На рубеже XIX—XX веков российская политическая оппозиция проходила полосу переосмысления предыдущей теоретической и практической работы и, делая соответствующие выводы, пыталась найти адекватный ответ времени.

Красное знамя социалистической революции

В. И. Ленин, при всех идейных расхождениях с народниками, называл российскую социал-демократию преемником народовольцев в борьбе с самодержавием. (И, кстати, в советском «пантеоне» борцов за свободу народовольцам было отведено достойное место). В «Манифесте Российской социал-демократической рабочей партии» говорилось, что «…партия продолжает дело и традиции всего предшествовавшего революционного движения в России; ставя главнейшей из ближайших задач партии в ее целом завоевание политической свободы, социал-демократия идет к цели, ясно намеченной еще славными деятелями старой «Народной воли» [1].

Илья Репин. Тайное собрание. 1883

Партия социалистов-революционеров, объявившая о своем создании в январе 1902 года, позиционировала себя как идеологических преемников народничества, при этом пытаясь проанализировать и учесть ошибки предшественников. В связи с этим необходимо сказать о том, что понятие «социалист-революционер» появилось гораздо раньше, чем произошло объединение ряда кружков народнического толка в одноименную партию. И вплоть до официального создания полноценных политических партий все российское освободительное движение, так или иначе, именовалось социал-революционным. М. А. Бакуниным, например, весь русский народ признавался «социалистом по инстинкту и революционером по природе» [2].

«Самое имя «эс-эры» как специфическое обозначение нашего течения в русском социализме явилось почти случайно», — пишет о названии возникшей позже партии ее лидер В. М. Чернов. Далее он говорит, что «исторически одинаково социалистами-революционерами называли себя и землевольцы, и народовольцы, и чернопередельцы…» А Плеханов Г. В. в середине 1890-х гг. выделял социал-демократов как сектор в общем движении социалистов-революционеров [3]. (Интересно, что к этому времени уже были опубликованы и «Социализм и политическая борьба» и «Наши разногласия», а группа «Освобождение труда» заявила о своих идейно-тактических расхождениях с народовольцами).

По-видимому, само словосочетание «социалист-революционер» и появилось в 60-е гг. XIX века, подразумевая под собой человека, придерживающегося социалистического учения, которое в его российском, народническом изводе возлагает свои основные надежды на крестьянскую социалистическую революцию. П. Л. Лавров говорит о «социалистах-революционерах» 1860-х гг. — характеризуя их как первых российских социалистов, при которых социализм был лишь «идейным течением в интеллигенции», «неким нравственным убеждением», в отличие от Европы, где социализм на тот момент уже был инструментом рабочего класса, «отстаивавшего свои интересы против интересов обладателей орудиями труда» [4].

1860−1870-е гг. — период разрозненных кружков, зачастую по-разному представлявших себе путь к социализму и организационно никак между собой не связанных. На судебном процессе 1879 года один из предводителей Киевского революционного кружка В. А. Осинский произносит такие слова: «Я имею честь быть членом русской социально-революционной партии…» [5]. После покушения на жизнь товарища прокурора киевского окружного суда среди южных русских революционеров возникла мысль назвать себя «Исполнительным комитетом русской социально-революционной партии», т. е. приводить в исполнение решения этой самой партии. Но, как справедливо замечает в своих воспоминаниях В. К. Дебогорий-Мокриевич, не ясно, «как эти решения могли приниматься, когда на самом деле и такой партии не существовало, так как не существовало никакой общей организации, — об этом пока не думали» [6].

Плакат. Партия «Соц.-рев.»

В 1879 г. появляется организация «Народная воля», члены которой также применяли к себе название «социалист-революционер». (Именно «Народная воля» была первым политическим объединением, назвавшим себя партией, соответственно, в связи с этим, ее мы и можем назвать первой партией социалистов-революционеров). «Ниспровержение существующих ныне государственных форм и подчинение государственной власти народу — так определяем мы главнейшую задачу Социально-Революционной Партии в настоящее время, задачу, к которой невольно приводят нас современные русские условия», — так звучат первые строчки, открывающие выпуск №2 «социально-революционного обозрения», издаваемого «Народной волей» под одноименным названием [7].

