Социальная инженерия и критическое мышление Евгения Волкова

Сложно не интересоваться «критическим мышлением», если пытаешься заниматься критикой. Да даже если просто получаешь гуманитарное образование, то постепенно начинаешь задаваться вопросом: «А как же так получается, что существует столько альтернативных точек зрения на мир и человека — все одновременно?» Кто и что вам «проповедует»? С какой «кафедры» нынче сообщается «единственно верное» учение. Как научиться анализировать и понимать происходящее? Что значит «мыслить умело»? Если для конкретных областей знания: шахматы, готовка пиццы или проектирование самолётов ещё более менее есть определённость и проверяемость, то в анализе таких систем, как общество, религия, политика, философия, искусство… Рефлексия и попытки провести грани «правильности» традиционно сложны. Стоит ли говорить, что за любыми «очевидными» консенсусами (либеральный, патриотический, атеистический, религиозный, корпоративный etc.) обнаруживается при ближайшем рассмотрение довольно сложная борьба идей, идеологий, мировоззрений. Кто является чьим «агентом влияния»?

Евгений Волков публикует сотни научных статей, разрабатывает десятки курсов, переводит несколько толстых западных книг, выступает экспертом в судах, консультирует, отдыхает от критического мышления на Крите, часто проводит и открытые семинары, на которые может прийти любой желающий. Иногда условно-бесплатные. Последнее такое событие, на котором я оказался, было в Московском околоинтеллектуальном кафе «Кочерга», где чтят рационализм, модные значки, какао, языки программирования и 3D-принтеры… Народу на семинар пришло немного.

…Что значит «мыслить критически»? Особенно в России, где, как мы знаем, «научный коммунизм и атеизм» советского периода сменился почти средневековыми верами в «Бога», «гороскопы» и «поп-звёзд». А размышлять критически над переделом собственности как-то не принято. Разве что с пистолетом. Да и вообще почти во все эпохи было «горе от ума». Конечно, я несколько утрирую. Но нынешняя ситуация распада общества и идеологий вынуждает искать новые основания рациональности. Кажется, так пишут в диссертациях.

За подробностями можно отправиться на сайт учёного. Или найти его интервью и лекции. А ещё лучше семинары. Чтобы получить полноценное представление о ценностях, образе мысли и идеях, где у вас сложится своё впечатление о критическом мышлении. Забавно, что с Евгением Новомировичем Волковым мы какое-то время (правда, в разные годы) прожили в одном закрытом военном городке. Что добавляет драматизма вопросу об «открытом обществе». И его врагах. И о разных попытках построить «новый дивный мир». Всё-таки отчество моего собеседника примечательно… Жаль, что мы не коснулись в интервью темы «веры отцов» и вообще отцовских фигур и критики их.

Это интервью, разумеется, сугубо ознакомительное, ибо обречено на некоторую неизбежную поверхностность. Особенно, поскольку оно проходило (в силу географии и занятости) в наименее симпатичном мне варианте: как ответ на письменные вопросы по «Скайпу». В этом смысле, увы, не удаётся ни полностью передать живое, часто сбивчивое, философствующее «сознание вслух», ни дождаться письменной выверенности. Я, как интервьюер, сознательно избегал любой полемики. И только иногда был вынужден сдерживать поток лекторской речи собеседника. Текст ответов приведёт предельно близко к аудиозаписи. Вопросы сохранены и были даны заранее. Во всяком случае тема познания нам интересна. В остальном наши ценности и интеллектуальные траектории местами очень отличаются. Что не мешает (надеюсь) общению.

К чему мы вас и приглашаем.

