Из чего соткан муравейник Бангладеш?

Дакка — столица Бангладеш, является самым перенаселённым городом планеты.

Население города составляет по примерным оценкам до 21 млн. человек с ежегодным приростом в 5 процентов, это самый высокий процент в Азии. Есть города с большим населением — Шанхай или Чунцин в Китае, однако если оценивать плотность, то Дакка берёт первое место. По статистике ООН, Дакка входит в тройку городов, где жизнь является настолько тяжкой, что выжить тут практически невозможно даже в мирное время. Перенаселение, безусловно, является причиной прочих проблем, которые помогли городу попасть в топ. Я решил посетить город, чтобы изучить проблему перенаселения более детально.

Главной причиной происходящего является огромный поток людей, приезжающих в столицу на заработки, особенно из столичного пригорода Барисал. Дело в том, что в Бангладеш разрешено многожёнство. Обычно мужчина в Барисале имеет 5−6 жен и по 4−5 детей от каждой. Как только ребёнок достигает возраста 12−13 лет, он плывёт на пароходе в столицу — работать рикшей, на заводе или фабрике, собирать мусор, одним словом, заниматься тяжёлой, черновой работой.

Паром

Сообщение между Даккой и этой местностью хорошее — циркулируют паромы, транспортирующие в 5−6 раз больше людей, чем положено по технике безопасности. Время в пути не критическое — ночь, и уже на месте. То же самое, что добраться из Петербурга в Москву, например.

Фонарь освещает берег, и несколько сотен сельских жителей с тюками и баулами готовятся отправиться в путь к новой мечте. В Барисал же паром идет практически пустым, среди путешествующих был и я. Оказавшись на борту, я поднялся на второй этаж и махнул рукой парнишке, который бегал туда сюда с подносом. Он быстро и ловко вскарабкался по железным ограждениям на второй этаж, оторвал мне половину игральной карты, которая должна служить ложкой, и отсыпал порцию каких-то хлопьев с перцем в кулек из газетки. Острая, сухая еда. Я был настолько голоден, что забыл о всякой санитарии.

Многожёнство

На следующее утро я был в Барисале, где должен был встретиться с несколькими большими семьями. На узкой лодочке я плыл по каналам, разрезающим местность. Было очень жарко и влажно, густая растительность не давала рассмотреть детали местности. Лодка проносилась под мостами, сделанными из большого бамбука, согнутого и перевязанного веревкой, переход по которым явно требовал сноровки. На скользком берегу меня ожидал бородатый мужчина и несколько ребятишек.

Назмулу 52, у него пять жён. На вопрос, сколько у него детей, Назмул ответить затруднился и начал улыбаться. Первый ребёнок родился у него ещё в возрасте 16 лет. Многие дети Назмула выросли и переехали в Дакку, мобильный телефон он не использует и связи с ними нет, ездить домой дорого. Семья Назмула занимается абсолютно разными делами — некоторые мужчины работают лодочниками, некоторые занимаются сельским хозяйством. Бюджет семьи составляет примерно 15 тысяч так (около 170 долларов США) в месяц. Назмул пользуется непререкаемым авторитетом в семье, его решение нельзя оспорить. Однажды, он выгнал сына из дома за то, что тот забыл покормить скотину.

Чандан со своей семьей: четырьмя жёнами и тринадцатью детьми. «Это не все дети, — говорит Чандан, — двое сыновей уехали в столицу работать рикшами». Чандану 43 года, и он собирается ещё раз жениться и завести от новой жены еще 3−4 детей. Чандан говорит, что деревенская жизнь не богата, лишнего не позволишь, но и голодать особо не приходится. Семья Чандана занимается сельским хозяйством, держит небольшое количество скота. Он не понимает, почему молодые стремятся в столицу, ведь там не найдешь семьи и не женишься, но отговорить не получается, и старший сын Чандана также готовится отправиться в Дакку, покорять столицу.

Последняя семья, которая приняла меня в Барисале, была семья торговца Сайфула. Я вышел из лодки, и меня окружила толпа детворы — дети мужчины. В ожидании Сайфула, который шел из своей лачужки, чтобы повстречаться со мной, дети оборудовали мне царское место: принесли стул, заставили сесть и начали обмахивать пальмовой веткой. Я хотел было вскочить, но меня удержали: таково гостеприимство. Большая рука опустилась мне на плечо — это был глава семьи, в которую входили 4 женщины-жены и 19 детей. Дом Сайфула чистый и довольно просторный, внутри мы устраиваемся для чаепития. Сайфул рассказывает, что в своё время тоже уехал в столицу, но вернулся: устроить жизнь не вышло, везёт не всем. Хорошо, что отец принял его обратно в семью, не всегда так происходит. Сайфул считает, что каждый волен решать, что ему делать, и если его дети захотят уехать, он их отпустит, ведь старшего сына уже отпустил. Сайфул считает, что это Аллах решает, когда ребенку появиться на свет — сколько еще будет детей, столько он и примет. Смеется, что если не будет больше денег, едой можно всегда поделиться, оставив себе меньшую порцию.

