Симона Вейль. Личность и священное. СПб.: Jaromir Hladik press, 2019

Это одна из последних работ религиозного философа. Она была написана Симоной Вейль (1909−1943) вскоре после ее эмиграции из оккупированной нацистами Франции в Великобританию. Здесь автор «Тяжести и благодати» примкнула к «Сражающейся Франции» Шарля де Голля и была зачислена в комиссариат (будущее министерство) по внутренним делам, где занималась составлением законодательных актов. В итоге возникла парадоксальная (и во многом конфликтная) ситуация. Предложенные Вейль проекты и отзывы на работы коллег отклонялись как неудовлетворительные, так как она оперировала отнюдь не категориями права, а понятиями из области теологии и этики. Рассказывают, что когда один из текстов Вейль лег на стол де Голля, тот не стал себя сдерживать и емко выругался, публично назвав ее сумасшедшей… А ведь политик сам был не чужд творчества и как стилист ценился среди профессиональных писателей. Одновременно, при всем своем непростом характере, он оставался глубоко верующим человеком, которому были как минимум понятны религиозные устремления его сотрудницы… Тем более что как философские трактаты это были высококачественные сочинения, хотя зачастую и вызывавшие полемику (например, со стороны кардинала Жана Даниелу).

«Личность и священное» был развернутым отзывом на проект «Декларации прав личности». В своем ответе Вейль призывала к минимизации насилия (лишь «преступникам — подлинное наказание»). Ведь «сделать карающую справедливость центральным мотивом в усилии войны и мятежа куда опаснее, чем можно только вообразить. Бывает необходимо использовать страх для обуздания преступных действий негодяев; но скверно делать карающую справедливость такою, как она понимается у нас сегодня, в нашем невежестве, мотивом для героев. Каждый раз, когда современный человек говорит о наказании, о каре, о расплате, о справедливости в карательном смысле, речь идет о самой низкой мести».

Касаясь собственно отношения персонального и сакрального начал, Вейль утверждала, что личное вторично по отношению к священному. И именно священное есть «сам этот человек», его первооснова. Да, «слово «личность» часто прилагается к Богу. Но в том месте (Мф. 5:45 — А. М.), где Христос предлагает людям Самого Бога в качестве образца того совершенства, достигнуть которого Он нам заповедует, с Богом соединяется не только образ личности, но прежде всего образ безличного порядка».

При этом Вейль всегда стремилась защищать именно личность. Может быть, потому, что она слабее безличных и, отнюдь не божественных сил.

Издание предоставлено книжным магазином «Циолковский».