Что значит мыслить критически? Штука такая… Вообще со словами с любыми формулировками какими-то, терминами. Мы как-то привыкли их понимать буквально (смеётся). Это как раз тоже часть критического мышления. Есть слова-термины, а есть значения, которые… Есть что-то, что стоит за ними. Например, мы обычно различаем, что есть «этикетка», а есть то, что за «этикеткой». На что этикетка наклеена. Ну ещё есть известное выражение Козьмы Пруткова по поводу того, что написано на клетке и чему не надо верить… Глазам своим. Соответственно, это совершенно неправильно. То есть, во всяком случае, совершенно осторожно надо брать просто какой-то термин. В данном случае «критическое мышление» и вот добиваться того, что такое «критическое мышление». Критического мышление, два слова, по-английски «critical thinking», это некая такая достаточно универсальная этикетка, которую наклеивают… Кому на что хочется, на то и наклеивают. Поэтому спрашивать, что такое «критическое мышление», в таком виде не совсем верно. Можно спрашивать, например, скажем, меня, «что я предпочитаю», точнее «на какой феномен» я предпочитаю клеить эту этикетку «критического мышления». И что я имею в виду, когда я говорю про критическое мышление. И в таком варианте это получаются вполне конкретные модели, концепции. В этом смысле можно сказать: такие продукты, научные и практические. Но я говорю во множественном числе, потому что как минимум два таких близких и равнозначных продукта, которые существуют, они очень близки и почти что идентичны за некоторыми вариациями. Это две конкретные модели, которые были разработаны конкретными специалистами. В конкретной стране, в данном случае в Соединенных Штатах Америки. Одна из таких моделей, соответственно, имеющих документ, то есть когда меня спрашивают, что такое «критическое мышление», то я говорю, что это модель, концепция, разработанная, в частности, по инициативе Американской философской ассоциации, ну, скажем, не столько разработанная, сколько оформленная и закреплённая в конкретном документе в конце 80-х годов. Есть документ, который называется «экспертный консенсус», доклад, он называется «Дельфи доклад», дельфи — это по Дельфийскому методу, по которому он делался. Это метод выработки экспертного консенсуса. Поэтому называется Дельфи доклад об экспертном консенсусе, о критическом мышлении, то есть о том, что это такое и как ему обучать. И этот экспертный консенсус он вырабатывался в течение двух лет. Нескольким десятками специалистов разных направлений. И в 90-м году был написан официальный доклад, который опубликован был тогда на английском. Я его в начале 2000-х перевёл, вначале частично и где-то лет десять назад уже полностью окончательно перевёл основной текст этого документа, где даётся описание конкретных когнитивных умений и когнитивных (и не только когнитивных качеств), с точки зрения этой группы экспертов, которые в основном согласились с теми формулировками, которые в этом документы были написаны (смеётся), и, соответственно, были там закреплены. Есть ещё очень близкая модель, она называется модель Поля-Элдер. Это опять-таки по фамилиям двух специалистов, опять-таки американских. Два профессора, профессор Ричард Пол, или Поль, не знаю, тут фамилия с мягким знаком или без. И Линда Элдер. Это лидеры. Ричард Поль уже, к сожалению, покойный, а Линда Элдер в данный момент является президентом Foundation of critical thinking, это такая международная ассоциация американская, очень известная, которая существует уже порядка сорока лет. И, соответственно, занимается и разработкой, и продвижением критического мышления прежде всего в системе образования. И вот именами двух лидеров этой ассоциации обозначена та модель, которой придерживается этот фонд критического мышления. И у них тоже очень чётко описанная модель, которая состоит из 35 стратегий, 35 аспектов. Есть соответствующие документы, публикации, материалы, сайт. И ежегодно проводятся конференции, на которые они допускают только тех участников, которые с этой моделью согласны (усмехается). Это не совсем такой демократический принцип, но они авторы этого, и они имеют на это право. Вот им интересно развитие только своего продукта, своей модели.

