Москва, 16 февраля, 2016, 21:03 — ИА Регнум. ИА REGNUM: Часто выдвигают две противоположные точки зрения на причины кризиса в России. С одной стороны, говорят, что основными виновниками выступили санкции и ухудшение мировой экономической конъюнктуры. С другой стороны, раздаются голоса, что неспособность преодолеть трудности обусловлена некими назревшими структурными проблемами в российской экономике. Какова ваша, Сергей Вячеславович, позиция по этому вопросу?

ИА REGNUM

Я бы сказал, что нельзя абсолютизировать ни то, ни другое. Кризис, и правда, не из-за цен на нефть и санкций как таковых. Это для правительства, да и для всех уровней власти очень удобный способ объявить себя заложниками объективных обстоятельств, сняв тем самым с себя ответственность за кризис.

Россия имеет огромный экономический потенциал.

Но в то же время дело и не только в отсутствии необходимых институциональных реформ. При этом, например, производственные площади в России загружены на 60%, и, что интересно, пустуют не устаревшие производства, а в том числе и самые передовые, созданные за последнее десятилетие.

Читайте также: Госдума в феврале обсудит антикризисный отчет правительства

Песков: Правительство не будет представлять Путину антикризисный план

У нас много свободных трудовых ресурсов. Мы имеем значительное превышение наших сбережений — золотовалютных запасов, банковских накоплений, накоплений населения — над тем объемом, который требуется для инвестиций. У нас избыток сырьевых ресурсов, электроэнергии. Мы являемся уникальной страной по соотношению государственного долга и ВВП, тогда как большинство стран живут в долг. У нас хорошие возможности, но мы эти возможности не используем.

ИА REGNUM: Тогда возникает вопрос, почему, раз все условия для развития есть, они не используются, а ситуация в экономике ухудшается?

Дело в том, что мы уже более 20 лет воспроизводим совершенно неадекватную нашим возможностям и нашему потенциалу экономическую политику. Речь идет не о том, что кто-то недорабатывает. Речь идет о том, что выбрана — или, скорее, навязана — совершенно неэффективная модель. К сожалению, экономическая политика в России начиная с начала 90-х годов определяется во многом рекомендациями Международного валютного фонда.

Тот факт, что в России не было предпринято реальных мер по диверсификации экономики даже в самые благополучные 2000-е годы, является прямым следствием такой экономической политики.

Ситуация усугубляется тем, что современный кризис еще и наслоился на многочисленные процессы, связанные с переходом мировой экономики к новому технологическому укладу. Старые отрасли становятся менее рентабельными. И поскольку они менее рентабельны, капиталы из них пытаются перейти в современные отрасли.

Однако в России не созданы условия для развития передовых отраслей с высокой нормой прибыли, для вложения инвестиций в новые технологии. Из малоприбыльных старых отраслей деньги уходят и «повисают» — им некуда деваться, поскольку новые рынки толком ещё не сформировались. Возникают финансовые пузыри.

Вообще говоря, такие пузыри возникают по всему миру, поскольку переход к новому технологическому укладу, процесс формирования новых рынков сопряжен со значительными сложностями. В этом отношении Россия не отличается, однако такие процессы протекают у нас болезненнее в силу накопившихся экономических проблем.

ИА REGNUM: В чем конкретно выражается неадекватность экономической политики в России?

Можно начать с того, что в России проводится совершенно неправильная монетарная политика. Дешевый кредит для предприятий реального сектора сегодня практически недоступен. При рентабельности в 5−15% предприятие реального сектора не способно покрыть кредит под 25%. Это привело к тому, что только 20% российских предприятий сегодня способны работать с рентабельностью выше ставок по кредитам. Остальные закрываются, это ведет к неплатежам, а вслед за этим закрываются и коммерческие банки.

Когда закрываются коммерческие банки, страдают как физические лица, так и юридические. Тем не менее физическим лицам, по крайней мере, компенсируют до 1 400 тысяч рублей. Юридическим лицам вообще ничего не компенсируется. Если завод держит на счете в банке средства для будущей модернизации, а банк «лопается», то эти деньги исчезают безвозвратно. Ни о какой инвестиционной стратегии в таких условиях речи идти не может.

Учитывая то, какими темпами последнее время закрываются кредитные организации, легко видеть, насколько неблагоприятны условия для развития отечественной промышленности. Между тем на этом фоне объем просроченной задолженности вырос в первом полугодии 2015 года в 2 раза и на сегодняшний момент составляет 2,2 трлн рублей.

