Что делать, если враг взял Москву? Сурский рубеж в тылу СССР

ИА REGNUM 30 сентября 2021 года при участии Российского военно-исторического общества провело в пресс-центре ИА REGNUM (г. Москва) научную конференцию «Память народного подвига: тыл СССР и Сурский рубеж, 1941−1942 г.». Кандидат исторических наук, главный редактор ИА REGNUMМодест Колеров в своём докладе ответил на вопрос, что значила бы для судьбы нашей страны утрата Москвы в 1941—1942 годах?

Стратегический тыл СССР в конце 1941 — начале 1942 года и место в нём Сурского рубежа

Необходимо поместить Сурский рубеж в общий план стратегии Советского Союза в Великой Отечественной войне и реальных событий октября 1941 года, когда принималось решение о создании Сурского оборонительного рубежа и затем начиналось его строительство в самых трудных, экстремальных погодных и бытовых условиях.

Мы хорошо знаем, что самые трудные дни битвы под Москвой, когда гитлеровцы вплотную подошли к столице, в ключевые дни 14, 15, 16 октября 1941 года остро стоял вопрос об эвакуации союзных органов власти из Москвы. И значительная часть центральных органов власти эвакуировалась в Куйбышев, а также в Казань и далее. Поэтому мы, при всём нашем глубочайшем уважении к подвигу нашего народа, должны постоянно задавать себе вопросы: какова была стратегия СССР на случай утраты Москвы, на какой тыл должна была опираться наша страна на пути к безальтернативной Победе, какие дополнительные внешние угрозы возникали для нас, то есть насколько велик был риск, что в случае падения Москвы в войну против СССР вступят Япония на Дальнем Востоке и Турция в Закавказье? Что значила бы для судьбы нашей страны утрата Москвы в 1941—1942 годах?

Конечно, мы отдаём себе отчёт в том, что окружённая с востока, предположительно через подмосковный Ногинск, Москва сопротивлялась бы, безусловно, не хуже Сталинграда, очень долго, и врагу это сопротивление Москвы стоило бы очень дорого. Но и нам это стоило бы почти катастрофы. Не говоря уже о страшном психологическом ударе от этого для всей страны, утрата Москвы, утрата её как столичного и коммуникационного центра означала бы в первую очередь с военной точки зрения прямую и серьёзную угрозу резервной столице — городу Куйбышев (ныне — Самара). Поэтому Сурский оборонительный рубеж имел своей приоритетной задачей защиту именно тыловой столицы. На карте фронтов декабря 1941 года хорошо видна эта прямая линия угрозы. Центральное звено этой обороны — Чебоксары, Чувашия. Чебоксары находятся на географической прямой линии угрозы в направлении Казани, а затем на Ульяновск и Куйбышев.

Естественно, надо понимать и исследовать степень изученности этого вопроса. И здесь нас ждут неожиданные открытия: выдающийся, очень знающий специалист Виктор Николаевич Земсков, историк принудительного труда, трудовых мобилизаций, ГУЛАГа, плена, потерь, непосредственно перед своей кончиной в 2015 году успел опубликовать обзорное исследование об оборонительных рубежах СССР по всей линии советско-германского фронта в 1941—1942 годах. Это детальное описание оборонительной линии к западу и северу от Москвы: Ленинград — Ржев — Вязьма — дальше на восток Селигерский оборонительный рубеж — потенциально Ярославский рубеж (добавим от себя: и фрагментарные узлы обороны Владимира и Иваново). К югу от Москвы в 1942 году принципиальным стало сооружение обороны Сталинграда, которое стало острой, кричащей необходимостью после нашего поражения под Харьковом, когда открылось пространство для тяжёлого наступления врага прямо на Волгу и далее на Каспий и Баку. В этом общем плане строительства к востоку от Москвы В. Н. Земсков упоминает и Сурский оборонительный рубеж, но только упоминает, буквально одним словом. Он ничего не знает о нём. Но если мы смотрим на систему оборонительных рубежей в декабре 1941 года, то вот эта центральная часть уже строящегося Сурского рубежа — находится на расстоянии прямого удара ровно сразу за Москвой. На случай утраты Москвы, когда самой главной проблемой должна была стать защита нового политического и экономического центра СССР, который историографически можно называть «вторым индустриальным центром» СССР. Именно его пределы и должен был защищать Сурский рубеж.

Уже после кончины В.Н. Земскова в нашей литературе стали появляться региональные, частичные или краеведческие сведения, исследования о строительстве оборонительных узлов, укрепрайонов вокруг Иваново и Владимира, важнейших участков Сурского рубежа вне Чувашии и Чебоксар: в Горьковской (ныне Нижегородской) области, Пензенской области и других сопряжённых с ними регионов — Мордовии, Татарии, Марийской республики. Всё это уже сейчас даёт хорошую основу для создания единой истории Сурского оборонительного рубежа и Казанского обвода. Осталось лишь принципиально поместить Сурский рубеж на стратегическую карту войны.

