Евгений Крутиков. Москва должна подтолкнуть Александра Анкваба к диалогу с оппозицией
Событиям в Сухуме еще не дали устойчивого определения. Тут и "попытка переворота", и "революция", и "бунт", и много чего еще появится в зависимости от политической оценки. Некоторое недоумение, которое вызвала в Москве попытка отрешить президента Абхазии
Самым неразумным было бы немедленно навесить на происходящее в Абхазии какой-нибудь словесный ярлык и потом исходить уже из политического смысла, вложенного в это искусственное определение. Например, объявить действия оппозиции "цветной революцией" и соответствующим образом в дальнейшем на это все реагировать. Тут, если задаться целью, легко можно будет найти чью-нибудь "руку", поскольку Абхазия (как и Южная Осетия) находятся в "прифронтовой зоне" идеологической войны и поиски "внутренних врагов", как и навешивание ярлыков, там обычное дело. Богатая фактура всегда найдется.
В Абхазии, в отличие от РЮО, действуют развитые механизмы общественной дискуссии, причем не только парламентского свойства. Это и архаично-демократические народные сходы, и оппозиционная пресса, и различные движения, ассоциации и клубы по интересам. Причем, тематика этих дискуссий в последнее время сводилась именно к обсуждению тех требований, которые сейчас озвучиваются представителями оппозиции. Первая и, скорее всего, главная тема - будущий путь развития республики.
Изначально это обсуждение велось в плане экономического теоретизирования, причем весьма высокого качества. Предлагались даже несколько разумных программ улучшения экономического положения в республике не только с опорой на курортную отрасль. Озвучивали эти программы в основном представители несистемной оппозиции, ветеранские организации, традиционно очень влиятельные. Общий вектор - усиление государственности и независимости - сомнению до самого последнего времени не подвергался, просто предлагались различные пути выхода из системного кризиса, в котором оказалась республика в последние годы.
Никто ничего не готовил в тайне, никто не планировал переворотов или иных насильственных действий. Дискуссия шла сама собой, развивалась по своим внутренним законам, которые в подавляющем своем большинстве были непонятны московским "кураторам", которые не привыкли внимательно вникать в особенности менталитета и общественной жизни "подопечных". Привычка "администрировать" ситуацию в Абхазии и Южной Осетии по тем же лекалам, что и, например, в Подмосковье, сформировалась в Москве довольно давно, но в прошедшем году достигла пика своего влияния. Абхазская и югоосетинская правящие элиты умело подыгрывали этому, поскольку такая встроенность в московское видение ситуации их полностью устраивала и устраивает. И в этом плане Александр Анкваб и
Но взрывоопасная обстановка в Абхазии сложилась не мгновенно. Анкваб в последний год был вынужден даже сменить привычную ему высокомерную манеру поведения на более открытую. Он несколько раз принимал участие в дискуссиях с оппозицией, втягивался в пререкания с парламентскими фракциями, но делал это со свойственной ему агрессивностью. Это закономерно приводило не столько к диалогу, сколько к поиску врагов и все тому же навешиванию друг на друга ярлыков. Конструктивного общения не получалось именно в силу личностных причин, а межличностные отношения в Абхазии и Южной Осети - критически важный элемент внутренней политики. И дело даже не в малой численности населения (хотя и это важно), а в менталитете, в особенностях, если хотите, политического бытия, в котором каждый имеет свою точку зрения, а то и по две на дню.
В то же время сама повестка этих дискуссий, если бы они получили конструктивное звучание, могла бы действительно дать толчок к позитивному развитию республик. В первую очередь речь идет о выработке некой далеко идущей программы реформирования экономики республики, которую предполагается создать на основе общественного консенсуса. Понятно, что пока нет общего видения, что это такое вообще могло бы быть, но есть хотя бы ясно выраженное желание заглянуть в будущее, за горизонт и наметить цели, к которым должна стремиться республика. В РЮО этого нет и в помине, там общественная дискуссия о дальнейшем развитии государственности вообще отсутствует, и даже парламентские выборы не сдвинули этот камень с горы, хотя по всем законам практической политики должны были.
Можно предположить, что критическая масса общественного возмущения была достигнута именно сейчас не только потому, что само внутреннее противостояние в Абхазии длилось в вялотекущей фазе довольно долго. Есть и несколько внешних причин, из-за которых взрыв произошел именно сейчас и так не вовремя.
Чисто экономическая составляющая: курортный сезон на носу, а его успех далеко не так очевиден, как в предыдущие годы. Конечно, конкуренция Крыма несколько преувеличена в силу все-таки пока его труднодоступности и дороговизны с неоднозначным сервисом. Но многие годы, даже на пике посещаемости, курортная сфера в Абхазии стагнировала, мало кто вкладывал деньги в ремонт инфраструктуры, например, хотя определенные успехи все-таки есть. Было бы совсем странно, если бы их не было вовсе, но никакого радикального прорыва в этой особо важной для Абхазии отрасли экономики так и не случилось.
Причиной такой стагнации в самой республике называют сложившийся стиль правления, не дающий возможности прорасти чему-то новому. А сменить стиль правления - это требование уже политическое, которое закономерно вытекает из экономического анализа. И если Александр Анкваб и его окружение к экономическим диспутам еще как-то были готовы, то поступиться привычной механикой действий они, конечно же, не могут. Дискуссия в такой обстановке автоматически переродилась в крик и опять же навешивание ярлыков (а куда там без этого?), а это в обществе, исторически склонном к стихийной демократии на грани анархии, должно было закончиться взрывом.
Все это видели, включая Анкваба и Москву, но никто ничего не делал. И тот, и другие ничего не делали, потому что не хотели и не могли.