ИА REGNUM: Однако многие чиновники и экономисты говорят о том, что строгая кредитно-денежная политика необходима для борьбы с инфляцией.

В Конституции РФ прописано, что функция Банка России, его обязанность заключается в обеспечении устойчивости национальной валюты. Эта обязанность вдруг была подменена стремлением таргетировать инфляцию, сдерживать потребительский спрос. Центральный банк взял на себя неадекватную функцию и тем самым губит экономику.

Однако самое главное здесь то, что инфляция у нас имеет немонетарный характер. В действительности во многих странах увеличение денежной массы зачастую как раз способствует снижению инфляции.

Россия здесь отнюдь не исключение. Обратите внимание, что повышение процентной ставки в конечном счете не смогло сдержать инфляцию. Она продолжается. Более того, в действительности именно запретительные ставки по кредитам во многом подстегивают повышение цен. Иными словами, мы имеем дело с «инфляцией предложения», а не с «инфляцией спроса».

Россия имеет богатый опыт на этот счет. Когда мы росли в 2005—2007 гг., снижалась и ставка процента. Сейчас мы наблюдаем ровно противоположное. При этом после дефолта 1998 года, когда пришло правительство Примакова, «разогнать» экономику и, что самое интересное, снизить инфляцию удалось во многом именно благодаря расширению денежного предложения.

Во многих других странах увеличение денежной массы, как правило, также коррелирует со снижением инфляции. При этом в развитых странах жесткая монетарная политика не находит особой популярности: в Швейцарии ставка отрицательная, в США около 0,5%, в Великобритании меньше единицы, в Японии она колеблется вокруг нуля.

Фактически российская экономика испытывает хронический «денежный голод», и в условиях кризиса жесткая монетарная политика лишь усугубляет положение — ещё со времен Рузвельта известно, что в период кризиса нужно снижать процентную ставку.

ИА REGNUM: Вы сказали, что Банк России не выполняет задачи по поддержанию устойчивости национальной валюты. Расскажите, пожалуйста, к чему это привело на валютном рынке.

Это привело к тому, что у нас созданы все условия для сверхприбыльности спекулятивных операций при открытом трансграничном перемещении капиталов. В свете всего вышесказанного следует отметить, что Россия, обладая значительным «навесом» финансовых средств, в том числе в виде золотовалютного запаса, но в то же время следуя жесткой монетарной политике, построила экономику на внешних заимствованиях. Мы отдаем под 3% и берем в лучшем случае под 10% на внешних рынках.

Интересно отметить, что санкции, наложенные Западом на Россию, касаются среднесрочных и долгосрочных кредитов. Краткосрочные кредиты, однако, берут в неограниченном количестве. В этом отношении никакие санкции не действуют. Куда идут эти кредиты, взятые на день, на два, на неделю? Разумеется, на спекуляции. Мы создали спекулятивный финансовый рынок, чем полностью дестабилизировали валютно-финансовую систему.

Достаточно отметить, что норма прибыли при спекулировании валютой с декабря 2014 года составила более 100% в год. Понятно, что никто не будет вкладывать во многие отрасли обрабатывающей промышленности, где норма прибыли порой составляет 5−15%, когда можно обогащаться на «валютных качелях».

Ущерб от спекуляций сегодня составляет до 5% ВВП в год. За декабрь 2014 года спекулянты получили около 20 млрд долларов прибыли, которые, конечно же, благополучно были выведены из экономики. Отток капиталов также впечатляет: за 10 лет он составил около триллиона долларов, то есть примерно по 100−150 миллиардов в год.

ИА REGNUM: Почему, при всей несостоятельности такой политики, правительство продолжает проводить данный экономический курс?

Мотив, к сожалению, есть. На той же Московской бирже играют все наши крупные государственные игроки. Все банки с государственным участием, многие крупные корпорации. Понятно, что при такой доходности им это нравится.

При наличии такой спекулятивной финансовой системы любое другое вложение становится экономически неоправданным. Игры на валютных колебаниях приносят огромные прибыли, любая дополнительная капитализация коммерческих банков тут же идет на валютную биржу. Как только банк получает рубли в любом виде, он тут же обращает их в доллары, чтобы сохранить деньги, заработать, поспекулировать. Расследования кризиса 1998 года, а также событий 2014 года, которые проводились соответствующими государственными комиссиями, свидетельствуют о том, что спекуляции на валютном рынке идут с мощным участием инсайдерской информации.

