28 октября — день памяти Корнея Ивановича Чуковского, писателя, строки которого вписаны в русский национальный код. Он прожил долгую, насыщенную, непростую жизнь, умерев в возрасте 87 лет. В этом году 31 марта Россия отметила юбилей Чуковского — 140 лет.

Илья Репин. Портрет поэта Корнея Ивановича Чуковского. 1910

«Откуда? — От верблюда!» — говорим мы и даже не всегда знаем первоисточник. «Что вам надо? — Шоколада». «Кто говорит? — Слон!» Перекидываться фразами из Чуковского можно до бесконечности. Их знает каждый. В том и фокус: произведения Чуковского связывают между собой поколения. Дают один язык, один понятийный аппарат. Терпеть не могу слово «скрепа», но, да, Чуковский — наша национальная скрепа. Ок, как и Пушкин, даёт нам понимание того, что мы говорим на одном языке, что мы из одной страны, что мы связаны одним культурным кодом.

Опять же, неслучайно ставлю два имени рядом — Чуковский и Пушкин. Строки Корнея Ивановича родители читают детям в самые первые дни их жизни. «Федорино горе», «Муха-цокотуха», «Крокодил». А после приходит гений Александра Сергеевича — и дети учат уже другие строки, к слову, пришедшие к Пушкину в Севастополе, на Фиоленте: «У Лукоморья дуб зелёный…» Всё это подобно программе, заклинанию, формирующим нас, делающим частью одного целого.

И такое положение, такой статус Чуковского абсолютно заслужены. Корней Иванович вообще удивительно универсален. Он — связующее звено не только между поколениями, но и между культурами.

Шевандропова Ирина. В сельской библиотеке. 1954

Неслучайно он перевёл на русский язык Оскара Уайльда, Марка Твена, Редьярда Киплинга, Роберта Льюиса Стивенсона. И вместе с тем Чуковский блестяще умел переносить лучшие западные образцы на русскую почву, заниматься, позволю себе такой образ, культурной селекцией. Тот же «Доктор Айболит» — это вариация «Истории доктора Дулиттла» британца Хью Лофтинга, но кто сейчас вспомнит об этом? Образец того, как надо заимствовать — не копировать, не «передирать», а адаптировать, делать своим.

При этом Чуковский напитан и пропитан великой русской поэзией. Как иной человек на 80 процентов из воды, так Корней Иванович на 80 процентов состоял из стихов. Это позволяло ему создавать произведения, понятные и через 20, и через 30, и через 100 лет. Чуковский всегда современен и всегда своевременен. Он, несомненно, новатор, великолепно разбиравшийся в детской психологии, и в его работах вы сможете отыскать едва ли не все жанры мировой литературы — от романа воспитания до приключенческого или плутовского романа. Чуковский работал с детьми и для детей. Во многом потому, что понимал: повлиять на взрослых уже невозможно. Это было именно что воспитание человека. Не нового человека, как у Горького, а просто Человека, вне социальных и политических рамок.

И да, прекрасно, что и сегодня детям читают произведения Чуковского, но как так получилось, что в этом ряду почти не появилось нового, свежего? И в каком состоянии пребывает сегодня детская литература? Это, на самом деле, тема для отдельной передачи — и я обязательно её сделаю; и как писатель, и как отец. Потому что невозможно и отчасти даже неправильно читать детям исключительно классику. Необходимы и новые сюжеты, и новые персонажи. И такие авторы есть. Однако сколь много порочного, мерзкого затесалось в детскую литературу! Сколь ловко через неё растлевают детей, превращая в биороботов «нового дивного мира». И, к слову, в данном контексте произведения Чуковского — отчасти эталон, с которым можно сравнивать другие тексты.