Если с президентом республики все понятно, то поведение Москвы представляется как минимум спорным. Есть "куратор" Абхазии и Южной Осетии в статусе помощника президента РФ, есть целый штат специализированного управления в администрации президента, великой и ужасной, есть посольство, в конце концов. Весь этот высокооплачиваемый батальон государственных служащих во все глаза проглядел назревавший кризис. Хотя, повторюсь, никто ничего не скрывал, тайных заговоров не плел, все дискуссии велись публично, никаких "засланных агентов" нигде не было, оранжевые ленточки никто никому на набережной не раздавал, покрышками под покровом южной ночи по деревням не запасался.
А теперь справляться с этим со всем придется уже не в рамках "общественной дискуссии", а в совсем иных условиях, близких к государственному кризису.
Требования оппозиции, особенно в экономическом блоке, весьма разумны, и если их выслушать толком, осмыслить и переформатировать, они вполне пригодны в качестве новой платформы общественного развития республики. Более того, такой поворот никак не ущемляет интересы Александра Анкваба как президента, если он, конечно, намерен, мыслить именно категориями государственной пользы, а не личными. В персональном плане - да, ему придется поступиться значительной частью властной вертикали, поскольку новая экономическая политика автоматически приведет к сокращению госконтроля над всеми сферами жизни.
Даже сейчас у него есть время начать новый диалог с оппозицией, поскольку никто не жаждет крови, никто не собирается сжигать его рабочее место и кричать при этом что-то незабываемое. Насколько он и его окружение готовы к такому повороту событий - большой вопрос. Многое сейчас зависит и от Москвы. У Александра Анкваба за годы правления выработалось двойственное отношение к позиции России. С одной стороны, он, безусловно, опирается на московскую поддержку, даже сейчас он обратился в российское посольство, а не куда-то еще, а с другой - он привык "убалтывать" российских чиновников, подстраиваться под их менталитет и именно таким образом добиваться неких преференций республике и себе лично. Кстати, примерно по этой же схеме функционирует и югоосетинский правящий класс, правда, с некоторыми оговорками.
Какой "месседж" сейчас получит Анкваб из Москвы, и, главное, как он его интерпретирует - ключевой момент кризиса. Практически все силы Москвы брошены сейчас на украинское направление и "неожиданный" кризис в Абхазии оказался, ну, очень не вовремя и не к месту. Москва потратила титанические усилия (в рамках общего своего буддистского созерцательного бездействия на этом направлении), чтобы в РЮО и Абхазии ничего подобного не происходило. А тут нате вам всем. В речах московских чиновников сейчас звучит даже нотка обиды типа "мы же их так просили, а они". И это при том, что кризис развивался совершенно открыто, наглядно и очевидно.
До парламентских выборов в РЮО остались и так уже критично мало времени, чтобы Москва вдруг снова вспомнила о ее существовании. Естественной реакцией в такой обстановке станет новая фаза "закручивания гаек" с целью, "чтоб чего не вышло". Ключевое слово "стабильность", которое в Цхинвале уже в зубах завязло, приобретает новый, угрожающий оттенок. На самом деле, подобный кризис в РЮО сейчас практически невозможен, поскольку ни одна общественная сила не обладает хоть сколько-нибудь внятной и вменяемой политической и экономической программой. Бесконечные кухонные и "фейсбучные" споры ни о чем - их ведут люди, к практической политике непричастные просто от безделья. А представить некую долгосрочную программу вывода республики из затяжного кризиса никто не то что не смог, а даже не попытался. Как Москва ни уговаривала весь 2013 год. Уговаривала, уговаривала и, в конце концов, перестала. Утомилась от безысходности.
Нет никаких сомнений в том, что выборы в РЮО действительно пройдут в обстановке пресловутой стабильности с вполне себе допустимой явкой, но в довольно грязной атмосфере, перенасыщенной личными выпадами и копанием в белье. А вот после выборов начнется самое интересно. Изобретение ex machine правительства, назначение на обещанные в рамках предвыборной "торговли" посты (или неназначение, что, кстати, более свойственно - "кидать" людей уже вошло в привычку у некоторых ключевых местных фигур), дележ парламентских комитетов и кресла спикера. Вот на этом этапе возможно, что угодно, поскольку количество обиженных и обделенных вырастет в разы, а предложить какую-то объединяющую общество платформу никто не может.
Проснется ли к этому моменту Москва до такого агрегатного состояния, чтобы дать себе труд действительно разобраться во внутренних процессах, кипящих под крышкой в Абхазии и РЮО, зависит от накала обстановки на Украине. Все силы, включая эмоциональные, брошены именно туда, а на Абхазию и Осетию просто ничего не осталось. Некоторые лидеры политических партий, идущих на парламентские выборы, даже обращаются в Москве к известным политтехнологам с просьбой "выделить" им "ручных" наблюдателей на выборы, поскольку добровольно туда мало кто собирается ехать. Мир политтехнологий и пиара во многом построен на саморекламе, а Украина сейчас более выигрышна в этом плане. Даже эта паразитичная сторона практической политики сейчас потеряла интерес к Южной Осетии и Абхазии, что, может быть, конечно, и по-своему хорошо, но то же характеризует общемосковское отношение к происходящему.
Сложно представить себе, что Москва утратит контроль над регионом из-за всего этого. Но осадок уже остался неприятный. Абхазия и Южная Осетия - важный элемент национальных интересов РФ, запускать обстановку в которых по сюрреалистическим мотивам как-то непрофессионально, что ли. Да, в таких странах и с такими людьми работать сложно, эмоционально травмоопасно и нервно, но превращаться в статуэтку Будды на берегу медленной реки нельзя, хотя и очень хочется. Из проплывающей по ней лодки только рукой помашут. И не факт, что приветливо.