Важную роль в сложившемся положении сыграла приватизация Московской биржи в 2013 году. Центральный банк отказался от регулирования, биржа стала коммерческим институтом, зарабатывающим деньги.

Интересно отметить, что более 80% участников Московской биржи — это нерезиденты РФ, то есть западные компании с западным капиталом. Это обстоятельство раскрывает важную роль, которую играет монетарная политика США в наших собственных процессах. С 2007 года Штаты увеличили эмиссию доллара в 2,7 раза. Ежегодно эмиссия составляет 750 млрд долларов. Определенная часть этих денег приходит на российский спекулятивный рынок и разгоняет нашу финансовую систему.

С другой стороны, не менее важным обстоятельством выступает и тот факт, что у нас элементарно нет никакой внятной экономической стратегии. Мы два года строим бюджет по программно-целевому принципу. Но фактически мы просто взяли сметный бюджет и сказали, что это программа. О какой программе идет речь, если нет четких показателей, что мы должны конкретно получить в конце бюджетного периода?

Нельзя заниматься экономикой, которая идет незнамо куда. Однако не очень грамотные экономисты, которые сейчас занимают очень высокие посты, накрепко усвоили старый принцип либерализма, что рынок расставит все на свои места. Неоднократно доводилось видеть, к чему приводит такое убеждение. И сейчас мы видим, что если финансовый рынок не регулируется, он принимает полностью спекулятивный характер.

ИА REGNUM: Предпринимает ли правительство все-таки какие-то меры, чтобы свернуть с такого пагубного пути и обеспечить рост экономики? Насколько отвечает новый антикризисный план вызовам времени?

Увы, правительство никаких попыток не предпринимает. Антикризисный план, который они предлагают, абсолютно не учитывает необходимость принципиальных изменений. По существу, новый план едва отличается от предыдущей редакции антикризисных мер. В свете всего сказанного выше различные меры, например, по улучшению инвестиционного климата, не оказывают никакого реального положительного влияния на экономику.

На самом деле российское хозяйство не модернизируется для перехода к новому технологическому укладу просто потому, что у нас нет институтов, которые за это отвечают. Правительство отвечает за текущую экономическую политику. А модернизация — это всегда объединение всех усилий для построения совершенно новой экономики. У нас нет соответствующей структуры, у нас нет субъекта модернизации.

Подробнее: СМИ: на антикризисный план правительства потребуется не менее 737 млрд руб

Денег на весь антикризисный план может не хватить — Медведев

Отсюда совершенно неудивительно, что в России очень низки расходы на НИОКР по меркам развитых стран, а ведь это основной залог успешного развития, вхождения в экономику нового технологического уклада. На этом фоне у нас, наоборот, проводят сокращения, слияния вузов, реформу РАН — всё то, что, наоборот, подрывает научный потенциал страны.

Затрагивая вопрос социальной и экономической политики, безусловно, нельзя не отметить, что отсутствие мер по стимулированию потребительского спроса также способствует углублению кризиса. Более того, потребительский спрос — основной двигатель производства. Сужая потребительский спрос, мы загоняем экономику в угол.

ИА REGNUM: Получается, что у правительства нет какой-либо долгосрочной стратегии для выхода из кризиса? Иногда складывается впечатление, что Министерство финансов играет решающую роль в выработке решений по экономической и социальной политике, в результате чего вся экономическая стратегия сводится фактически к бюджетной экономии. Какой логике следовало Министерство финансов, когда принимало решение по сокращению тех или иных статей расходов антикризисного плана?

Действительно, роль Министерства финансов чрезвычайно велика. Однажды я в присутствии премьера и министра финансов сказал на одном из совещаний, что не может фирма быть устроена так, чтобы бухгалтер управлял всем предприятием.

Задача бухгалтера, как и Минфина, — не тратить деньги, а экономить. И я не имею претензий к нашему Минфину. Там работают очень умные и квалифицированные люди. У них важная функция — деньги сберегать. Они хорошо понимают, насколько легко впустую растратить средства, особенно в наших условиях. Но бухгалтер — это не тот, кто отвечает за развитие, за прорыв.

