Как в СССР хотели покончить с религией

Виктория Батченко. Власть и вера: антирелигиозная политика и ее восприятие населением Западной области, 1929−1934 гг. СПб.: Петроглиф, 2019

Борьба с религией, начавшаяся сразу после прихода большевиков к власти в 1917 г. не достигла поставленных целей. После завершения Гражданской войны и отказа от стратегии «военного коммунизма» последовала временная либерализация (новая экономическая политика), которая коснулась и отношений с конфессиями. Но вскоре, руководство Советской России начало поиск новых мер, призванных покончить с верой.

Автор книги, исследователь Виктория Батченко (Институт российской истории РАН) выделяет основные направления этой борьбы. Коммунисты усиливали давление на религиозные общины, в частности, конфискуя их имущество и ставя конечной целью закрытие храмов. Также ими широко применялось ограничение прав, налоговые притеснения, аресты служителей культа.

Начало новой волны репрессий положил комплекс законодательных мер, принятых в апреле 1929 г., включавший в себя постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» и создание Комиссии по вопросам культов при Президиуме ВЦИК. В 1934 г. последняя «была переформатирована в комиссию всесоюзного значения и переподчинена ЦИК СССР, обрела больший политический вес, так как ее полномочия были расширены. Поэтому в нашем исследовании мы ограничиваемся началом 1934 г.».

В качестве примера Батченко избрала Западную область РСФСР (Смоленская, Брянская и Калужская губернии, Ржевский уезд, части Осташковского и Новоторжского уездов и Тверской губернии). Выбор был обусловлен высокой плотностью населения (6,6 млн человек), а также значительным числом культовых сооружений (2 036). К началу 1931 г. их число сократилось до 1 914, а спустя пять лет до 1 099. Переоборудование храмов ложилось на местную администрацию, что замедляло процесс. Так, к 1936 г. из 937 молитвенных зданий лишь 689 использовались под новое назначение (326 — склады, 363 — клубы).

Впрочем, если храм оставался открытым, это не значило, что значительная часть религиозного имущества не подлежала конфискации. На 1 ноября 1929 г. в Западной области было 10 584 колокола общим весом 3 652 т., к 1 января 1935 г. их вес сократился до 691,74 т.

Каково было отношение к столь агрессивной атеистической пропаганде?

Ученый справедливо указывает на недостоверность официальной статистики по этому вопросу, когда «любые побои, нанесенные представителю советской власти, с легкостью квалифицировались как теракты». В качестве протестов относительно безопасными были «бабьи бунты». Последние, «сопровождавшиеся массовой истерией», не воспринимались местными властями как политическое выступление, что отмечалось в сводках и справках органов госбезопасности. Наиболее распространенным было пассивное сопротивление (письма во власть), которое «при проявлении настойчивости религиозными объединениями в привлечении внимания к своим проблемам» имело силу.

Правда, как отмечает Батченко, после 1934 г. атеистический прессинг усилился. Начался следующий этап безбожной пропаганды. Более кровавый.

Издание предоставлено книжным магазином «Циолковский».