Ужасное вчерашнее убийство карикатуристов-террористов террористами-исламистами в Париже представляет много пищи для размышлений, и не только в области абстракций о гранях допустимого, за которыми свобода слова превращается в разжигание религиозной ненависти, рассуждения эти для пользы дела должны быть и конкретными в режиме здесь-и-сейчас. Так вот, возможно ли подобное здесь и сейчас в современной Латвии?

С русской стороны в Латвии за все годы после выхода из СССР не было и нет ни одного СМИ, в основе редакционной политики которого была бы ставка на рознь и ненависть между русскими и латышами. Однако такие издания есть со стороны латышей, например, пресловутые газеты DDD и Latvijas Avīze, и если бы методология терроризма была бы в русском духе, то редакции упомянутых латышских СМИ уже бы умирали в своей крови на белом снегу, для пущей выразительности гнилости плодов латышской этнократии в цветах государственного флага, которым она прикрывается. А ещё есть такая Элита Вейдемане, неугомонная разжигательница ненависти латышей к русским, она замглавред в относительно умеренной и солидной латышской газете NRA, но она годами пишет такое, что за это под раздачу могла бы случайно попасть и вся редакция NRA.

Нет, со стороны русских в Латвии такое едва ли возможно, лишь если только в ответ. Возможно ли такое со стороны латышей против русских несмотря на отсутствие объективных предпосылок к такому?

Хочется верить, что нет, но признаки такой возможности имели место быть. Была же в Риге кровавая попытка латышского неонациста Шишкинса взорвать Памятник воинам Советской Армии — освободителям Советской Латвии и Риги от немецко-фашистских захватчиков (Памятник Победы). Было в преддверии языкового референдума и одно неудавшееся покушение со стороны подобных Шишкинсу на жизнь одного из лидеров местного русского движения…

Если межэтническая напряжённость в Латвии и перейдёт в русло кровавое, то лишь в случае появления русской крови на руках латышей, и латышским спецслужбам следует молиться всем богам, и службу свою нести так, чтобы русской крови здесь не пролилось, ибо спрос за неё будет таким, что современные латышские лидеры задумаются о необходимости последовать примеру Гитлера 30 апреля 1945. «С приходом русских в Берлин, Гитлер боялся, что Рейхсканцелярию обстреляют снарядами с усыпляющим газом, а потом выставят его напоказ в Москве, в клетке»,- после самоубийства Гитлера рассказывала Траудль Юнге, личный секретарь Гитлера, идеологическими родственниками которого являются власть имущие в современной Латвии.

Кстати, возвращаясь к святому для большинства русских латвийцев Памятнику Победы, на домашней странице латышского издания DDD в январе 2015-го проводится опрос, вопрос которого поставлен так: «Не надо ли бы снести возведённый в Задвинье памятник Победы, который в народе зовут монстром победы, у которого ежегодно 9 мая толпятся оккупанты и колонисты всех поколений?» (в оригинале на латышском — Vai jānojauc Pārdaugavā uzslietais Uzvaras piemineklis, ko tautā sauc par «uzvaras monstru», pie kura ik gadu 9. maijā pulcējas visu paaudžu okupanti un kolonisti?).

Русский язык является родным для 37,2% населения Латвии, это необходимо учитывать для понимания величины беды в случае перехода латышско-русского противостояния в Латвии из ныне холодной стадии в горячую, что вполне может стать следствием многолетней политики этноцида русских в Латвии. Для сравнения: удельный вес мусульман во Франции вчетверо меньше, чем русских в Латвии.