Большой террор Сталина
В общественном сознании и у части историков 1937 год ассоциируется с бессудными расправами над невиновными людьми, вызванными особенностями характера главы государства Иосифа Сталина. Его «диктаторские» методы управления страной до сих пор многими противопоставляются «демократичности» Владимира Ленина, а их последствия, считается, существенно затормозили развитие и обороноспособность страны, что не замедлило проявиться в ходе Великой Отечественной войны.
Насколько верны подобные предположения, основу которых заложил «секретный» доклад Никиты Хрущева на ХХ съезде КПСС в 1956 г. и такие художественные произведениях, как «Дети Арбата» Анатолия Рыбакова и «Дом на набережной» Юрия Трифонова?
Историк Андрей Смирнов (МАРХИ) на основе подробного анализа источников утверждает, что
«детальное исследование боевой выучки сухопутных войск Красной Армии перед массовыми политическими репрессиями 1937−1938 г. и после них показало, что в ходе репрессий и после них эта выучка не ухудшилась, а осталась в целом на прежнем, весьма низком уровне». Более того, в «отдельных аспектах она, возможно, даже улучшилась».
Но чаще многие изъяны, имевшие место в «дорепрессионный» период (например, недостаточная тактическая подготовка командного состава в артиллерии) сохранялись и в последующем. Правда, после репрессий в 1938 г. выявилось
«неумение высшего комсостава принимать адекватные решения при изменении обстановки в ходе операции. Однако оно оказалось явлением преходящим. К 1941-му — как явствует из подробно разбиравшей изъяны выучки высшего комсостава директивы наркома обороны № 503 138/оп от 25 января 1941 г. «Об итогах и задачах оперативной подготовки высшего командного состава Красной армии» — оно уже заметным не было».
Утверждение, что репрессии свернули успешное практическое применение наработок таких теоретиков, как Николай Варфоломеев, Сергей Меженинов или Александр Свечин, ученый также считает ошибочным, потому что их концепции не применялись и до «большого террора».
Касаясь роли Хрущёва — главного «разоблачителя» сталинских репрессий в трагических событиях 1937 г., Кирилл Абрамян (РГВА) пишет, что
«в целом Москва и Московская область под управлением Н. С. Хрущева на всем протяжении 1937 г. исправно выполняли директивы Политбюро по очищению региона от неблагонадежных элементов».
При этом он отрицает какую-либо излишнюю «кровожадность» главы московского горкома, равно как, впрочем, и стремление защищать арестованных.
Из других материалов сборника интересны статьи Михаила Соколова об эмиссарах заграничной делегации меньшевиков в СССР и Андрея Ганина (именно с ним полемизировал Смирнов по поводу вклада репрессированных военных теоретиков в строительство Красной армии) о судьбе конкретной жертвы «большого террора» — комкора Семена Пугачева. Наверное, только через такие личные истории и можно понять, что произошло в 1937 году.