Африканский маршрут

24 октября в Сочи завершился первый саммит Россия — Африка, на который приехали представители всех государств континента — включая и их глав. Гостей встретил сам президент РФ. Резюмируя итоги форума, Владимир Путин скажет: «Встреча была деловой, но в то же время дружеской, если не сказать душевной». Душевность не помешала (или помогла) бизнесу в сделках. Появились сообщения, что во время Сочинского форума были заключено более пятидесяти контрактов на общую сумму, превышающую 800 млрд руб. Наверно, это неплохо. В речи Владимира Путина прозвучали цифры: в прошлом году внешнеторговый оборот России с Африкой составил более 20 млрд долларов. И президент предложил довести его как минимум до 40 млрд «в ближайшие годы».

Новый «разворот»

Цифры эти означают, как говорят на родине Уильяма Шекспира, Джона Мейнарда Кейнса и Мика Джаггера, next to nothing. Достаточно сказать, что за первые три месяца прошлого года суммарный оборот внешней торговли государств, входящих в Евразийский экономический союз, с третьими странами достиг 172,3 млрд (83% этой цифры обеспечил российский бизнес).

Поэтому не будем обманывать себя и не дадим обманывать других: саммит был больше про политику, не про экономику. Но это не остановит (и наоборот — только подтолкнет) некоторых топ-менеджеров российских компаний к судорожному следованию новому вектору. И без всякой оглядки на здравый смысл и какую-либо экономическую целесообразность. «Разворот на Китай/Азию» — это было вчера; сегодня — новый тренд. Нет, никто не побежит записываться на курсы метателей бумеранга и не станет приучать себя игривым жестком накидывать на европейский пиджак цветастую гран бубу (хотя кто знает, до чего дойдет новомодное увлечение Африкой?).

Но, надо полагать, еще до саммита, а теперь и подавно, во многих корпоративных коридорах, кабинетах и комнатах, на совещаниях и во время конференц-коллов звучали и звучат заветные слова: «Так, что у нас с Африкой? У нас там есть проекты? Что можем придумать на этом направлении?».

В Хараре с любовью

Некоторые из этих покорных последователей политической моды стремятся узнать о новинках заранее. С удивлением можно было увидеть сообщение о состоявшейся аж в ноябре прошлого года встрече главного бенефициара «Уралхима» Дмитрия Мазепина с президентом Зимбабве Эммерсоном Мнангагвой. Не секрет, что большинство проектов, к которым африканские страны стремятся привлечь иностранные деньги и технологии, связаны с добычей полезных ископаемых (редко когда с созданием дополнительно производства их первого передела). Так и в этом случае, речь шла о покупке доли в приватизирующейся госкомпании Chemplex, добытчике фосфора — сырья для производства минеральных удобрений «Уралхимом». И даже о планах создания логистического хаба для поставок продукции в другие страны юго-восточной Африки.

Удивителен этот африканский вояж по многим причинам. Прежде всего, можно предположить, что бизнес тянет на другие рынки тогда, когда у него всё хорошо дома. Но этого в случае с «Уралхимом» не наблюдается. Спустя 5 месяцев после зимбабвийской поездки, в марте 2019 года компания опубликовала отчет об итогах работы за прошлый год; 25,2 млрд рублей убытков, 4,911 млрд рублей по РСБУ. Общий размер долга холдинга оценивается примерно в 253 млрд рублей. Эта сумма почти в 5 раз превосходит объём прибыли до вычета расходов (EBITDA). А всего компании Дмитрия Мазепина на конец 2018 года были должны более 637 млрд рублей. То есть 10 млрд долларов — половину всего годового торгового оборота России со странами Африки.

Африкой аппетиты уникального предпринимателя не ограничиваются. В конце сентября бразильская Fertilizantes Heringer сообщила заключении соглашения о покупке ее акций компаниями, подконтрольными Дмитрию Мазепину. «Группы «Уралхим» и «Уралкалий» подтверждают факт подписания обязывающего предложения, предусматривающего возможность получения контроля над Fertilizantes Heringer по итогам успешного проведения due diligence (оценка объекта инвестирования)», — заявил ТАСС представитель «Уралкалия». Как ожидается, сделка пройдет в рамках допэмиссии объемом от $59 млн до $115 млн. В пресс-службе уточнили, что компании Мазепина купят акции по 2 реала ($0,4796) каждую. Об источниках финансирования сделки «Уралкалий» предпочел не распространяться.