Я понимаю. Это одна часть. Сейчас я покороче дам вторую. Саму идею. Сам «термин критическое мышление», он имеет историю более ста лет, хотя тоже имеет американское происхождение. И, по сути дела, критическое мышление, почему именно «критическое» — это отдельный, хотя и существенный вопрос. Но фактически это модель наилучшего мышления, известного на данный момент человечеству. Скажем так. То есть «наилучшего» — имеется в виду наиболее продуктивного, наиболее эффективного. Наиболее разработанного, проработанного и имеющего доказанную историю своей конструктивности и эффективности. И фактически это некий синоним научного мышления, но идея была такая, которая возникала ещё примерно сто лет назад, что вот учёные занимаются чем-то и своими замечательными разработками принесли уже столько счастья человечеству, но они же ведь как-то работают своими мозгами, своей головой, и как-то они это всё делают прекрасно, хорошо, а вот почему бы не взять и не научить всех остальных людей пользоваться всем этим замечательным научным мышлением, которым пользуются учёные. И эта идея, я ещё раз говорю, она имеет более чем столетнюю историю, то есть это опять-таки вполне конкретный прагматический заход. Есть успешные люди, есть вид деятельности, они работают мозгами, они мыслят. И почему бы вот их мышление как бы не скопировать. Понять, как оно устроено, и этому устройству и его возможностям обучить как можно большее количество людей.

Сам вопрос я немного прочитал… Про «саентологов», так? (Долгая пауза). По сути дела, это вопрос о деструктивных культах. Чем они отличаются от других культов. И фактически это вопрос для меня о признанных и непризнанных сортах верований. И в каком-то смысле я давно эту аналогию применяю. Вот есть ситуация, например, с наркотиками. Есть, например, «разрешённые» наркотики, а есть «запрещенные» наркотики. Вот есть, например, спиртное. Та же, например, водка, которая практически свободна, то есть она свободно продаётся. Есть ограничение по возрасту, но это… Не столь существенно. И по времени продажи. Но это тоже некритично. И, соответственно, запрещена марихуана и что-то ещё подобное. Но, кстати, в целом ряде государств она теперь тоже становится разрешенной. И меняется список запрещенных и разрешенных. То есть наркотиков, которые, скажем так, можно на каких-то основаниях употреблять, а какие-то нельзя, при этом, например, разрешенные наркотики, то же самое спиртное. Оно может быть по своим последствиям для здоровья гораздо опаснее, чем наркотики некоторые запрещённые. Но получается так, что это некие такие случайные исторические обстоятельства, которые привели к такой ситуации, и никакого логического или какого угодно фактологического обстоятельства не имеет. Соответственно, ситуация, которая складывается с теми же самыми религиозными верованиями — это ситуация не «правильности» или «неправильности», потому что это всё достаточно… (смеётся), то есть в разной степени, кто и как их оценивает и определяет. То есть это фактически случайно сложившаяся историческая ситуация на данный момент. И, соответственно, какие-то религиозные направления оказались признанными и интегрированными в так называемый «нормальный социум», а какие-то оказались на периферии и, соответственно,… как это… получили «плохой пиар», при том что они имеют достаточно много объективных причин, чтобы такой плохой пиар получить, но это, я ещё раз повторяю, что всякие попытки определить чётко какие-то границы «деструктивных культов» и «недеструктивных культов» по отношению, по каким-то признакам чисто религиозным, вероучительным… То есть они фактически существуют, но они никаких реальных оснований не имеют. Вот светские специалисты, которые этой проблемой занимаются, они всегда стояли на такой позиции, что они ничего не имеют против «свободы слова» и «выбора любой веры», которую человек предпочтет, и в демократическом обществе — это альфа и омега… Но самое главное — это практика, то есть это какие-то конкретные, попадающие в общем-то под уголовный и прочий кодекс преступления против личности и против общества. Соответственно, скажем, в тех же европейских странах, например, в Германии, была попытка разработать и принять закон о регулировании «психорынка», психомаркет. В Италии была попытка в своё время разработать и предложить принять закон, который назывался «закон о манипуляции», то есть об опасных манипуляциях. Тоже, по сути дела, о каких-то психологических и прочих моментах. Но вот эти попытки… Оказалось, что ни в Германии, ни в Италии они не получили поддержки. Про германский закон я меньше представляю, но вот, скажем, попытка принять закон о регулировании манипуляций. Он в современном обществе тут же наталкивается на то, что ну в общем-то огромное количество методов манипуляции, они опять же являются или фактически, или подспудно принятыми, или общераспространенными, и опять же вопрос встаёт: кому разрешено их применять, а кому нет. Но вот пример последний с замечательной, кстати, аналогией — это закон о фейках. Закон о борьбе с фейками, который у нас Госдума приняла. И там было же выделено понятие, как это там, как они это там назвали, «традиционные средства» массовой информации. Тоже замечательно, да? Как «традиционные религии». И вот «традиционные средства информации» практически освободили из-под действия этого закона о фейках. Ну вообще восхитительно. Соответственно, вся пикантность ситуации с деструктивными культами заключается в том, что как только ставится вопрос о том, за что же их по-настоящему надо бы как-то приструнить, то тут же обнаруживается, что по многим своим методам и приёмам и повадкам они не сильно шибко отличаются от, как сказать (смеётся), «традиционных» каких-то организаций и видов деятельности. И, соответственно, единственное, за что их можно шельмовать, что вот они такие какие-то… Ну то есть придумывать, собственно, за что их можно шельмовать. Хотя есть одна вещь, на которую очень многие деструктивные культы… Ну вот тоже «Аум-Синрикё» (организация, деятельность которой запрещена в РФ), в Джонстауне. Которые оказались в общем-то повинны в массовой гибели людей. В «Аум-Синрекё» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) был конкретный террористический акт. Но вообще это не важно, в какой организации, она там религиозной является или нерелигиозной. Тот же самый ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) в этом отношении показателен. То есть организация может перейти какие-то границы и просто стать обычной преступной, террористической организацией, и понятно за что. Но вот действительно распространенная проблема — это, на самом деле, мошенничество. Это разнообразное мошенничество. И разнообразные финансовые преступления. Ведь ту же саентологию, того же Хаббарда гоняли по всем морям и океанам, и он там же энное количество лет плавал просто в открытом море, потому что везде ему грозил арест за нарушение налогового законодательства. И у этой организации как-то всё более менее утихомирилось, когда они в начале 90-х годов заключили какое-то секретное соглашение с Американской налоговой службой. И это такое дело тёмное. До сих пор покрытое мраком. Как же это у них получилось? И там часто встаёт вопрос, за какие деньги. Но во всяком случае вот — получилось. Они как-то свои налоговые дела урегулировали и в общем и целом всё у них стало тип-топ. И, по сути дела, основные нарушения — это мошенничество, это обман. И, соответственно, всякие финансовые, налоговые, чёрный нал. И прочее, и прочее… А то, что там те или иные практики приносят какой-то вред. Но опять-таки это уже нужно серьёзно доказывать в каких-то…Наносят-то они наносят, но опять-таки это требует таких исследований и самое главное очень серьезных и трудно организуемых, если их делать и организовать, то тогда встанет вопрос об анализе многих других практик, многих других организаций.

