Многим знакомы слова святого князя Владимира: «Веселие Руси есть пити». Самое известное питие в России есть водка. При этом любители культуры, истории и самой водки, наверное, не раз задавали себе вопросы — откуда есть пошла водка на Руси и само веселие методом пития оной? Ибо алкоголизм считался бичом внутренней политики, с чем пытались бороться с помощью сухих законов или общественного порицания пьянства (что не мешало наливать водку в чайники, гнать самогон и «соображать на троих»).

Иван Шилов ИА REGNUM

Об этом в русской литературе упоминают вскользь, в контексте общей внутренней политики или истории культуры, если не как повод для пустопорожних рассуждений о «варварской русской ментальности». Теперь вниманию читателя представлена целая книга профессора Университета Вилланова (США, штат Пенсильвания) Марка Лоуренса. Задача, которую он поставил перед собой, выглядит интересно — рассмотреть, как так получилось, что пьянство наносит России сильные демографические и экономические потери, но народ упорно продолжает пить?

Начинает он с… Хрущёва. С цитирований Джиласа о вечерах на сталинских дачах, о том, кто, сколько и как пил в ближнем кругу Сталина, причём сам вождь любил грузинское вино. При этом выпивший водки русский человек становился способен на самые удивительные подвиги. Отсюда автор делает парадоксальный вывод — власти проводят некую «водочную политику», манипулируя населением! Теперь вопрос о народной нелюбви к Горбачёву снимается, но становится совсем непонятно — почему не любят алкоголика Ельцина? Хотя о его пьянстве и о спирте «Рояль» в книге есть отдельная глава.

Однако дальнейшее чтение книги повергает в ещё большее недоумение тем, что автор с подобного переходит на вполне нормальное исследование. Это исследование, базируясь на общеисторическом контексте, переходит на алкогольную политику (конкретно — водка, ибо брага или вино автора не интересуют), и попутно следует основанный на источниках рассказ об истории повседневности, о культуре пития и его особенностях. От теорий о «культе пива» у варягов и германцев до способов приготовления водки и серьёзных цифр, на которых он основывает те или иные меры властей или культурные явления.

Безусловно, сам по себе жанр сочетания истории политики и истории культуры, а именно — повседневности, очень притягателен в силу возможностей рассмотрения разных сюжетов в одном исследовании. Тема — алкогольная политика, культура пития на примере одной водки — очень интересна и вдохновлена попыткой узнать, что стоит за стереотипами о России. Однако реализация вышла как бы незаконченной. Чувствуется, что автор желал подойти к жанру и сюжету, сочетая публицистику и научный метод, но из-за неумелого применения первого сильно пострадал второй.

Посему книга своей цели добилась — стала фактом историографии, целенаправленно посвящённой и алкогольной политике, и культуре пития, но заполнить лакуну своим качеством ей не удалось.