Иван Хруцкий. В комнате (мальчики, рассматривающие альбом с картинками). 1854

Однако нельзя — ни в коем разе! — воспринимать Корнея Ивановича исключительно как автора детских произведений. Он и сам, ещё в 1923 году, размышляет об этом с некоторым сожалением: «Я написал двенадцать книг, и никто на них никакого внимания. Но стоило мне однажды написать шутя «Крокодила», и я сделался знаменитым писателем». Чуковский — прежде всего тот, кто строит храм русского языка и служит там. Ему принадлежат такие строки: «Человек, не испытавший горячего увлечения литературой, поэзией, музыкой, живописью, не прошедший через эту эмоциональную выучку, навсегда останется душевным уродом, как бы ни преуспевал он в науке и технике».

Написаны они в книге «Живой как жизнь», год издания 1962-й. Так — «живой как жизнь» — Гоголь охарактеризовал русский язык. Вот и в своей работе Чуковский пишет о русском языке во всём его многообразии и проявлениях. Этот блестящий лингвистический труд, обязательный к прочтению всем, кто работает со словом, читается как ода, как любовное признание русскому языку. Невозможно представить, чтобы лингвистика была столь темпераментна! И вспоминаешь этот труд всякий раз, когда слушаешь наших господ чиновников, изобрётших, как пишет сам Чуковский, специальные словесные штампы и канцеляриты для той специфической формы обмана, которая и называется втиранием очков. Я никогда не мог понять, пишет Чуковский, почему у одних такой язык называется дубовым, а у других — суконным: ведь этим они оскорбляют и дуб, и сукно.

Крайне важен Чуковский и для школы русского перевода. Он действовал тут и как практик, и как теоретик. В 1936 году Чуковский занимался теорией художественного перевода, после чего написал книгу «Искусство перевода». В послевоенном переиздании она получила название «Высокое искусство». Этот труд обязателен для ознакомления всем переводчикам и редакторам. Это при том, что английский язык Чуковский учил сам. По легенде, в детстве он мечтал побывать в Австралии, потому и принялся за изучение английского языка. И стал образцовым переводчиком.

Вообще, знаете, у нас очень любят истории о так называемых self-made men — то есть о людях, которые сделали себя сами. Беда в том, что в качестве оных нам подсовывают весьма сомнительных персонажей. Да и в качестве мотивации предлагают советы от неадекватных коучей и психологов. А меж тем перед нашими глазами уникальный пример — Корней Иванович Чуковский. Вот уж кто точно сделал себя сам!

Марка СССР. К. Чуковский 1982

Он был незаконнорождённым ребёнком. Крестьянка забеременела от еврейского помещика. Вместе они не могли быть ни при каких обстоятельствах. Уже с детства Чуковский тяжело трудился, сменив массу работ. Пока не стал выдающимся литератором, чья литературная карьера продлилась целых 62 года, и каждый день он работал. Вся жизнь Чуковского — наглядная иллюстрация известной фразы: «Терпение и труд всё перетрут». Вот уж кто точно сделал себя сам и показал, насколько важны упорство и труд. Кстати, сам Чуковский писал: «Я не слишком высокого мнения о своём таланте, но я грамотен, настойчив и работящ». Чем вам не секрет успеха?

Чуковскому принадлежит и ещё одна фраза — она написана о смерти: «Умирать вовсе не так страшно, как думают. Я изучил методику умирания, знаю, что говорят и делают умирающие и что делается после их похорон, — писал Корней Иванович. — В 1970 году Люша будет говорить: это было еще при деде, в квартиру к тому времени вторгнется куча вещей, но, скажем, лампа останется. И появятся некрологи в «Литгазете» и в «Неделе». А в 1975 году вдруг откроют, что я был ничтожный, сильно раздутый писатель (как оно и есть на самом деле) — и меня поставят на полочку».

Умер Чуковский в 1969 году, пережив трёх своих детей и оставшись в истории прежде всего как великий детский поэт. Его книги пережили многое и, видимо, переживут ещё больше. Такова цена бессмертия, достигнутого настойчивостью и трудолюбием.