Ок. Вопрос тренировки мета-навыков… Это сейчас, кстати, эта тенденция получает всё большее развитие и очень интересные конкретные воплощения и реализации, это неизбежный и вполне логичный процесс, что разнообразные виды образования и обучения, то есть это не только среднее и высшее образование, это и профессиональное образование. Вообще, подготовка человека на том или ином рабочем месте. Или понятие тоже общего образование. Есть общее среднее, а есть общее высшее. Бакалавриат у нас должен давать общее высшее образование. А специализироваться по-настоящему люди должны уже в магистратурах. И, кстати, в связи с тем же критическим мышлением здесь связь очень прямая обнаруживается, что, когда люди изучают какое-то множество конкретных дисциплин и множество конкретных видов деятельностей, где какая-то своя терминология, свои виды деятельности, свои словари, свои разные традиции, и, соответственно, свои сложившиеся какие-то сообщества и свои традиции, и свои ритуалы. Всякая глобализация и развитие науки и техники, они, в конце концов, выявляют, что люди, занимаясь вроде десятком разных видов деятельности, а очень многое, что они там делают, чем они пользуются, чем они работают и как они работают — они используют какие-то очень похожие и фактически идентичные методы, подходы, логики, модели и много чего другого. И тогда, естественно, встаёт вопрос, а что же мы тогда… Получается колоссальное дублирование. А с другой стороны, идёт очень быстрое исчезновение традиционных дисциплин. Они быстро меняются, и в общем-то это становится абсолютно тотальной потребностью и необходимостью того, что люди вступили в ситуацию когда они вынуждены часто переучиваться или там доучиваться, и, соответственно, вот эта идея — давайте мы как-то попробуем выделить, опять же как-то описать, структурировать какие-то базовые «мета-навыки», «мета-знания», «мета-модели» и так далее… И, соответственно, тут, кстати, то же самое критического мышление — это та реализация, которая одна из первых появилась. Она просто раньше всех выявилась, и раньше всех реализовалась в так замечательных продвинутых технологиях и продуктах. И продемонстрировала свою достаточно существенную эффективность. И поэтому вот эти техники, например, формулирования вопроса, да. Это действительно универсальные техники. Это действительно как те же навыки мышления определенные, они имеют как в той модели Поля-Эльдера, я называл — 35 стратегий, прекрасно описанные, и они имеют абсолютно универсальный характер, и они используются независимо от того, чем вы занимаетесь, в какой дисциплине вы работаете или на каком рабочем месте. Эти 35 аспектов или эти типы вопросов или стратегий формулирования вопросов — они везде будут одинаковы. Они, конечно, не могут быть разучены в чисто абстрактном виде, но эти методики тоже достаточно хорошо отработаны уже не первое десятилетие. Как переделывать существующие учебные программы, ничего не меняя в учебнике в смысле содержания, так сказать, какой-то дисциплины, а меняя просто методику подачи. Методику работы с материалом. Плюс ещё какие-то конкретные занятия по критическому мышлению. А когда обучающиеся должны применять эти навыки, отрабатывать, а при этом на конкретных занятиях по критическому мышлению им это объясняют, они с этим работают, они это рефлексируют. Что они работают с одними и теми же навыками, логиками, моделями. На разном материале.

