Самая проклятая проблема современной науки — не замечать поистине судьбоносной проблемы человека и человечества. Если посмотреть на список «величайших научных загадок», стоящих перед современной наукой (в данном случае речь пойдет о версии журнала Science, приуроченной к 125-летию почтенного научного издания), то поражает, строго говоря, одно: наивность (или: тотальная психологизированность) современного научного сознания.

Андрей Колеров. Лабиринт. 1990-е

Список «проклятых вопросов современной науки» (среди 125 выделено 25 главных, наиважнейших, см. http: //www.utro.ru/articles/2005/07/06/455 621.shtml), как и положено, открывают «вечные философские вопросы».

1. Из чего состоит Вселенная.

2. Каковы биологические основы сознания.

3. Как вся наследственная информация помещается в 25 тыс. генов, имеющихся в нашей ДНК.

4. Насколько индивидуальные особенности человека важны для лечения — проблема «персональной медицины», учитывающей генетический код человека.

5. Можно ли объединить все законы физики.

6. На сколько можно увеличить продолжительность жизни.

Далее для полноты картины позволим себе процитировать еще несколько приоритетных позиций для современной науки.

11. Существуют ли во Вселенной братья по разуму.

14. Какие генетические особенности делают человека человеком.

15. Как мозг хранит и «читает» воспоминания.

19. Теоретические пределы возможностей компьютера.

22. Можно ли создать вакцину от СПИДа.

23. Чем грозит глобальное потепление.

24. Энергетика будущего — чем человечество заменит нефть.

Что бросается в глаза в этой рейтинговой версии?

1. Человек как существо информационное, обладающее самым загадочным — духовным! — измерением, не стал не только главным предметом исследования, не стал даже лакомым объектом науки, источником тайн и загадок.

2. Загадки в основном понимаются как технологические загадки.

3. Ничего философского в предложенной версии нет, ибо философия как «наука наук» озабочена не объединением «всех законов физики», а методологией всех наук, объединением «законов всех наук», в том числе еще не родившихся законов наук гуманитарных, или, если так понятнее, уровнем и качеством мышления. В данной версии отсутствует методологический «взгляд на мир».

4. И, наконец, главное. Перед нами не просто загадки как таковые, некие бесспорные и абсолютные тайны, а суперзагадки с точки зрения интеллекта (не разума, что характерно, и что само по себе вполне тянет на загадку загадок). Это загадки человека, но не личности. Это «загадочная» версия эпохи цивилизации, и в качестве таковой она весьма показательна: разум, а также его носитель и субъект культуры — личность (вместе с самой культурой, разумеется), вынесены за скобки. Будущее человечества де-факто «вычисляется» как продолжение цивилизации, человек не собирается превращаться в личность.

Иными словами, человека фактически лишили разумной перспективы, приемлемого будущего, но — отдадим должное современному научному мышлению — даже не заметили этого. Очевидно, хотели как лучше.

Перед нами достаточно объективная картина: будущее и прошлое человека «глазами интеллекта», то есть с точки зрения такого разума, который гораздо более озабочен «теоретическими пределами возможностей компьютера», нежели пределами духовно-информационных возможностей человека. Все просто: интеллект «не видит» более сложную по сравнению с интеллектом информационную инстанцию — разум, с точки зрения интеллекта разума нет и быть не может. Нет такого объекта и, соответственно, загадок, связанных с ним. На нет и суда нет: по-своему интеллект прав.

Но именно эта своеобразная правота и делает его устаревшим и даже архаичным способом управления информацией; в данном контексте — опасным.

С точки зрения разума как инструмента познания рейтинговая версия должна выглядеть принципиально иначе. Во-первых, все проклятые вопросы должны быть системно (в идеале — целостно) увязаны друг с другом, что, во-вторых, означает: решение одного вопроса ведет к частичному решению и всех остальных (равно как и углубление загадки тут же отражается на загадочности всех иных вопросов). В-третьих (оно же во многом и во-первых), целостно-системная связь вопросов не только не исключает, но, напротив, подразумевает их иерархическую упорядоченность; иными словами, в круге вопросов всегда есть главные и менее главные, второстепенные.

Таким образом, скажи мне, какой вопрос ты считаешь главным, и я скажу, чем ты думаешь. С моей точки зрения, первым вопросом должен быть следующий: как осуществить назревшую смену типов управления информацией, как перейти от психологической (бессознательной) регуляции всех человеческих отношений к регуляции сознательной (разумной), от человека — к личности, от интеллекта — к разуму, от цивилизации — к культуре?