Н. А. Морозов вспоминал свой разговор с секретарем газеты «Молва» В. Р. Зотовым, который согласился спрятать у себя в квартире (на углу улицы Бассейной и Литейного проспекта) архив «Народной воли»: «…Мы начали разговор на общественные темы, где Зотов выражал нам полное сочувствие во всей той части нашей революционной деятельности, которая носит чисто радикальный характер, а в социалистической части считал прекрасными, но трудно достижимыми практически те идеалы, которые проповедуются во «Вперед» и других наших журналах. За ними он следил в своих поездках за границу» [8].

«По основным своим убеждениям мы — социалисты и народники. Мы убеждены, что только на социалистических началах человечество может воплотить в своей жизни свободу, равенство, братство, обеспечить общее материальное благосостояние и полное всестороннее развитие личности, а стало быть, и прогресс», — говорится в Программе Исполнительного комитета.

Немного остановимся на понимании народовольцами «социализма». Любопытно, что понятие «социализм» в Программе дополняется «народником».

Ленин говорил о свойственной взглядам народников вере в самобытность российского исторического пути. Речь идет о теории социалистического уклада русской крестьянской общины. Строго говоря, вопросам экономического развития народовольцы не придавали серьезного значения. Социальное и политическое выдвигались ими на первый план.

Владимир Ильич Ленин перед народом

В первом номере «Народной воли» народнический публицист С. Н. Кривенко (который был впоследствии соредактором «Русского богатства» и сотрудником «Нового слова») писал, что «народ всегда считал землю общим достоянием и никогда не признавал ее частной собственностью» [9]. Вера Фигнер заявляла, что «Народная воля» всегда «считала необходимой полную отмену частной собственности…» [10].

Конечно, народовольцы не могли не обращать внимания на изменения, происходящие в деревне, на то, что земля постепенно переходит в руки кулаков и спекулянтов и т. д. Однако вот что интересно — они считали этот процесс политическим, а не экономическим. Вслед за Бакуниным они полагали, что неравенство и буржуазию создает государство. Тихомиров писал, что «у нас не государство есть создание буржуазии, как в Европе, а, наоборот, буржуазия создается государством» [11].

Народовольцы шли к политическому и социальному перевороту. И если следовать классическому марксизму, они не учитывали отсталость России, отсталость во всех отношениях — экономическом, политическом, культурном. Наоборот, они видели в этом исключительность и уникальную возможность. Энгельс говорил о том, что все правительства неизбежно следуют за экономическим развитием, но российская монархия отставала уже на десятилетия (если не больше) к концу 19-го в. И в такой ситуации мысль о том, что наверстать упущенное можно только революционным путем, вполне объяснима. Объяснима ее популярность, объясним российский радикализм. Говоря словами Маркса, критиковавшего Бакунина, но их можно, так или иначе, спроецировать на все российское социал-революционное движение: «Воля, а не экономические условия» лежат в основе российского понимания социальной революции.

Тут важно подчеркнуть, что народовольцы, как и все народники, питали глубокое отвращение к капитализму как таковому. Они не считали его прогрессом. Наоборот. По их мнению, это был порочный путь, которого следовало бы избежать.

Владыка мира — капитал, золотой кумир. Советский плакат

В конце 1883 г. в партии «Народная воля» зародилось новое течение, сформировавшееся вокруг петербургской «рабочей группы», во главе которой стояли Н. М. Флеров и В. А. Бодаев. Они выступали против жесткой централизации, за большую самостоятельность на местах и расширение работы в массах. И т. д. Но в целом оставались совершенно верны предыдущим социально-революционным ценностям — в качестве революционного метода борьбы предлагали «фабричный» и «аграрный» террор, который был ближе к нуждам рабочих и крестьян. И вера в стихийный социализм крестьянства всё же подкреплялась и пониманием значения нарождающегося рабочего класса и важной роли пропаганды социалистических идей в рабочей среде.