Мы понимаем, что само по себе строительство Сурского рубежа, конечно же, не было гарантией того, что он выдержит удар гитлеровской армии в случае взятия Москвы. Когда крупное судно тонет в море, оно создает вокруг себя воронку, куда всасывается всё окружающее. Есть подозрение, опасение, что окружение Москвы, так же, как окружение и пленение наших сотен тысяч солдат под Харьковом, которое в итоге довело фашистов до Сталинграда, создало бы такую же «стратегическую воронку» и восточней Москвы. Такая же брешь во фронте, который на юге откатился до Сталинграда, здесь, вокруг Москвы, конечно, представляла бы огромную угрозу для строящегося и уже в январе 1942 года очень вовремя законченного Сурского рубежа. Но никто из нас не может быть уверен, даже, скорее всего, мы можем с уверенностью опасаться того, что нашей Красной армии было бы очень трудно противостоять этому удару врага и массовому отступлению наших сил.

Какие важные вопросы мы как исследователи и как люди должны себе задавать в рассмотрении возможного сценария стратегических последствий падения или окружения Москвы?

Весной 1942 года, когда успешное контрнаступление Красной армии под Москвой отодвинуло фронт чуть-чуть дальше на Запад, работы на Сурском рубеже были прекращены, а новый провал фронта под Харьковом развивал наступление врага уже южнее. Но военно-строительные и бюрократические системы управления рубежами были сохранены. Это значит, что сама нужда в защите стратегического тыла (то есть — и понимание потенциальной стратегической угрозы ему) сохранялась. В этом и состоит главный, второй, вопрос — стратегический, кроме технического, кроме военно-строительного. По моему глубокому убеждению, эвакуация промышленности из Центра СССР, которая и составила в очень значительной степени упомянутый «второй индустриальный центр», дала производственные результаты только в мае 1942 года. Для справки: задача создания «второго индустриального центра» СССР была впервые поставлена его руководством уже в 1925 году, одновременно с курсом партии на индустриализацию. Но сила партийного влияния, партийного лоббизма Ленинграда — крупнейшего военно-промышленного центра, Украины — как южного ресурсного центра, была неподъёмна, непреодолима для Сталина. Он писал Кагановичу на рубеже 1920-х и 1930-х годов: нам нужно соединить уральскую промышленность с угольным Кузбассом, нам нужно построить железную дорогу, мы не можем нигде взять рельсов, отнять их у украинского Донбасса. Потому что промышленный лоббизм, приоритет в промышленном планировании всегда был у украинской партийной организации и у ленинградской. Переломить их волю Москва не смогла. Индустриализацию начала 1930-х годов можно рассматривать лишь как основу «второго индустриального центра». Только эвакуация 1941−1942 годов реально создала второй индустриальный центр. По состоянию на 1941 год до 75% ВПК СССР находились в Ленинграде, абсолютно угрожаемое положение которого было реализовано тут же в 1941 году в ходе блокады города Гитлером и Маннергеймом.

При этом хорошо понимаемая, произнесенная с самых высоких союзных партийных трибун угроза агрессии с Запада всегда называла её ближайшие цели — Ленинград и Украина. «Второй индустриальный центр» был жизненно необходим, но он так и не был создан до конца перед войной. А закончила его создание эвакуация промышленности в 1941—1942 годах.

Это значит, что окружение и падение Москвы даже при уже построенном Сурском рубеже не имело бы главного: рубеж есть — а «второго индустриального центра» ещё нет. На чём строить оборону дальше? Это первый вопрос — научный. Нападут ли после падения Москвы на СССР — с востока Япония, а с юга Турция? Мог ли Китай удержать Японию от агрессии против СССР в случае падения Москвы?

Это и есть настоящий, подлинный, исторический и народный контекст для строительства Сурского рубежа. Строить рубеж на случай падения Москвы и не думать, как мы будем жить и бороться после падения Москвы, сопротивляться и побеждать, нельзя. Советский человек 1920−1930−1940-х годов прекрасно знал место СССР на глобусе и хорошо понимал, что означает падение Москвы.

Тот факт, что в декабре 1942 года на пике своего продвижения в глубь территории СССР враг дошёл до Сталинграда, не мог не оживить в сознании стратегического руководства страны значение Сурского рубежа.

В это время «второй индустриальный центр» СССР уже работал. Но в новых условиях. Исследователи знают, что вплоть до послевоенного времени в Советском Союзе не существовало единой системы ПВО. А ПВО страны, находившаяся, кстати, в системе НКВД, называлось МПВО — местная противовоздушная оборона. Гитлер рисовал план нападения на СССР, план «Барбаросса» до вертикальной известной линии — от Архангельска до Астрахани. Поэтому и столица эвакуировалась в Куйбышев, но не дальше: её при линии фронта по состоянию на начало 1942 года не достигали бомбардировщики. А когда фронт сдвинулся до Сталинграда, как минимум часть «второго индустриального центра» была уже досягаема для авиации врага. И в этой картине опять как принципиальное, центральное место, закладной камень — возникал Сурский рубеж — жив ли он, выдержит ли он удар? Но наши герои победили в Сталинграде в начале 1943 года — и угроза прямой смерти отодвинулась.

Доклад кандидата исторических наук, главного редактора ИА REGNUMМодеста Колерова «Стратегический тыл СССР в конце 1941 — начале 1942 г. и место в нём Сурского рубежа» на научной конференции ИА REGNUM и Российского военно-исторического общества 30 сентября 2021 года «Память народного подвига: тыл СССР и Сурский рубеж, 1941−1942 гг.».