Обратно я путешествовал с толпой людей, которые, как казалось, ехали друг у друга на голове. Было ощущение, что масса людей с их многочисленными сумками и баулами вдавила лодку на несколько метров в воду, и шторм мог легко перевернуть эту посудину, но его не случилось. Я прибыл обратно в столицу.

Карван базар

Съезжающиеся в Дакку не могут позволить себе снимать и тем более покупать жильё, поэтому им приходится ютиться рядом со свалками или железнодорожными путями, где, естественно, создаётся огромный объём мусора из-за невозможности его утилизировать.

Конкуренция за рабочие места очень высокая, молодые люди, ожидавшие от столицы немного другой жизни, не выдерживают её. В итоге их путь также рано или поздно заканчивается около железной дороги. Одной из главных трущоб столицы является район «Карван базар». Это несколько сотен лачуг, построенных из подручных материалов: полиэтилена, мешков, досок, коробок; и столько же семей, пытающихся устроить свой быт рядом с железнодорожными путями и поездами, проезжающими раз в 20 минут в опасной близости от домов. Здесь погибло немало людей, особенно тех, кто в нетрезвом состоянии ходил по рельсам, потеряв страх. Местные сказали, что переполненный и вечно опаздывающий поезд не будет тормозить ради какого-то пьянчуги. Детей заметить в темноте ещё сложнее. Но такова реальность обитателей Карвана.

Молодой парень подходит ко мне: «Это плохой район для тебя, ты должен уходить, здесь много опасных людей». Я начал заходить в лачуги. В углу плохо освещённой коробки я слышу детский плач, у меня закружилась голова. На крыльце женщина моет посуду, мимо проносится очередной поезд, и мальчишки, уцепившиеся за двери и окна, машут рукой, увидев камеру.

Чем больше людей, тем больше мусора

Перенаселение столицы является причиной других серьезных проблем. Это работает как снежный ком: одно цепляется за другое. Огромное количество людей производят такое же количество мусора. И усугубляется всё это отсутствием финансовой возможности его перерабатывать. Экономика Дакки просто не способна справиться с объемами мусора, требующего утилизации. Мусора, произведенного 21-миллионной армией. Также стоит отметить, что люди, пользующиеся благами природы, разлагающимися естественным образом, были познакомлены с пластиком и прочими благами цивилизации, завезенными с запада. У Бангладеш просто нет технологий, если хотите, эко-воспитания и понимания, что рано или поздно весь выкинутый пластик воздействует на природу, что он опасен для следующего поколения. Но это слишком сложная концепция для населения, образованного только на 30%. По этим причинам люди передвигаются по мусору, которым переполнены улицы Дакки, так же, как и водные ресурсы столицы. Самое интересное, что люди кидают пластик в воду не только безо всяких угрызений совести, но и веря, что делают благо другим.

Утилизация

На большом мосту через местную речку Буригангу я увидел двух мужчин, вытряхивающих несколько мешков мусора в воду. Они оказались работниками ресторана. «Всё равно, выловят этот мусор, размельчат и продадут стружку, для кого-то это — заработок, так что мы помогаем», — мужчины по-азиатски качают головами, что должно подтвердить правдивость и мудрость их слов. Целый день я провёл на берегах реки. Какую-то часть мусора вылавливают на лодках сетями или собирают около берега руками, потом топчут мозолистыми ступнями в специальных босках — размельчают, далее сушат на набережной. Малоимущие женщины также вовлечены в процесс: они размельчают пластик с помощью специальной машины. Все, кто работают тут, — жители трущоб. Несмотря на все эти процессы, 99% пластика остаётся в воде. Все несёт дальше по течению в Индию, засоряя океаны. Неподалеку от моста, с железного пирса прыгают в мутную воду бронзового оттенка маленькие дети, радующиеся, что есть отличное место для купания.

Гулистан

Магазины столицы переполнены каждый день с момента открытия и до победного конца. Боюсь, что даже при таком раскладе, они не способны обслужить всех желающих. В потоке пыли я двигаюсь по направлению к Гулистану — центральному торговому району города. Плыву в реке людей. Порой движение просто невозможно, всё медленно сливается в единый поток: рикши, пешеходы, животные, грязь. Несмотря на людской траффик, я выделяюсь: иностранцев на улице нет. Да и что тут делать туристу? Подумалось, что если здесь оказался бы человек, до этого не бывавший в Азии, у него случился бы культурный шок. К слову будет сказано, иностранцев пускают в Бангладеш нехотя, тем более фотографов и журналистов. Обычно визы выдают туристам, желающим посетить Кокс-базар — туристическую зону на юге страны. Все остальные области не очень желательны для посещения с сумкой аппаратуры. Кому же захочется, чтобы проблемы его дома выносили за дверь?

Через несколько часов я оказался на большой площади, которая была полностью заполнена людьми. Людские голоса сливались в белый шум, на который ложились сигналы автобусов, мычание коров, музыка из магазинов. Здесь не знают слов «приватность» и «личное пространство», ноги надо беречь, чтобы не отдавили, а также стоит уворачиваться от сигарет, то и дело проносящихся мимо лица в руках активно жестикулирующих прохожих. Местные смеются и называют отсутствие приватности — единством — они везде всё делают вместе, большой толпой, массой; и хождение по ногам прохожих не считается тут чем-то неудобным и неправильным. Интересным фактом является то, что в уличных давках участвуют по большей части мужчины.