В свете этой проблемы все остальные приобретают служебный, если не сугубо технический, характер. Мозг, физика и компьютер для личности — или наоборот?

Диалектика развития науки состоит в том, что наука никогда не развивалась как наука, в соответствии со своими внутренними потребностями, опираясь на имманентные законы развития научного знания. Развитие науки всегда определялось социальными потребностями, принимавшими форму социального заказа; а социальный заказ, не будем лукавить, — это императивы коллективного бессознательного.

Вывод напрашивается потрясающий: наука, главный разоблачитель коллективного бессознательного, является заложницей коллективного бессознательного. Именно так (в значительной, возможно, решающей степени). И не только наука, следует добавить, но и культура в целом, в том числе — и прежде всего — художественная культура. В угоду социуму, который развивается в соответствии с логикой бессознательного, как и всякий организм, культура и наука обслуживают те отношения, которые актуальны на данный момент.

Вот яркий пример. Всех интересует глобальное потепление. Обратим внимание: социум интересует не человек, бессознательно проинтерпретировавший свои потребности таким образом, что их удовлетворение неизбежно должно привести к потеплению, а потепление как таковое, природа как таковая, не связанные якобы с природой человека. Интересуют физические и химические явления, но не духовно-психологические, не философские. Интересует не причина, а следствие, ибо не укоренился навык увязывать одно с другим. Ведь ясно же: уберешь одно негативное следствие порочной практики жить не думая — появятся тысячи новых. Но это никого не интересует — вот что характерно. Разве это не потрясает?

Иногда рассуждают таким образом: главные вопросы (возможно, среди них есть и духовные: поживем — увидим) следует отложить на потом, а сейчас не до жиру — быть бы живу. Но это и есть великолепный образец той самой логики бессознательного, логики, презирающей и отвергающей научную логику.

Выжить можно, только решая главные вопросы в увязке с неглавными. Сам факт зачисления вопросов духовных в неглавные, второстепенные, сам факт спокойного отношения к тому, что наш гуманитарный космос перевернут вверх ногами, дискредитирует научное сознание. Это ненаучная постановка проблемы выживания человека. Мы просто не выживем, и дело так и не дойдет до постановки главных вопросов.

Конечно, глупо отрицать, что сама наука могла выжить и развиваться только благодаря тому, что она ориентировалась на социальные заказы (в большей или меньшей степени). В конце концов, базовые потребности определяют «менее базовые». До поры до времени это было ненормально с «чисто научной» точки зрения, но вполне нормально с точки зрения развития человека и общества, с точки зрения развития личностных и общественных потребностей человека, которые (потребности) рано или поздно приводят к потребности развития науки именно как науки, а не как бессознательного приспособления к невозможности стать наукой.

Будем откровенны: человеку не нужна наука как наука, она необходима ему как форма психологического приспособления, как способ достижения духовного комфорта (как суррогат духовной деятельности), как способ уклониться от необходимости быть личностью. Наука нужна такому человеку, который получает реальную возможность стать личностью. Личность и социум: только в таком информационном пространстве может существовать наука. Вся проблема в том, что сегодня стало нашей базовой потребностью — потребностью уже не просто биосоциального, но биосоциодуховного (информационного) существа, в которое превратился человек, сам того не заметив. Объективно базовой потребностью стала потребность разумного существования. Это и есть проклятая проблема нашего времени; все остальное — проклятые следствия проклятой проблемы.

Если вдуматься в проблему «разумного существования», то возникает ряд фундаментальных соображений, переводящих саму проблему в разряд если не безнадежно утопических, то как минимум отвлеченно гипотетических.

Прежде всего: где взять столько личностей, если учесть, что личность — это не столько результат правильного воспитания, сколько феномен природной одаренности, счастливо не загубленной воспитанием?

Далее. Как в обществе может утвердиться приоритет личностного начала, если общество всегда будет состоять не из личностей? И так далее.

Тут хотелось бы обратить внимание на два момента. Первое. Говоря о человеке разумном, я говорю о тенденции развития, о логике информационной эволюции. Мир развивается следующим образом: от психики — к сознанию. Пусть кто-нибудь докажет обратное. Конкретные вопросы социальных технологий и ноу-хау могут сегодня казаться неразрешимыми, однако само по себе это не отменяет тенденции.

Второе. «Разумное существование» — это не результат схоластического теоретизирования; разумный тип управления информацией — превращение человека в личность — становится способом выживания человека. «Тенденция» и «способ выживания» — вот ответ скептикам и агностикам всех мастей. Этот неконкретный ответ сегодня является максимально конкретным.

