Вал беженцев с Украины на руку Западу — Foreign Affairs

С начала специальной военной операции России на Украине страну покинули более пяти миллионов украинских граждан — более десятой части от населения республики — и по мере развития конфликта их число будет лишь расти. По опыту беженцев из других стран можно сказать, что реакция международного сообщества на них будет двоякой: в ближнесрочной перспективе мир мобилизуется и поможет им, однако в средне и долгосрочной перспективе стоит ожидать ожесточенных дискуссий о том, кому же нести эту «ношу».

Тем не менее, несмотря на те издержки, которые сопряжены с размещением беженцев в той или иной стране, такие люди представляют собой настоящий «подарок» для экономики принимающих их стран, пишет экономист и доцент кафедры международных и общественных отношений в Университете Брауна Дэни Бахар в статье, вышедшей 3 мая в Foreign Affairs.

Бахар отмечает, что беженцы, вливаясь в экономику страны, способствуют ее активизации, которая с лихвой компенсирует непосредственные издержки на их прием. Так, с собой в принимающие их страны беженцы принесут новые навыки, создадут там новые деловые предприятия, создавая новые рабочие места, поспособствуют завязыванию новых международных связей, благодаря которым будут активнее развиваться торговля и поступать иностранные инвестиции, а также поспособствуют ВВП.

Такое развитие событий будет иметь решающее значение для восстановления тех государств, которые они по разным причинам покинули. Однако, чтобы полностью раскрыть потенциал украинских беженцев, принимающим государствам потребуется такой набор мер, который позволит новоприбывшим внедриться в экономику, а это, в свою очередь, поможет им интегрироваться.

В целом беженцы, вопреки рисуемой СМИ негативной картине, представляют собой «внушительный кладезь» для тех стран, в которых они поселяются. Исследование, проведенное Глобальным институтом McKinsey в 2016 году, показало, что, хотя мигранты составляют всего 3,4% населения мира, они создают почти 10% мирового ВВП, что более чем в два раза превышает то, что они произвели бы, если бы оставались в своих странах. По некоторым оценкам, устранение всех барьеров для мобильности людей может способствовать росту ВВП на 50–150%. Такие показатели могут показаться смехотворно большими, но логика проста: если у людей есть возможность переезжать туда, где они могут полностью раскрыть свой потенциал, это резко повышает глобальную эффективность.

Несмотря на обстоятельства, вынудившие их покидать родные страны, беженцы — подмножество всех мигрантов — также не забирают чужое, а увеличивают общую долю благ. В Соединенных Штатах среди мужчин-беженцев трудоспособного возраста с 2009 по 2011 год уровень занятости составлял 67% по сравнению с 60% среди коренных мужчин, что способствует большей экономической активности. Они также владеют домами по той же цене, что и местные жители (благодаря чему они становятся инвесторами), и платят свою справедливую долю налогов, но при этом имеют достаточный располагаемый доход для потребления и дальнейших инвестиций.

Экономическую выгоду принимающим странам приносят совершенно разные мигранты, однако местное население относится к ним более благосклонно, если новоприбывшие имеют высшее образование. В большинстве стран с развитой экономикой, включая США, более 60% жителей поддерживают миграцию высококвалифицированных специалистов. Этот энтузиазм оправдан: квалифицированные иммигранты чрезвычайно полезны для стран. Но и от беженцев без ученых степеней есть польза: они пополняют местную рабочую силу таким образом, что благоприятно сказывается на всех.

Это происходит не в ущерб местным жителям, как могут утверждать некоторые противники миграции. Например, в исследовании, проведенном в Дании, рассматривалось экономическое влияние нескольких волн беженцев в период с 1991 по 2008 год, 70% из которых не имели высшего образования, и его авторы обнаружили, что такие беженцы стимулировали профессиональную мобильность местных жителей. Это связано с тем, что беженцы в основных профессиях, как правило, выполняют работу, которую существующие жители выполняют менее охотно, например, ручной труд. Местные жители, реагируя на поток, переключились на более сложную работу с более высокой заработной платой. Короче говоря, исследования показывают, что не обязательно быть ученым-ядерщиком, чтобы внести свой вклад в экономику (хотя некоторые беженцы действительно являются учеными-ядерщиками).

Беженцы помогают местным рабочим и экономике в целом и другими способами. В Соединенных Штатах, как показало исследование New American Economy, которое основывалось на данных за 2015 год, 13% беженцев были предпринимателями (определяемыми как работающие не по найму) по сравнению с 10% местных жителей и 11,5% других приезжих, которые не были беженцами. В том году их бизнес принес $4,6 млрд дохода. Эти малые предприятия являются основным двигателем создания рабочих мест в американской экономике.