Здесь я должен также высказаться в защиту кабинета министров в целом. Есть известный тезис о том, что политик думает о выборах, в то время как государственный деятель — о развитии страны на ближайшие десятки лет.

Правительство в принципе не может думать о развитии страны на десятки лет. Максимум их горизонт планирования достигает 2018 года. Тогда будут новые выборы президента, новое правительство, кто-то останется, кто-то нет. И это вполне понятно. На самом деле правительство действует как пожарная команда. Сейчас есть куча проблем, и их оно пытается лихорадочно решить.

Правительство, которое является кризисным менеджером, на сегодняшний день не способно смотреть за горизонт. А горизонт, вот он — очередное послание президента. В силу этого должна существовать отдельная структура, которая занималась бы стратегическим экономическим планированием. Пора отказаться от ложных моделей и действовать так, чтобы страна реально изменилась. Многие уважаемые специалисты считают, что это можно сделать в течение 2016 года.

ИА REGNUM: Какие основные меры вы бы выделили, которые необходимы для выхода из экономического кризиса и обеспечения долгосрочного роста?

Следует сразу подчеркнуть, что когда говорят о новой модели экономического развития, это не предполагает какой-то монолитной теоретической конструкции с жестко прописанными правилами игры. Жизнь всегда сложнее, чтобы можно было все предусмотреть и просчитать заранее по какой-то абстрактной схеме.

Речь идет об изменении неких базовых принципов экономики нашей страны. Какие принципы необходимо реализовать?

Во-первых, понять, что на сегодняшний день МВФ для нас выступает не как друг, а как враг. Фонд говорит, что нужно сжимать денежную массу, и ЦБ неукоснительно данному совету следует. Что делают на этом фоне США? Они расширяют денежную базу. То же самое делает Япония и другие страны. Пора и нам изменить приоритеты в денежно-кредитной политике.

Особенно следует отметить необходимость регулирования курса рубля. Пока этого не будет сделано, возможности для экономической политики будут ограничены. Мы должны поддерживать курс рубля по отношению к доллару, исходя из их сравнительной покупательной способности, а также взять под жесткий контроль трансграничное передвижение капиталов.

Новая модель включает в себя создание единой финансово-промышленной политики. Сейчас у нас финансы живут сами по себе, и производство живет само по себе. При том промышленность живет очень плохо и играет подчиненную роль. В перспективе же финансовая система должна быть подчинена росту экономики, которая в наших условиях возможна только в результате промышленного развития.

Отсюда вытекает необходимость государственного стратегического планирования. Через частно-государственное партнерство, через индикативное планирование или по китайской модели, но мы в любом случае должны знать, где мы находимся, куда мы идем и что мы хотим получить. Иначе будет имитация некоего движения. Важно понимать, что стратегический сдвиг экономического развития невозможен без активного участия государства.

Наконец, самое главное — это завтрашний день. Новые технологии — основа будущего развития страны. Основа конкурентоспособности любой страны — научно-технологический задел. Мы должны вкладываться в науку и образование. Сейчас нам плохо, но если не делать этого, то завтра мы вообще перестанем существовать как экономика мирового уровня.

Среди институциональных преобразований необходимо создать государственный комитет по науке и технике, подобно тому, какой был в СССР. Он должен отвечать за приоритеты развития страны и за адекватное финансирование соответствующих направлений. Он должен быть надправительственным органом, и лучше, чтобы находился непосредственно под президентом. В рамках правительства такое делать нельзя.

Важно отметить, что любая модернизация, к сожалению, также несет определенные риски для социальной стабильности. Возникнут новые высокодоходные отрасли. Разрыв между работниками в таких новых отраслях и в старых производствах будет возрастать. Неминуемо возникнет социальная напряженность.

Уже на этом этапе её нужно смягчать, нивелировать. Нужна новая социальная политика, адекватная новым реалиям. Нужно создавать такие условия для людей, чтобы они имели возможности зарабатывать деньги в новой экономике.

Особую роль здесь будет играть и малый бизнес. Сейчас в России его роль и вклад в ВВП ничтожны, и во многом это результат того, что его власти слишком сильно «опекают». Я уже давно предлагаю принять один закон о малом бизнесе: никаких законов по этому направлению в ближайшие 10 лет не принимать. Малый бизнес приспособится и устроится сам, создаст новые рабочие места и обеспечит новые точки экономического роста. Экономике страны нужна предсказуемость и уверенность в завтрашнем дне.