будут служить разрушению.