В конце января 1884 г. эмигранты-народовольцы организовали в Париже съезд, на котором приняли решение не изменять программу и тактику. Была направленна группа в Петербург для переговоров с «молодежью», которые закончились мимолетным конфликтом, но последующим слиянием «Молодой «Народной воли» с «Народной волей». Это объединение носило компромиссный характер — и первые, и вторые позиционировали себя как членов партии активного революционного действия. В связи с массовыми арестами (в том числе лидеров — Г. А. Лопатина, П. Ф. Якубовича и др.) и эта организация вскоре прекратила свое существование. Но и не только из-за этого. Время требовало коренного пересмотра тактической программы.

Что же касается российского рабочего движения, то на тот момент (начало 1890-х гг.) его еще не коснулись разногласия, происходящие в среде идеологов:

«В то время строгого разграничения рабочих кружков на социально-революционные и социал-демократические еще не было. Начавшаяся у интеллигенции идейная распря этих обоих направлений не проникала еще к рабочим. Рабочие кружки еще не были партийными в строгом смысле этого слова: они были лишь вообще революционные. Кружки группировались порайонно; каждый район давал представителя в центральный рабочий кружок, куда назначался представитель и от интеллигенции. Всей организацией руководили социал-демократы, но, по недостатку у них пропагандистов, для занятия в кружках приглашали и народовольцев» [12], — вспоминает жандармский генерал А. И. Спиридович.
Лукиан Васильевич Попов. Где же истина? 1903

Собственно, основные противоречия, существовавшие в российском революционном движении, касались вопросов стратегии и тактики борьбы. В 1888 году в письме П. Б. Аксельроду Лавров писал:

«Но мы с Вами не одни в русском социалистическом мире. Существуют еще и другие группы, расходящиеся во взглядах и со мною, и с Вами. Нас разделяет тактический прием относительно этих других социалистов-революционеров, с нами не согласных, и как немаловажно, по-видимому, значение тактического приема в той громадной борьбе, которую предполагает понятие социальной революции, для настоящего положения России я считаю это расхождение настолько важным, что признаю его решающим» [13].

После того как 1879 году общество «Земля и воля» раскололось на «Черный передел» и «Народную волю», народническая «ветвь» расходится с теми, кто в будущем станет именоваться «социал-демократами». Это разделение, главным образом, было связано с противоречиями по проводу программы действий. Именно тактические вопросы оказались едва ли не ключевыми в разделении российского революционного движения. Социал-демократы выступали противниками террора и заговорщицкого захвата власти и выступали за пролетарскую революцию. Народники и их последователи считали террор еще не исчерпавшим себя в полной мере средством борьбы, а «вся тяжесть борьбы с самодержавием» падала как на пролетариат, но также и на трудовое крестьянство и революционно-социалистическую интеллигенцию. Для эсеров трудовой народ был неким единым социальным слоем, они не отводили пролетариату главенствующей роли.

Ряд организаций, возникших на территории России после 1890 г., будет считать себя правопреемниками народовольцев. Но для социалистов-революционеров «второй волны» будет очевидной задача пересмотра предыдущего опыта и синтеза наиболее жизнеспособных идей:

«Смотреть кругом себя и видеть; не заклеивать воском доктринерства уши, а, наоборот, прислушиваться к шуму и трепету действительности; выводить нашу социально-политическую программу из окружающих условий — таков дух, завещанный нам «Народною волею», и ему мы хотим остаться, ему остаемся верными при изменившихся обстоятельствах…»

Автор отмечает, прежде всего, рост капитализма в России и, влекомые им процессы, происходящие в рабочей среде. Собственно, для революционера, по мысли Русанова,

«дух и сущность народовольчества» и заключаются в «практическом … признании нашей руководительницей лишь самой жизни, лишь самой реальной действительности». При этом он подчеркивает, что в вопросах террора социалисты-революционеры остаются «верными традициям Исполнительного комитета», этому «необходимому, хоть и печальному, орудию борьбы с правительством» [14].
Убийство Сергея Александровича Иваном Каляевым. 1905

В. Л. Бурцев, редактор «Былого», писал в письме к Г. А. Лопатину о своем понимании задач, стоящих перед своим журналом: «Нет, для нас «Былое», — одна из форм борьбы, борьбы в духе Нар[одной] воли. Все, что мы сможем сделать для апофеоза Н[ародной] в[оли] и ее идей и ее борьбы, мы это сделаем «старым людям на послушание, а молодым на память» [15].