Я действительно вспоминаю 90-е годы с колоссальной благодарностью, прежде всего потому, что это время, которое дало мне возможность полностью, то есть радикально сменить линию своей жизни, линию своей судьбы, поскольку такие возможности открылись. Когда я ушёл из вуза, ушёл в свободную деятельность, ушёл в практику, ушёл в практическую психологию, в судебную экспертизу, в консультирование, и, соответственно, в свободное преподавание, в свободное образование. И практически получил опыт свободы, свободы выбора, свободы творчества, свободы мышления, свободы… То есть всех реальных свобод. Но свобод не «от чего-то», а свободы именно «для чего-то». Открылась свобода для реализации, для творчества, для выбора, для поисков себя (смеётся) для поисков своего предназначения. И, соответственно, в этом отношении как там ни было тяжело экономически, финансово, это было непросто, но в общем я испытывал в то время огромный жизненный и творческий подъем. И, собственно, практически полностью обязан ему, то есть если бы того времени не было, я бы не знаю сейчас, что бы я делал и кем я был. То есть фактически это просто в каком-то смысле с нуля заново выстроенная жизнь, которая меня полностью удовлетворяет. В плане личной такой свободы-возможности. В этом смысле это было, можно сказать, одно из самых удачных времён для критического мышления. Кстати, у нас тогда даже действовало 11 центров по продвижению критического мышления, это были центры организованные фондом Сороса, это институт «Открытое общество». Там, правда, было критическое мышление… не очень хорошая модель применена, но во всяком случае тогда это было. Сейчас этого нет. Соответственно, свобода — это вещь, которая… то есть это не вещь, но это некое состояние, некие условия. То есть может быть свободный человек в несвободном обществе, хотя может быть ему очень трудно, тяжело. Есть замечательная такая книга, одна из моих любимых, называется «Социальное конструирование реальности» двух западных социологов Питера Бергера и Томаса Лукмана. И они там в одной из первых глав пишут, что человек это вообще первое и единственное свободное существо во Вселенной, они там очень интересно это обосновывают, я с ними во многом согласен. То есть вообще-то человек это как социальное существо, эволюционно предназначен быть свободным (грустно смеётся). То есть как сказать…(Смеётся) Человек не рождён, но сделан эволюцией, чтобы быть свободным, то есть мы эволюционно «заточены» под свободу. Другое дело — как мы её реализуем. А дальше возникает вот такая штука, что вот эти свободные Homo sapiens, именно ставшие свободными, потому что они стали социабельными, и это как раз такой очень интересный момент… А дальше они стали создавать себе, то общество, которое они стали создавать. И, по сути дела, сами себя во многих отношениях закабалили и выстроили различные формы самозакабаления, самоограничения свободы. И политические, экономические, ментальные и прочее… А теперь вынуждены выбираться из того царства несвободы, которые свободные существа выстроии сами же себе свободно и непринужденно. А теперь они пытаются возвращать себе свободу. Вот так бы я сказал. То есть идут попытки возвращения себе свобод. И возвращение к себе как к свободным существам. Этот процесс очень тяжёлый, сложный. И тут существуют колоссальные провалы. Причём, что кстати очень примечательно, что как раз лозунги свободы и борьбы за свободу, и вот то, что мы эволюционно заточены под свободу — это в какой-то степени объясняет, но проблема в том, что огромное количество раз эти поиски и обещания «свободы», они использовались для того, чтобы эту свободу как раз отнять, ликвидировать. И в этом смысле как раз это опыт большевистский, опыт России, так сказать, «коммунистической-большевистской», советской, Советского Союза, это как по выражению философа Александра Зиновьева — «зияющая вершина», но «зияющее» то пропасти… да? И он этой игрой слов, собственно, это и имел в виду, что это, конечно, была не вершина, а это одна из самых глубоких пропастей, куда люди попали именно за иллюзией свободы. Одни обманывали, а другие были рады обмануться. При том что Сталин был, конечно, одним из самых омерзительных людей в человеческой истории. Это… но собственно, тут такое количество объективных фактов, что оспаривать эту оценку можно конечно, но это смешно… Но это, знаете, как с лидерами культов. Он, собственно говоря, тоже был лидером культа. Это типичный психопат во главе культа. И, собственно, Советский Союз был большим деструктивным культом. Проблема в том, что это, к сожалению, взаимная игра. То есть взаимная игра этого «гуру», деструктивного лидера и какой-то значительной массы людей, которая готова удовлетвориться иллюзией хотя бы чего-то какой-то и любыми возможностями самообмана воспользоваться. Только бы не брать на себя ответственность.

