В России к западной философии всегда было неоднозначное отношение. С одной стороны, имело место презрительная самонадеянность. Так, например, в письме к журналисту Василию Боткину его коллега по цеху Виссарион Белинский, заочно полемизируя с Георгом Фридрихом Гегелем, заявлял:

«Благодарю покорно, Егор Федорыч, — кланяюсь вашему философскому колпаку; но со всем подобающим вашему философскому филистерству уважением честь имею донести вам, что если бы мне и удалось влезть на верхнюю ступень лествицы развития, я и там попросил бы вас отдать мне отчет».

С другой — было абсолютно искреннее стремление понять и включить наследие Запада в отечественную культуру.

Литературовед Борис Тарасов (Москва) рассматривает, как личность и наследие Блеза Паскаля (1623−1662) воспринималось философами и писателями в России. Его ценили за свободное изложение мыслей, которое противопоставляли «профессорским речам» и «пудовым диссертациям» академических философов. Нашим соотечественникам были близки «особая логика и богатство освещаемых бытийных связей» французского мыслителя. Может быть, поэтому он ценился в первую очередь такими наименее «академическими» отечественными философами, как Лев Шестов и Василий Розанов. Тарасов приводит фрагменты неопубликованной статьи Розанова «Паскаль (страница из истории европейского просвещения)». Философ не окончил ее, но, очевидно, придавал тексту определенное значение, оставив на нем пометку: «Напечатать после моей смерти». Автора «Опавших листьев» привлекал путь Паскаля от науки к религии, в чем-то близкий и Розанову (напомним, что его первой крупной работой был трактат «О понимании»).

Из писателей, испытавших влияние Паскаля, Тарасов выделяет Ивана Тургенева, который в одном из писем Полине Виардо признавался, что наконец-то начал читать «книгу, о которой часто отзывался с большой похвалой, каюсь, не читая ее». Речь в данном случае идет о «Письмах провинциала». Позже он прочитал знаменитые «Мысли», которые ему показались самой страшной, приводящей в отчаяние книгой. Тем не менее автор «Накануне» продолжал ценить Паскаля, чья сентенция о том, что люди не могли дать силу праву и дали силе право, импонировала ему и, отметим, в последующем далекому от писателя философу Владимиру Соловьеву. Последнее, впрочем, неудивительно. Ведь противоположности всегда сходятся.

Издание предоставлено книжным магазином «Циолковский».