Сможет ли Германия восстановить геополитическую субъектность?

Спор Конституционного суда ФРГ с ЕЦБ по поводу нежелания немцев покупать долги Греции, Италии и Испании, оформленные в программу количественного смягчения по образу и подобию политики ФРС, показывает, что торговые союзы никогда не становятся могучими империями.

Торговый союз может быть конфедерацией, но на федерацию уже не способен. И Сорос прав, когда сетует на то, что ЕС так до конца и не родился, застряв в родовых путях, где сейчас вполне способен задохнуться. Германии стоит вспомнить, что говорил о её перспективах Бжезинский. А говорил он следующее:

«Связь с Америкой… показала соседям Германии, что тесные отношения с Германией означают также более тесные отношения с Америкой. Всё это позволило Германии более открыто определять свои геополитические приоритеты».

То есть невозможно более откровенно заявить об отсутствии у Германии возможности защищать свои национальные интересы, если они не соответствуют интересам Америки. Более того, политика Германии лишь тогда будет разрешена, если она обслуживает не германские, а американские геополитические задачи.

Бжезинский отмечал, что развитие Германии может происходить лишь до той черты, до которой они соответствуют американским задачам в Европе. «Сохранение этого плацдарма… имеет прямое отношение к безопасности США», Бжезинский не скрывает, что США способствовали созданию ЕС лишь потому, что эта структура полностью подконтрольна США и выполняет подчинённые американским интересам задачи.

Не случайно больше всех сокрушается по поводу решения немецкого Конституционного суда именно глобалист Сорос. Германия последнее время стала трансформировать ЕС из зоны обеспечения американских интересов в зону продвижения интересов германских.

И оба «Северных потока», и решение не подчиняться ЕЦБ в тех решениях, которые бьют по экономике и финансам Германии, подрывая её гегемонистскую роль в ЕС, — это уже неподчинение, выход за флажки. Германия готова пустить под откос ЕС, если там будет утрачен германский контроль над экономикой Европы.

С учётом совместных российско-германских газовых перспектив ослабление Германии в ЕС России не на руку. Но ослабление ЕС одновременно означает крушение американского проекта оптимизации управления Европой, где управляли не разными странами, а единым центром в Брюсселе. И это хорошо.

Кризис еврозоны — это бумеранг, вернувшийся к Германии за то, что она способствовала отрыву Украины от России. Все шаги России в сторону усиления Германии неизменно оборачивались ростом германской жадности и неблагодарности. Россия много сделала для объединения Германии, вопреки требованиям англосаксов, и теперь помогает Германии сохранить экономическую субъектность в ЕС.

Тогда как Германия платит чёрной неблагодарностью, поддерживая все англосаксонские провокации против России. Вторжение в Украину в виде организации Майдана, финансирование бандеровщины, политика санкций — это новый германский «Дранг нах Остен». И то, что США просто вышвырнули Германию с Украины как зарвавшегося щенка, вовсе не говорит о том, что у Германии в отношении России нет агрессивных намерений.

Тем не менее полное возвращение Германии в американское стойло России невыгодно. Кризис ЕС, возможно, и мешает газовым проектам под эгидой России, но открывает окна возможностей для политики России в Центральной и Восточной Европе. Германия не смогла создать свою империю, трансформируя её из торгового союза в иерархию под своим началом.

И кризис ЕС — это, прежде всего, кризис субъектности Германии. Ганза не стала империей. Империи создаются железом и кровью, как учил Бисмарк, но Германия не способна к такому действию. А это значит, что дальнейшая война Германии за сохранение субъектности рискует камня на камне не оставить от её имперских амбиций.

Чем сильнее Германия борется за охрану своих экономических интересов, тем громче трещат стропила Евросоюза. России предстоит осмыслить, как ей действовать в подобной ситуации и какие стратегии считать оптимальными.