Стоит отметить, что все-таки для тех, кто именовал себя социалистами-революционерами, идеи К. Маркса не были чем-то абсолютно чуждым и враждебным: «Народная воля» дала нам то могучее орудие борьбы, с помощью которого партия может добиться необходимой для нее политической свободы. Социал-демократы указали на класс промышленных рабочих как на главную точку приложения интеллигентных социально-революционных сил» [16]. Теперь лишь необходимо привести к синтезу аспекты социализма и политической борьбы. Ведь главная недоработка народовольцев, по мнению автора, заключалась в том, что они «не сумели объединить свою политическую борьбу с наиболее естественной и целесообразной постановкой социалистического дела» [17]. Для эсеров все-таки были очень важны особенные, по их мнению, «русские условия».Теоретики неонародничества предостерегали российских социал-демократов от догматизма и призывали их принимать во внимание особенности российской действительности [18].

Забастовка рабочих на Путиловском заводе. 1905

В заключение стоит сказать, что радикализм был характерен для российского социал-революционного движения. Он демонстрировал себя в полной мере на протяжении всего периода второй половины 19-го — начала 20-го века. И приход к власти большевиков показал, что у российского революционного движения существуют общие история и традиция, со своими специфическими особенностями, проистекающими из политической действительности самодержавной России: культурной отсталости подавляющего большинства населения, политической несвободы, полнейшей недоговороспособности «старого режима». Отсюда выросли и социал-демократы, и эсеры, восприняв в той или иной степени боевые традиции кружков и организаций 1870−1880-х гг. 19-го в. И «Народной воли», прежде всего, как самого яркого политического события этого времени.

Поэтому понятие «социалист-революционер» как явление шире, нежели политическая принадлежность к той или иной организации.

* * *

[1] Манифест Российской социал-демократической рабочей партии // Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Ч. 2. 1898−1925 гг. М., 1953. С. 274.

[2] Бакунин М. А. Речь на Конгрессе Лиги Мира и Свободы в 1868 г. // Бакунин М. А. Избранные сочинения в 5тт. Т. 3. М.; СПб, 1920. с. 112

[3] Чернов В. М. Перед бурей. М., 1993. С.108.

[4] Лавров П. Л. Народники 1873−1878 года. Гл. 1−2 // Материалы для истории русского социал-революционного движения. Женева, 1895. С. 20−21.

[5] Цит. по: Троицкий Н. А. Безумство храбрых. Русские революционеры и карательная политика царизма 1866−1882 гг. М., 1978. С. 206.

[6] Дебогорий-Мокриевич В. К. Воспоминания. СПб., 1906. С. 333.

[7] Литература партии «Народная воля». М., 1907. С. 39.

[8] Морозов Н. А. Несколько слов об архиве «Земли и Воли» и «Народной Воли» (письмо в редакцию) // Архив «Земли и Воли» и «Народной Воли». М., 1932. С. 36.

[9] Литература партии «Народная воля». С. 44.

[10] Кузьмин Д. (Колосов Е. Е.). Народовольческая журналистика. М., 1930. С. 244.

[11] Литература партии «Народная воля». С. 78−79

[12] Спиридович А. И. Партия социалистов-революционеров и ее предшественники. 1886−1916 гг. Пг. 1918. С. 32.

[13] Цит. по: Володин А.И., Итенберг Б.С. Лавров. М., 1981. С. 277.

[14] Русанов Н. С. (Тарасов К.) Наша программа. «Вестник русской революции», №1. Париж, 1901 г. // Партия социалистов-революционеров. Документы и материалы. Т. 1. 1900−1907 гг. М., 1996. С. 51.

[15] Цит. по: Будницкий О. В. История «Народной воли» в идейной борьбе первой российской революции // Революционеры и либералы России. М., 1990. С. 286.

[16] Житловский Х. О. (Григорович С.). Социализм и борьба за политическую свободу. Лондон., 1898 г. // Партия социалистов-революционеров. Документы и материалы. Т. 1. 1900−1907 гг. М., 1996. С. 40.

[17] Там же. С. 45.

[18] См., например: Чернов В. М. Экономический материализм и критическая философия. // Вопросы философии и психологии. №39(2). М., 1897.