Прагматическая скорректированность науки, ее нацеленность на сиюминутное «главное», которое понимается исключительно как «полезное» в плане исключительно телесно-психологическом, делает науку не инструментом познания, а инструментом приспособления к неспособности познавать. Строго говоря, современная «интеллектуальная» наука не является наукой в культурном понимании, которое определяет ее культурные функции, не является «разумной» наукой. Современная наука — это развитая наука культурных дикарей. Без царя в голове — зато с ядерной дубиной в руках. «К чему это приведет?» — хотелось бы задать самый риторический вопрос в мире.

Вот почему проклятье современной науки, создаваемой интеллектом, — имитировать науку, которая должна создаваться разумом.

Возникает странная, парадоксальная ситуация: курировать стратегию развития научного развития и определять приоритеты в развитии наук (отношения познания) де-факто приходится наукам гуманитарным, тем самым «лирикам», которых приличные «физики» за людей никогда не считали (хотя всякий уважающий себя физик непременно отчего-то балуется лирикой: пописывает иронические вирши и/или бренчит на гитаре — то есть, на языке строгой науки, пишет стихи, играет на струнном музыкальном инструменте и, прости Господи, поет). Да, эти науки ничего не смыслят в естественно-научных аспектах феномена жизни: из чего состоит Вселенная, каковы биологические основы сознания, как функционирует вся наследственная информация, на сколько можно увеличить продолжительность жизни и т.д.

Но эти вопросы, как ни странно, ставят в тупик не гуманитариев, а тех, кто в них компетентен. И вовсе не по причине невежества гуманитариев. Именно науки гуманитарные ставят вопрос об однородности информационной структуры таких феноменов, как, например, личность («нравственный закон внутри нас»), время, пространство («звездное небо над головой») и художественного шедевра всех времен и народов «Евгения Онегина». Необходимость отыскать связь всего со всем гуманитарии осознают едва ли острее естественников и технарей. Например, идея гармонии осознана не только как благое эстетическое, этическое или духовное пожелание человека, но и как информационный идеал, информационный облик истины. В качестве универсального эталона идея гармонии применима и к социуму, и к космосу. Гуманитарии уже прошли путь от благого намерения — к закону.

Вот гуманитарная наука и предлагает: хотите зацепить и вытащить всю информационную цепочку — смотрите не только в телескоп, подключенный к адронному коллайдеру (или к чему там), но и — параллельно! — заглядывайте в себя. Начните с личности в себе — тогда, возможно, и Вселенная откроет вам свои тайны.

Я бы выразился еще категоричнее: проклятье современной науки в том, что гуманитарные науки не осознаются как науки: дисциплины «гумблока» якобы не имеют законов и четко обозначенного предмета исследования. На них грубо спихивают идеологические функции и, разумеется, выталкивают из научного сообщества. Университеты мира все чаще не стесняются отказываться от преподавания «гуманитарных дисциплин», которые и науками уже язык назвать не поворачивается. Кто же подпустит гуманитариев к формированию списка «проклятых вопросов современной науки»!

Но это самый большой и самый глупый миф о науке вообще (не только о гуманитарной). Правда в том, что общество нисколько не боится наук естественных, мыслящих глобально и поражающих воображение «теорией струн», — не боится свободных наук, которые рано или поздно упираются в «теорию всего»; а вот наук гуманитарных, замахивающихся на человеческое измерение, в формате универсальных законов стремящихся описать такие «вещи», как истина, добро/зло, красота, счастье, отчего-то опасаются.

Отчего же? Физиков держать на коротком, но жирном, финансовом поводке можно без проблем: материя ровно настолько приоткроет свои вечные тайны, насколько позволяет финансирование. Философов контролировать с помощью денег проблематично: истина и счастье — материя странная, живущая только в пространстве свободы и во времени вечном. Опасность дестабилизации социума идет не от физиков (они-то как раз ручные в гуманитарном смысле); вся непредсказуемость — от гуманитариев.

Отсюда императив, выдаваемый за социальное здравомыслие: развивать науки гуманитарные — невыгодно и опасно. Уровень научно-гуманитарных представлений о человеке-личности, ориентированном на высшие культурные ценности, все больше и больше приходит в противоречие с потребностями социума, архаично ориентированного не на отношение познания, а на отношение приспособления.

Ergo: разумное научное отношение начинается с философии. Если бы теорией струн занималась не физика, а философизика, тогда бы теория струн отзывалась в душе человека космической музыкой. Если посмотреть на список «величайших научных загадок», стоящих перед современной наукой, глазами философизиков, мы имели бы иную картину мира. Мы имели бы другое сегодня и лучшее завтра. Даже наше прошлое не казалось бы нам таким печальным.