Лебединая песнь Шатобала: потомки древнего народа Алтая обречены
с. Шатобал, Алтайский край, 14 сентября, 2015, 08:15 — ИА Регнум.
Шатобол-Шатобал
Телефонный звонок разбудил ровно в 5:45
— Это Шатобалова Светлана Олеговна?
— Да.
— Вы же сегодня к нам приедете? Мы вас очень ждем!
Вот так с «легкой руки» пожилого кумандинца, убежденного коммуниста и бывшего директора школы Никифора Савиноновича Алексеева, Шаповалова стала Шатобаловой — можно сказать, причислена к «народу лебедей».
Хотя официально название села — Шатабол, для его жителей оно всегда было — Шатобал, и добрая половина селян здесь носят фамилию Шатобаловых и все они по своей национальности — кумандинцы.
Решение поехать за 300 км. из Барнаула было принято в связи с тревожным известием: в селе с населением около 200 человек закрыли единственную школу и последний продуктовый магазин. Из работающих в Шатобале — только почтальон да фельдшер. От сельсовета осталась лишь табличка на здании клуба: его не стало еще в 2009 году при реорганизации.
«Раньше у нас был свой сельский Совет. Он был фактически национальным — наподобие национального района для немцев. Теперь нет прежнего положения — мы подчинены Солтонскому сельсовету. Все вроде бы сделано для «большего удобства», в том числе и нашего. Но во всем получается как-то иначе. Стоит появиться каким-то деньгам, которые приходят именно для нашего народа из «центра», как их расходование районные власти решают не особенно с нами церемонясь: «Сейчас мы направим средства для решения проблем другого села, а потом купим вам к зиме трактор», — об этом Никифор Алексеев рассказывал своим товарищам из КПРФ еще в ноябре 2013 года.
Как оказалось, с тех пор многое изменилось. Но увы, не в лучшую сторону. Село обречено на медленное умирание.
Первый признак можно заметить еще в Солтоне. Покружив на машине районному центру, пришлось спрашивать местных жителей, как проехать в Шатобол. Ни одного нужного дорожного знака найти не удалось.
Дорога с курсом «вон на ту гору» представляла собой 6 километров «гравийки». Не указатель, а солтонская безобразная, смердящая свалка бытовых отходов, простирающаяся на сотни метров, предшествовала въезду в село, где проживают кумандинцы.
Справка:
Кумандинцы — потомки древнего коренного народа Алтая. Их происхождение некоторые краеведы связывают с одним из древнейших народов Сибири — кетами. Эти люди занимались охотой, собирательством, мотыжным земледелием и разведением лошадей. Федеральным законом причислены к коренным малочисленным народам России.
Религиозные верования у кумандинцев — потомков скифов — пропитаны анимистическими представлениями. Особенно они чтят духов — хозяев воды, гор, тайги. В первой половине XIX века кумандинский народ был обращен в православие. Однако, даже эта религия до сих пор не вытеснила верования кумандинцев. Существует предание, что они, как и народ челканцев, причисляют себя к роду лебедей. По легенде, прекрасной белоснежной птицей был один из родоначальников древнего племени — «Куу-кижи».
До 2002 года «лебединый народ» был учтен в качестве отдельной народности лишь переписью 1926 г. Тогда на территории РСФСР насчитывалось 6327 кумандинцев. Все они проживали на территории Сибирского края (Впоследствии он был разделен на несколько регионов). А по данным Всероссийской переписи населения 2002 года, численность кумандинцев в Алтайском крае составила менее тысячи человек.
В настоящее время существует три территории их преимущественного проживания: Красногорский муниципальный район — 282 человека, Солтонский муниципальный район — 306 человек, Бийский городской округ — 111 человек.
Самая точная демографическая и социально-экономическая информация из Солтонского района будет получена в ходе микропериписи населения 2015 года: она пройдет с 1 по 31 октября в рамках подготовки к Всероссийской переписи населения 2020 года.
Получить представление об обычаях и культуре кумандинцев можно из видеосюжета, снятого в 2014 году в Красногорском районе:
21 век: натуральное хозяйство в Шатобале
На Шатобал приходится примерно 40 дворов кумандинцев. Культуру и традиции здесь пытаются сохранить на энтузиазме этно-фольклорного коллектива «Талычак» («Ивушка»). Наш знакомый — Никифор Алексеев — является его главным идейным вдохновителем. Он не только сам поет народные песни на самобытном языке, но и сочиняет новые, а также переводит тексты скумандинского на русский язык.
Во всей красе сегодняшняя жизнь «рода лебедей» предстала возле здания клуба — неказистого деревянного домишки с вывеской «сельсовет». Активность в нем создавала лишь одна женщина — ответственная за организацию выборов в Единый день голосования. В Солтонский сельский совет «довыбирали» депутата.
Благодаря активности Никифора Алексеева к клубу стали подтягиваться жители села. Для этих простых, бесхитростных людей — чужаки — целое событие. Говорят, что солтонские власти не любят бывать в Шатобале и другим не советуют.