Мусульманское общество является патриархальным — мужчина неизменно глава семьи, он работает, бегает по делам, женщина — сидит дома, ходит по магазинам, передвигаясь в основном на велорикшах. В редких случаях, можно сказать — безысходных ситуациях, женщины занимаются тяжким физическим трудом. Как я писал выше, по большей части это жители трущоб.

В Гулистане стемнело, под ногами ничего не видно, но, судя по ощущениям, я шёл по банановой кожуре и сену. Жизнь тут не прекращалась ни на минуту, одни люди уходили, освобождая драгоценное место для других, более маргинальных личностей.

Образование

В классах школ учатся по 60 детей, школы также переполнены. Далеко не факт, что родителю удастся устроить свое чадо в одну из них, пусть даже самую скромную школу столицы. Прежде чем я смог снять типичный класс в одной из школ, меня долго допрашивал директор. Спросил, мусульманин ли я, был ли я в Чечне, и каково моё отношение к конфликту там. Сначала мне показалось все происходящее очень странным, однако потом я прочитал про большое сосредоточение сил ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) в стране. Наверное, такое недоверие обоснованно. Как только директор почувствовал, что от меня не исходит опасности, рассказал, что хотел бы обучить больше детей, но он не решает эти вопросы. «Образование очень ценится в стране: те, кто его получил, работают на хороших местах», — сказал мужчина. Я подумал о том, что хотя бы тут корка диплома решает что-то. После непродолжительной беседы я вошёл в класс, 60 девочек в белом сидели прилежно, слушая преподавателя, который вещал через микрофон, ведь задним рядам попросту не будет слышно, если его не использовать. Девочки слушают очень внимательно, буквально внимая каждому слову.

Религия

Вечером запел мулла, зазывая в крупнейшую в городе мечеть Бейтул Муккарам. Я сидел совсем неподалеку, ко мне подошел юродивый и постучал мне по плечу беспалой рукой. Я отсыпал ему несколько монет, понимая, что это не решит его страданий. Я снял обувь и вошёл внутрь необъятного белого здания. Несмотря на огромные толпы людей, ежеминутно входящих и выходящих, святое место было чистым. Тут ощущалось спокойствие. Единственное, неприкосновенное.

Трудоустройство

На следующий день было примерно +40, и я ступнями чувствовал жар асфальта через обувь. Я прыгнул в авторикшу. Мимо проносился поток рикшей, мелькал недострой — проекты огромных комплексов, отелей, бизнес-центров — город постоянно расширяется, но непонятно, где они находят места под новые здания? Мы встали в пробке, рикша закурил сигарету: «Мой сын хотел бы уехать. Ты откуда? Ты заберешь его отсюда?» — спросил на ломаном английском мужчина. Я было собрался что-то сказать, но рикша громко включил музыку, видимо, не надеясь на положительный ответ.

По большой лестнице обшарпанного здания я поднялся на 4-й этаж: тут располагается текстильная фабрика. Еще до поездки я знал, что Бангладеш является одним из центров производства одежды для вещевых компаний и модных домов. Тут очень дешевая рабочая сила. Мне было очень важно посмотреть на рабочие условия, которые являются ежедневной рутиной для этого перенаселённого города.

Я увидел огромный пыльный зал, в котором несколько сотен человек ритмично работали на швейных машинах. Не глядя, они кидают обработанные куски ткани в общую кучу, время от времени вытирая пот со лба. Воздух был спёртый, дышать нечем. Я достал камеру, через секунду ко мне подбежал маленького роста человек и начал активно размахивать руками, выталкивая меня наружу. Дело в том, что 24 апреля 2013 года в пригороде Дакки рухнула фабрика Рана Плаза. Трагедия унесла жизни более 1100 человек и стала одной из самых ужасных в истории текстильной промышленности. Это произошло из-за нарушений технических регламентов. Подобные нарушения имеют место на каждом производстве. Трагедия имела огромный резонанс: пошли проверки, критика, увольнения. По этим причинам меня вытолкали обратно наружу, в человеческий поток.

Множественность Дакки

Особенность Дакки — это множественность, от которой рябит в глазах. Невозможно найти безлюдную улицу или площадь. Но в этой витальности и хаосе есть что-то упорядоченное и гармоничное, по крайней мере, для местных жителей. А может быть, — просто привычное и рутинное. Смогли бы жители столицы Бангладеш жить по-другому? Это очень комплексный вопрос. Мне кажется, что всё-таки нет. Азиатский менталитет — положиться на карму и пустить всё на самотёк, отсутствие образования и общественной ответственности — так же сильно влияют на общую ситуацию. Почему-то есть ощущение, что если взять большую метлу, вычистить в Дакке каждый угол, то через неделю всё вернётся на круги своя.

По оценкам специалистов, население вечно строящегося муравейника Дакки к 2030 году может составить 40 млн человек в столице и окружающих её пригородах.