Это, кстати, в какой-то степени продолжение… И я давно это говорю, не знаю, как это именно там… Конкретно в России я могу это точно сказать. Вся эта история проходила с моим участием на моих глазах — практически все люди, по крайней мере кого я знаю, с кем я работал, а они все были выдающиеся специалисты, которые начали заниматься этой проблемой в России в 90-х годах. Проблемой деструктивных культов. Они спустя примерно десять лет, ну плюс-минус… Десяти лет хватило. Мне, кстати, тоже. То есть десять лет работы по спасению жертв деструктивных культов приводили специалистов к полному отказу работать в этой области. Категорическому отказу. И люди говорили: «Всё, я ухожу, и мне вообще про это не говорите, не звоните. Ко мне не обращайтесь и меня забудьте». И я ещё раз подчёркиваю, что это как раз люди, которые очень искренне и огромную массу сил и времени на это тратили и, собственно, посвящали себя полностью и без остатка и потом также радикально и также решительно со всем этим порывали. Это не значит, что они там оправдывали или отказывались от негативных оценок. Но принципиально, с моей точки зрения, и это то, с чем я столкнулся, меня тоже побудили практически «завязать» с деятельностью в этом направлении, это то, что ну практически нулевая эффективность. Ну мало найдётся людей, которые готовы заниматься тем, что практически не имеет никакого результата, никакой пользы. То есть речь идёт о том, что обращение родственников, друзей, их огромное количество и это продолжает быть. Но любые формы попыток помочь тем, кто непосредственно находится в сектах, культах. Они в 999 случаях из тысячи — они оканчивались ничем. И, соответственно, вы можете продолжать этим заниматься, но если вы понимаете, что результат в следующие десять лет будет такой же, то мало кого это может увлечь. И для меня таким решающим моментом было, и это тоже было через десять лет примерно, когда я этим занимался, когда я понял, что я имею дело не с какой-то изолированной проблемой, но специфической, а это, как сказать, просто чуть некий заостренный и такой более экзотический пример проблемы, которая присуща ну абсолютному большинству живущих людей… И, соответственно, это ну… Я в своё время это так назвал, что это иммунодефицит культуры, такой некий «вич» культуры. Это, конечно, не совсем такая корректная метафора. Это такой общекультурный иммунодефицит. Я это назвал «новой социальной безграмотностью». То есть проблема заключается в том, что когда мы говорим о культуре, то культура — это мощная вещь, но культура — это прежде всего огромное количество спонтанных и инерционных процессов, и которые складывались там тысячелетиями и продолжают работать и сегодня ежедневно. И так культура, которая складывалась столетия и тысячелетия со всем функционированием социальных и образовательных институтов и содержанием образования среднего и высшего. Они оказались… И система социализации на уровне семьи. И общая культура общества. Они оказались просто в колоссальном разрыве с тем, как меняются условия жизни людей и требования к тому, чтобы в этих условиях быстро и эффективно и в здоровом варианте приспосабливаться и адаптироваться к этим условиям. То есть это колоссальный разрывы. И деструктивные культы, но вот их современный расцвет считается где-то конец 60-х годов, по крайней мере в западном мире, он очень точно и чётко связан с тем, что закончилось традиционное общество и началось действительно современное… То есть традиционное общество перестало работать. И стало возникать то общество, которое мы сейчас видим. И вот, обратите внимание, стало возникать даже в самых развитых и продвинутых странах, то есть вот Соединенные Штаты, да, Великобритания, мы сейчас видим разделение общества пополам. Фактически когда говорят про «консерваторов» и «либералов», на самом деле это всё… извините… но это всё ерунда. Это не про консерваторов и либералов. Это, там тоже много всего другого, и я не говорю, что там либералы замечательные. И левые это тоже большая головная боль. Что они что-то умеют, правильно делают и правильно говорят. С точки зрения тех проблем, которые стоят. Но вот это деление общества пополам. Этот европейский кризис, британский, американский. С этим популизмом и всем остальным. Вот это всё проявления. То есть это сейчас уже стало видно на таком разломе уже наций. Пополам. Какие там «деструктивные культы»? Нации ломаются на этом. Ломаются на том, что они. То есть вы можете обучать программированию, информационной грамотности. Но ломаются на социальной безграмотности. То есть люди не знают ничего о себе. Люди ничего не знают о функционировании общества, социума, то есть они фактически не обладают элементарной научной информацией. О свой жизни. О самих себе! Именно в том виде и в том качестве, который необходим в первую очередь для успешного функционирования и жизни именно в современном обществе. Это связано с тем, что это требует колоссальных усилий социальной инженерии, применительно к социальным вещам. И то же критическое мышление, разработка этих моделей, методов, предмета. Это частный случай. В одном аспекте. Но таких аспектов их несколько таких существенных, помимо мышления. Потому что это касается вообще картины мира. Понимания коммуникации. Понимание социального взаимодействия. Своей зависимости от общества. Зависимости общества от вашего поведения индивидуального. И так далее. И кстати, ну, вот интересный такой момент, я не так давно несколько лет назад натолкнулся на очень интересный документ. Это стандарты компетенций для высших учебных заведений американских, которые разрабатывает американская ассоциация колледжей и университетов. Ну это основная организация или их там несколько. И они ещё где-то там в 2007 году, они разработали вот такой стандарт. Называется валидная, то есть достоверная, оценка эффективности в высшей школе. И они разработали такой документ замечательный. Очень чёткий и ясный из 16 рубрик. В этих рубриках чётко прописаны основные показатели, и они предлагают различным колледжам и университетам принять этот стандарт за основу, так вот весь этот стандарт, все эти 16 рубрик — это 16 рубрик про социальную грамотность! При этом неважно, кого готовит колледж — биологов или там историков, математиков или кого-то. У них прописано, что человек, который учится в вузе, он должен по этим 16 рубрикам, он должен получить определенный уровень компетенций, и они все относятся к к-а-ч-е-с-т-в-а-м г-р-а-ж-д-а-н-и-н-а. Владение критическим мышлением, дискуссией, выспрашиванием, анализом, социльной активностью, участием в деятельности общины, в которой человек живёт. И так далее. И вот они это видят так. То есть неважно, какой конкретно специальности учат. Это первое, чему должен научить колледж или университет.