«Мы слишком непокорные, неудобные, много критикуем. Едут к нам только в случае крайней необходимости. Глава района Михаил Лудцев в прошлом году покрасовался у нас на открытии восстановленного после паводка моста — вот, пожалуй и все. Говорят, сейчас какие-то выборы идут. Но ни один из кандидатов не соизволил нас посетить. Кого выбирать то? У нас в селе нет никаких властей», — недоумевает Никифор Алексеев.
По его словам, сельсовет закрыли еще 5 лет назад. А табличку на клуб перевесили потому, что одно время там занимала комнату представитель Солтонской администрации, — но совсем недолго.
Кумандинка Вера — ветеринар — одна из немногих привилегированных жителей, у которых есть постоянная работа. Ее рабочий день начинается в 5 утра — в Солтоне. Но и там, по словам Веры, найти работу очень сложно. Поэтому большинство жителей Шатобала живут натуральным хозяйством для временными подработками. Постоянного источника дохода многие не видят годами.
Совершенно просто объяснилось и закрытие единственного в селе магазина с табличкой «Родной». Произошло это еще весной 2015 года по причине внушительной недостачи в 200 тыс. рублей: продавец отпускала продукты в долг.
Два раза в неделю в Шатобал привозят хлеб. А другие продукты первой необходимости только в Солтоне можно купить. Автобус до него хоть и бесплатный, но ходит только раз в день, подстраиваясь под расписание школьников.
«В солтонских магазинах в долг не дают. Могут, конечно, некоторые продавцы — если тебя хорошо знают. Мне, поскольку я работаю в Солтоне, удается брать продукты в долг на 200 или даже 300 рублей. Но через день-два нужно отдать», — делится откровением ветеринар Вера.
Наталья Виноградова — мать троих детей и бабушка двоих внуков — живет в селе уже 15 лет. Пока не закрылась ферма, работала скотником, потом освоила навыки пекаря и с этой работой неплохо справлялась. Но сейчас, когда в селе закрылись все предприятия, ей, как и многим другим шатобальцам, стало совершенно не на что жить. «Папоротник Орляк собираем, грибы, ягоды — сдаем заготовителям. Едим то, что в саду-огороде вырастим. Я, в основном, сейчас картошкой питаюсь, — вон как расперло», — поясняет Наталья.
Закрытия-незакрытая школа Шатобала
И если младшая дочка Натальи Виноградовой — двухлетняя Анжела — пока не выговаривает свое имя и не понимает описаний мамы по поводу закрытия школы, дочка почтальона Татьяны Скороходовой уже знает каково это — учиться в первом классе школы в Солтоне.
Дорога в храм знаний, с учетом заезда в еще два поселка с закрывшимися школами (Караган и Акатьево) составляет 40 минут при хорошей погоде.
«В первый день занятий — 2 сентября — у нас была жара под 30 градусов. По грунтовой дороге дочку растрясло и дважды вырвало», — сетует Татьяна. Она также рассказала, что занятия у первоклашек заканчиваются в 12 часов, но еще несколько часов дочка предоставлена сама себе: просто сидит и ждет, пока доучатся старшеклассники. Школьный автобус увозит и привозит всех разом — говорят, нет денег на бензин.
«Когда объявляли о закрытии школы, нам обещали, что для учеников будет организована продленка, но по факту, как мне сказал директор солтонской школы, заработает она не ранее октября», — поясняет Татьяна Скороходова.
А учитель математики Светлана Чепкасова уже сейчас видит еще одну проблему. Связана она с организацией внешкольной деятельности для учащихся из Шатобала. Ведь помимо учебы, дети должны еще получать навыки социализации и личностного развития. Школьники, которых сразу после уроков будут увозить домой, лишаются внеклассной воспитательной работы: кружки, собрания, факультативы, лабораторные работы — кто все это обеспечит детям из Шатобала? Вопрос открытый.
Светлана Чепкасова, как и остальные учителя, готовиться стать безработной. Никого из сети шатобальских преподавателей в Солтонскую школу не берут — лишних вакансий нет.
Кстати, школа в Шатобале, как выяснилось, еще не закрыта и учителя не уволены. Об этом поведал директор школы Владислав Абашев.
«Наша школа реорганизована путем присоединения к солтонской средней школе по причине недостающего количества преподавателей. Никто из педагогического состава еще не уволен. Некоторые из учителей занимаются пока сопровождением школьников, но все понимают, что увольнения скоро последуют. Здание школы отключат от электричества и отопления», — пояснил Владислав.
По его словам, в школе учились 14 человек. Для того, чтобы обеспечить учебный процесс, необходимо было найти одного преподавателя начальных классов и одного — русского языка. В Шатобале таковых не оказалось. После объявления о закрытии школы, у нас не хватает уже троих преподавателей.
Но жители села уверены: перевод учащихся связан не с дефицитом учителей, а с экономией средств. «Преподаватели нашлись бы в Солтоне. Мы предлагали администрации возить не детей в райцентр, а преподавателей — к нам в Шатобал, но инициативу проигнорировали», — отмечают родители школьников.