Трендсеттеры, инфлюэнсеры и уроборос

И вот этот «мощный» бизнес теперь ищет возможности экспансии на рынки, нетолерантно говоря, «черного континента». Еще в 2015 году «Уралкалий» провел делистинг своих акций на Лондонской фондовой бирже, а в конце 2017 опубликовано решение совета директоров компании об уходе с Московской фондовой биржи. В начале октября в этом году агентство «Интерфакс» процитировало члена совета директоров «Уралкалия» Пола Ослинга, который сказал, что компания в перспективе погасит так называемые квазиказначейские акции и «подумает» о возвращении на публичный рынок.

Финдиректор «Уралкалия» Антон Вищаненко в комментарии «Ведомостям» заявлял, что в будущем акционеры могут прибегнуть к сделкам с бумагами компании для погашения долга в том числе перед самой компанией. Речь идет о крупнейших акционерах «Уралкалия» — «Уралхиме» Дмитрия Мазепина и Rinsoco Trading Дмитрия Лобяка. Но так называемый квазиказначейский пакет (56,22% уставного капитала) принадлежит «дочке» «Уралкалия» — «Уралкалий-технология». Причем этот пакет почти полностью заложен в «Сбербанке» по кредиту, который структура Лобяка привлекала в 2016 году на выкуп 20% «Уралкалия» у «Онэксима» Михаила Прохорова.

Какие деньги собираются обнаружить в глубоко отрицательном балансе акционеры и расплатиться с кредиторами — решительно непонятно. Кто купит новые обязательства компании — тоже. Есть известный во многих культурах символ: уроборос — змея, свернувшаяся кольцом и кусающая себя за хвост. Налицо принадлежащие одним и тем же людям компании, которые должны друг другу деньги — по кругу (и их «внешним», находящимся вне их «микромира» кредиторам — тоже). Если долговой «уроборос» назвать долговой пирамидой — это тоже будет корректным определением.

Советы опытных

О том, как ведутся дела в Африке, могут рассказать некоторые из российских предпринимателей. Например, Олег Дерипаска. Лишь летом прошлого года UC Rusal наконец начала эксплуатацию рудника мощностью 3 млн т бокситов в год на месторождении «Диан-Диан» в Республике Гвинея. Хотя обладала правами на его разработку еще с 2001 года. Верно: случилось это не от хорошей жизни, а именно после введения США санкций против владельца «Русала». Не было бы санкций — возможно, мы до сих пор не слышали бы о «Диан-Диан».

Владимир Потанин тоже обладает сокровенным знанием об африканском климате ведения бизнеса — в Ботсване. Понятно, что во время радужной конъюнктуры рынка металлов в «тучные нулевые» российский бизнес активно поучаствовал в глобальной экспансии, обзаведясь активами в разных частях света. И вот теперь, когда цены рухнули и «Норникелю» хочется выйти из убыточных производств — например, продать 50-процентную долю участия в ботсванском СП Nikomati — выясняется, что это совсем не просто. По версии местного правительства, вход стоит совсем не доллар, выход — тоже должен стоить сколько-то.

Банкиры-«любимчики»

Но есть существенное отличие решений этих предпринимателей от активности «Уралхима». И Дерипаска, и Потанин использовали для развития компаний заемные средства инвесторов — проводя для этого IPO, размещая облигации, иные инструменты финансирования. Перед акционерами и инвесторами они и несут ответственность за свои решения. Скупка активов «Уралхимом» велась по другим правилам, использовались займы из иных источников. В июне 2008 года Дмитрий Мазепин приобрел 75,01% акций ОАО «Воскресенские минеральные удобрения», в 2011 полностью выкупил предприятие — всё это за счет кредитов «Сбербанка».

В декабре 2013 года он вместе с Михаилом Прохоровым выкупил у Сулеймана Керимова контрольный пакет ОАО «Уралкалий» и стал владельцем 19,99% его акций — на эти цели был использован кредит «ВТБ Капитал» суммой 4,5 млрд долларов. Благодаря такой политике финансирования экспансии «на выходе» получился псевдочастный бизнес — набор плохо управляемых, устаревших, нерентабельных активов, созданный сплошь и рядом на заемные средства госбанков. А это значит, что за «успехи» предпринимателя Мазепина платит бюджет. И, в конечном счете, налогоплательщик — и частные лица, и компании, которые пополняют этот бюджет налогами. В этом смысле «Уралхим» действительно соответствует худшим африканским примерам ведения бизнеса. В Зимбабве его примут с удовольствием — если, конечно, «ВТБ» или «Сбербанк» предоставят кредит. Загадка в том, что может выступить обеспечением такового. Видимо, в этих банках чересчур буквально воспринимают тезис экономиста Пола Крагмана: «То, что для самого должника является обязательством, для другого служит активом». Тезис бывает верным, если известно, что должник намерен расплатиться и имеет для этого возможности. С Дмитрием Мазепиным случай диаметрально противоположный.