По поводу прагматического смысла обучения критическому мышлению… Есть такое понятие, замечательный такой термин, в английском языке — street smart, как бы такая «уличная мудрость», и есть определённый талант. То есть есть люди достаточно талантливые, которые без особых университетов, а просто так на улице, то есть я не знаю везде, где ни попадя, во всяких подворотнях могут научиться тому, как реально функционирует общество. И — ну я не знаю — общество, экономика, бизнес… Но я ещё раз подчеркиваю — не по учебникам! Мы помним «жизнь учили не по учебникам», а как-то по-другому … Какие-то поэтические строки (прим. «Просто я работаю волшебником» Колмановского). А вот что прямо называется — из самой реальной жизни. И потом умеют встраиваться в различные структуры и потоки. И, соответственно, вовремя нужное ловить в мутной водичке. И благодаря этому делать замечательно… Но это одни. Потому что можно найти немало примеров, но, к сожалению не у нас. Хотя вот, скажем, в науке карьера связана с критическим мышлением. Ну то есть я имею в виду реальная карьера в реальной науке, а не то, что у нас там бывает зачастую. А если говорить о какой-то успешности в бизнесе, во власти, то это да, там это не всегда к чему-то приводит, и может быть иногда нередко наоборот препятствует какой-то успешности, потому что человек с критическим мышлением, он может очень энергично сталкиваться со средой, которой как раз просто противопоказано применение критического мышления. Но проблема вот в чём. Когда всё-таки нужно решать какие-то серьёзные проблемы. Общество, какие-то там властители, они неизбежно упираются в то, что вот есть специалисты, есть разработки для решения этих проблем. Или их нет. И вопрос критического мышления — это не вопрос конкретного успеха конкретного человека. Это просто вопрос выживания человечества. Ну не хочет человечество быстро осваивать критическое мышление, ну просто быстрее сдохнет. Вот.

Я про то, что когда мы говорим про индивидуальный успех — не успех… Но я хочу сказать, что индивидуальный успех, он заключается в том, что если уж мы совсем уж не заизалируемся в России, то через несколько лет при благоприятном стечении обстоятельств… Вообще-то специалисты по критическому мышлению будут «топ» востребованными специалистами во всех направлениях, потому что это становится международным стандартом. Просто de facto и de iure. Ну, во-первых, вы никуда не устроитесь на работу без теста на критическое мышление, как сейчас это есть в Соединённых Штатах. В Соединенных Штатах уже есть довольно давно в любой фирме, куда вы ходите подать application, то есть заявку на прохождение собеседования, то вам вначале предлагают на сайте этой организации пройти тест на критическое мышление, по результатам этого теста вам говорят: приходите на собеседование или не приходите на собеседование.

И да, кстати! Ко мне уже обращался из одной очень крупной корпорации российской один специалист, которого уже тестировали по критическому мышлению, а он получил низкий балл, и он обратился ко мне, чтобы я провёл его обучение, чтобы я его «подтянул». Потому что если он не подтянет критическое мышление, ему может грозить сокращение.