«Путину расскажите?»
Больше всех о закрытии школы и о сохранности кумандинской культуры беспокоится Никифор Алексеев. Директором школы он проработал 10 лет — с момента ее основания. Говорит, что хорошо помнит, как в 1987 году ему две недели пришлось жить на железнодорожном вокзале в Барнауле.
«По документам, у нас не школу строили, а дом животноводов. Вот и возникла проблема с получением ученических столов и стульев. Поехал в Барнаул: решил, пока на добуду нужное — не уеду. Вот две недели и пришлось жить на вокзале. А столы и стулья получил на зеркальной фабрике — их там тогда производили — выбил бесплатно», — вспоминает Никифор Алексеев.
Говорит, что несколько раз хотел поучаствовать в прямой линии с Владимиром Путиным. Но беда в том, что связь с Шатобале очень плохая — что по стационарным, что по сотовым телефонам — часто прерывается. Лишь у некоторых семей есть Интернет. Но работает он с очень низкой скоростью — через модем, установленный аж под крышей дома.
«Я — советский человек по своему прошлому, по своему воспитанию, я помню какое внимание было ко всем народам в СССР, тем более, к таким как наш. В СССР еще до войны были написаны учебники для кумандинцев: 80 лет назад, в 1933 году, был издан «Куманды-буквар» под редакцией Каланакова и Филатова. Сейчас нет такого преподавания на родном языке, какое мы имели во времена СССР. Никого этот вопрос не волнует, — особенно во власти. А район, ко всему прочему, решил обложить нас земельным налогом. Нарушаются не только наши права, но и федеральные законы», — отмечает Никифор Алексеев.
Детей он обучал командирскому языку по методикам собственного сочинения. Сидя за учительским столом в одном из классов закрывающейся шатобальской школы, глядя на пустующие школьные столы — трофеи, добитые 28 лет в Барнауле — бывший директор робко попросил:
— Вы Путину расскажите про нас? Можете написать так, чтобы Президент про нас услышал?
Обращаясь к Владимиру Путину на кумандинском, а потом и на русском языке, Никифор Алексеев попросил главу государства помочь в восстановлении работы магазина и школы.
А еще — убрать смердящую свалку при въезде в село и сделать надежный мост через речку Уруну.
Речушка эта, неприметная в конце лета, доставляет шатобальцам немалые беды весной. Мост, который с завидным постоянством восстанавливают власти Солтона, с таким же завидным постоянством смывает Уруна.
У двора Натальи Черниковой до сих пор лежит лодка, на которой погибла ее родственница. В паводок женщина решила доплыть до магазина, но потоки разлившейся реки перевернули ее судно.
Кстати, на похороны в период паводка селянам тоже приходится добираться вплавь: кладбище расположено за проблемным мостом.
Лебединая песнь Шатобала
В администрации Солтонского района особых проблем с селом не видят. Говорят: мол, причина всех бед шатобольцев — в них самих.
Как пояснила заместитель главы района по экономике Лариса Харламова, не вырастили своих кадров, вот и показывали все: сельсовет, школу.
«Когда закрылся магазин, вдоль и поперек обошла село — но нового продавца так и не нашла», — поделилась доводом Лариса Харламова.
А «кумандинских денег», по ее словам, район не получал с 2002 года.
«Программу помощи малочисленным народам Севера расширили. Поддержку стали оказывать всем коренным малочисленным народам России. Вероятно, Алтайскому краю стало сложнее в нее попасть. Поэтому целевые средства нам не выделают. Сейчас кумандинцы просят, чтобы мы освободили их от аренды земли, используемой под выпасом скота, но для этого у сельсовета нет оснований. Согласно законодательству, льготы предоставляются только в случае осуществления на земле традиционных видов промысла. Вот если бы они не скот пасли, а организовали там такое-то национальное предприятие, — тогда другое дело», — пояснила Лариса Харламова.
А то, что мост постоянно смывает, — отмечает чиновница — так это от скудного районного бюджета: «Восстанавливаем, на сколько денег хватает».
В свои 80 с лишним лет бывший директор закрывающейся в Шатобале школы — Никифор Алексеев — вновь готов прийти в школу, чтобы факультативно преподавать детям язык и культуру предков.
Но смотреть, как преображается и молодеет его лицо, когда он затягивает командирские песни собственного сочинения, и радостно и грустно одновременно.
Никифор Савинонович, как никто другой, понимает, что село, в котором закрыты школа, магазин и сельсовет, — село без традиций и культуры — обречено на умирание. А значит прощальная, лебединая песнь Шатобала не за горами.
Отбывала из поселка со смешанными чувствами: каждый, с кем довелось встретиться в селе, благодарил за приезд и долго не отпускал разговорами о своем житье-бытье, с надеждой заглядывал в глаза и спрашивал «Вы же нам поможете?».
Другие робко вызнавали, где будет «показана» заметка об их селе. Чувствовалось, какая сильная вера «в печатное слово» осталась у этих людей: если напишут, опубликуют, значит — Путин поможет.