Одним из лучших примеров этого явления является компания Huy Fong Foods, производящая соус шрирача. Компания Huy Fong, основанная беженцем Дэвидом Траном в 1980 году, сейчас насчитывает около 200 рабочих в Ирвиндейле, штат Калифорния, а объем продаж превышает $60 млн в год. Тран назвал компанию в честь грузового судна «Хьюи Фонг», которое в декабре 1978 года доставило его и более 3000 других беженцев из Вьетнама на побережье Калифорнии.

Таким образом, украинцы могут стать огромным преимуществом для принимающей их экономики — независимо от уровня их образования. Это также относится и ко многим русским, бежавшим из своей страны из-за ее политики. Но чтобы извлечь выгоду из этого оттока, государствам нужно будет не просто принять большое количество беженцев; им нужно будет проводить правильную политику.

Прежде всего это означает, что страны должны предоставить беженцам свободу передвижения и полный доступ к рынкам труда. Часто такие меры реализовать труднее всего из-за ложного представления о том, что иммигранты крадут рабочие места и способствуют падению заработной платы. Но недопущение беженцев к рынку труда или удержание их в лагерях для беженцев имеет пагубные последствия в будущем. Примером тому является Турция, которая начала выдавать своим сирийским беженцам разрешения на работу только в 2016 году — через пять лет после того, как те стали прибывать в страну.

Все эти годы миллионы сирийцев, проживающих в Турции, были вынуждены либо сидеть «дома», либо работать на неформальных рынках труда. От этого проигрывали все: это означало, что огромное количество людей, которые могли внести свой вклад в развитие турецкого общества, были исключены или могли получать лишь небольшой доход. Беженцы, которые работали, не платили подоходный налог, то есть не вносили вклада в финансовое благополучие страны. В результате получился порочный круг. Неформальный сектор Турции продолжал процветать, что приводило к множеству недостатков, замедлявших экономический рост. Более того, принимающие страны должны предоставить беженцам долгосрочное — в идеале постоянное — законное проживание.

И в этой части США и страны Европы уже недорабатывают, когда дело доходит до украинских беженцев. Белый дом объявил, что примет до 100 тыс. таких людей — постыдно малое число — через упрощенную систему, которая требует, чтобы у них был американский спонсор и чтобы в США они находились не более двух лет. ЕС, в свою очередь, установил вид на жительство сроком на один год, который можно продлевать в общей сложности на срок до трех лет. Временный характер этих мер не даст украинцам должным образом внести свой вклад в экономику США и стран ЕС.

Однако предоставление беженцам долгосрочного статуса — это только часть решения. Чтобы по-настоящему использовать силу беженцев, принимающие страны — вместе со странами-донорами через свои зарубежные агентства по оказанию помощи или многосторонние организации, такие как Всемирный банк, — должны выделять средства принимающим государствам и властям на местах на модернизацию школ, больниц, дорог и даже телекоммуникационных систем. Правительства должны предлагать кредиты компаниям в районах с высокой концентрацией беженцев, чтобы расширяться и нанимать больше рабочих, многие из которых могут быть вновь прибывшими жителями.

Подобные шаги были предприняты, например, в Колумбии в 2018 году, где компаниям, работающим с беженцами, предоставлялись кредиты на общую сумму $30 млн. Тем не менее для достижения большей эффективности подобные кредиты должны быть на несколько порядков больше. Власти также должны занимать более активным подбором работников из среды беженцев для работодателей, предлагая первым добровольное переселение в районы, где есть спрос на их навыки. Эти программы по началу, безусловно, сопряжены с издержками, однако их можно считать достойными инвестициями. Интеграция творит чудеса, помогая беженцам стать полезными членами своих новых стран.

Подобные шаги могут также положительно повлиять на те государства, из которых бежали эти люди. В начале 1990-х Германия приняла 700 тыс. беженцев из Югославии. В последующие годы отрасли в странах бывшей Югославии, показавшие наилучшие результаты, были теми же отраслями, в которых эти беженцы работали в Германии, отчасти благодаря знаниям и передовому опыту, который там получили.

Благодаря же 1,4 млн вьетнамских беженцев, прибывших в Соединенные Штаты в период с 1975 по 1994 год, удалось создать международные деловые сети, которые положительно повлияли на инвестиции США во Вьетнам и на торговлю между двумя странами. Если мир действительно заботится о восстановлении Украины, его цель должна состоять в том, чтобы украинские беженцы максимально интегрировались в другие страны, а не наоборот.

Таким образом, страны должны заняться приемом бегущих украинцев. Они должны сделать это ради беженцев, которым нужна безопасность и стабильность: это просто правильно. Но они также должны сделать это и для себя. Они должны сделать это для будущего Украины. И они должны сделать это для будущих групп беженцев, которые выиграют от системы, применяемой для приема перемещенных лиц и помощи им в процветании.