А судим как? Размышления по итогам мультфестиваля в Суздале

Несовпадение зрительских симпатий и выбора жюри, состоящего из киноведов и кинематографистов — обычное дело для фестивалей, в том числе и анимационных. Вот и на 25-м Открытом фестивале анимационного кино, прошедшем в Суздале, зрители, голосовавшие через мобильное приложение смотра, выбрали такую тройку лучших: ироническая и при этом душевная мелодрама «Боксбалет» Антона Дьякова с серьезным отрывом обошла остроумную педагогическую «антисказку» «7 козлят» Марины Карповой, всего на 6 голосов отстал «Привет, Бабульник!» Натальи Мирзоян, проникнутый теплым отношением к старикам.

Первое и третье места в профессиональном голосовании кинематографистов и критиков распределились точно так же, а вот второе место заняла «Хозяйка Медной горы» Дмитрия Геллера, которая завоевала и Гран-при фестиваля. Лента «Он не может жить без космоса» Константина Бронзита, получившая приз как лучший профессиональный короткометражный фильм, не вошла в тройку зрительских симпатий, а в профессиональном рейтинге оказалась лишь на 4-м месте. Некоторое совпадение мнений наблюдается в отношении «7 козлят» — мультфильм был признан лучшим фильмом для детей, и «Боксбалета» — он удостоился спецприза фестиваля. А вот причудливо-эстетский фильм «Уточка и кенгуру» Елизаветы Скворцовой, обладатель второго спецприза, в рейтинге оказался лишь на 8-м месте.

Почему же обычных зрителей, скачавших приложение, совершено не восхитил фильм Дмитрия Геллера, а люди более близкие к киноискусству, но не облаченные в «судейские мантии» тоже отдали первенство истории парадоксальной, даже немного нелепой, но верной и жертвенной любви? Как представляется, дело в разрыве между так называемым «высоким искусством» (точнее, сложившимся мнением о том, что именно следует им считать) и искусством, транслирующим чувства и образы, понятные обычным людям, вовсе не обязательно неискушенным простецам (таких кинофестивали обычно и не привлекают). И это справедливо для многих фестивалей, где гран-при чаще всего получают едкие, циничные, наполненные негативом и критицизмом или хотя бы чем-то шокирующие картины, а лентам добрым и светлым достаются лишь призы зрительских симпатий.

Что же представляет собой фильм Дмитрия Геллера «Хозяйка Медной горы»? Это вовсе не очередная экранизация сказов Бажова, как можно было бы подумать. Провокация и преднамеренный обман ожиданий заложены уже в названии. Если говорить о сюжете, то это, насколько, вообще, можно понять происходящее на экране, — полукриминальная история об алчности, овладевающей даже неплохими людьми, когда они соприкасаются с богатствами — в данном случае, с богатствами недр. Дело происходит в условные советские времена — весьма популярный, но, увы, не новый ход. Главная героиня теряет возлюбленного, который замерз в уральской тайге, пытаясь вынести с государственного прииска незаконно добытый крупный изумруд. На это вещественное доказательство тут же пытается наложить лапу расследующее дело начальство, что, впрочем, не приносит добра и ему. Героиня же, работающая крановщицей, медленно сходит с ума от горя. Ей кажется, что это мифическая Хозяйка отняла у нее любимого. Вступив в призрачную схватку с «разлучницей», она устраивает аварию на работе. В итоге женщину увозит «скорая», скорее всего, в психбольницу. На ее лице при этом — торжество победительницы.

Мультфильм решен в стиле наива, примитивного искусства, он похож на грязноватые, анатомически неправильные рисунки школьника или душевнобольного. Персонажи не только гротескны (как, например, герои и их антагонисты из «Боксбалета»), но и неприятны на вид. Симпатию вызывает разве что главная героиня, похожая на потрепанную жизнью работницу с плаката. А вот Хозяйка Медной горы, привидевшаяся ей, огромна, монструозна и безжалостна. Она олицетворяет собой даже не столько враждебные силы природы, сколько недра как объект алчного вожделения, который манит людей, чтобы их погубить. Иллюзорной «победы» над нею героиня достигает, по сути, через луддитский «подвиг», что ставит под вопрос ценность человеческого труда.

Подобная трактовка этого образа идет полностью вразрез со знаменитыми сказами, где Хозяйка была опасна для хороших людей, но на порядок опаснее для алчных, несправедливых и жестоких. Честный же труд в этих волшебных историях воспевался. Является ли подобное выворачивание наизнанку составляющих национального культурного кода признаком свежего и яркого высказывания в искусстве?

Могут возразить, что частью нашего культурного кода сказы Бажова стали только в 30−40-е годы, то есть стали явлением не российской, а советской культуры, элементом магического реализма в рамках социалистического, а потому и один из их основных образов художник, полемизирующий со всем советским, имеет право воспринять и протранслировать как нечто враждебное. Но разрывать историю страны на части, изымать или деконструировать культурные слои — чрезвычайно опасно, ибо грозит коллапсом всего здания народной души. Сказки и сказы, не только народные, но и литературные, в куда большей степени, чем что-либо другое, можно считать «скрепами» и опорами.

После просмотра мультфильма остается тревожное и гнетущее «послевкусие» и одновременно впечатление какого-то неприятного ярмарочного зрелища, шарлатанской палатки, надпись на которой не соответствует происходящему в ее нехорошо пахнущем полумраке. Возможно, именно это и ценится в наше время, воспринимается как смелость и нонконформизм — в противовес «сладким слюням, текущим с экрана», как охарактеризовал некоторые фестивальные картины кинокритик и киновед Армен Медведев.

Но вот, например, другая лента — «Боксбалет», лидирующая в рейтингах, но получившая не главный, а лишь специальный приз. Все в ней построено на разительной непохожести героев, которых свела вместе затейница-судьба, а потому брутальность боксера и хрупкая утонченность его возлюбленной-балерины гипертрофированы. Но этот гротеск проникнут теплым юмором, видно, что персонажи увидены глазами землянина с живым человеческим сердцем, а не наблюдателя с НЛО. Самое же главное — это вера в лучшие качества человека, в то, что искренняя и чистая любовь меняет людей к лучшему. Каждый из героев делает в итоге важный нравственный выбор, который вроде бы превращает их в «лузеров» с карьерной точки зрения, но на самом деле освобождает от наносного и дает силы вместе пережить трудности, которых, как прозрачно намекает единственное за весь фильм вкрапление политики в лирику, на их долю выпадет немало.

Есть в фильме и актуальные мотивы — нечестность в спорте или «харассмент» в артистическом мире. Но, право же, это совсем не «жареха с желтухой», а то зло, которое необходимо в сюжете, чтобы смогло в полной мере проявиться добро.

Слишком часто говорится в наши дни, что искусство, якобы, ценно само по себе, что оно не обязано учить и воспитывать, что его задача задавать вопросы, а не давать ответы на них. Но что нужнее людям в наше непростое время — нечто, несущее на себе отпечаток смерти, безумия и обреченности, или то, что может дать силы пережить вместе любые трудности и сохранить при этом душевную чистоту? Ответ, наверное, очевиден. Всё-таки, жить нам не в фестивальных и музейных залах, а потому призы зрительских симпатий — вовсе не утешительные шоколадные медали. Хорошо, что жюри Суздальфеста все же хотя бы отчасти согласилось с мнением публики.