«Голиаф» Тома Голда: обречен на пацифизм
Том Голд — шотландский художник и комиксист, издавший несколько комичных книг, способных пересказать известные истории лаконично и смешно. В России его знают по романам «Лунный коп» (книга издана в 2018-м: в ней раскрывается невеселое будущее человечества), «Голиаф» (2014) и сборникам комиксов, нарисованных для издания The Guardian. Летом 2019 года библейская история «Голиаф» получила переиздание — более атмосферное и изящное.
Голд рисовал с детства; он не любит придумывать тексты к иллюстрациям, ему всякий раз сложно показать сюжет простым, но с примесью юмора, но автор любит свое дело. Еженедельно он выпускает развлекательные маленькие комиксы для читателей газеты; в то время как на создание полновесных романов у Голда ушло три года. И всё равно он не считает их идеальными — нет предела совершенству, а всё, что не получается, является стимулом развиваться дальше.
Большой маленький человек
«Голиаф» — маленькая книжка; в ней чуть меньше сотни страниц, но она отвечает любимому «голдианскому» стилю — всё должно быть одновременно и грустно, и смешно. И если в Ветхом Завете, откуда была взята легенда о Давиде и Голиафе, второго можно назвать отрицательным героем; то у современного комиксиста другой взгляд: он хотел рассказать историю со стороны великана; проявить его как флегматичного человека, плывущего по течению жизни.
И если в Библии Голиаф — это грозный великан, грозящий Давиду отправить его тело к духам птичьим и звериным, то у Голда это просто потерянный герой, которого отправили неизвестно куда неизвестно зачем.
Дело было так: во время войны иудеев и филистимлян (части Израиля) главы обоих народов заключили сделку: каждый выставляет по воину, и тот, кто победит в честном поединке, отвоюет себе земли. У филистимлян есть козырь — огромный исполин Голиаф (его рост при переводе на нашу систему измерения — 2,7 метра); но самоуверенность и бравада подводят великана. Давид, будущий молодой царь, идет на героя без доспехов и без меча, вооружившись пращой (инструмент, помогающий метать камни), и с помощью хитрости (и, вероятно, божьей помощи, потому что в качестве аргументов Давид апеллирует к «войне Господа» и его имени, стараясь показать всем народам, что Бог есть в Израиле) побеждает Голиафа — камень разит того в лоб, и мужчина падает оземь, и тогда Давид отрубает ему голову его же мечом. Меч, кстати, до сих пор хранится в израильском музее.
История Голда не отступает от оригинала: в ней даже встречаются цитаты из Библии, например, речь, с которой Давид идет атаковать великана. Но, во-первых, версия в комиксе — смешнее, а во-вторых — более человеческая. Надо понимать, что религиозные тексты чаще напоминают притчи и всегда нужны для того, чтобы учить людей морали и вере. При этом мораль и вера порой сильно отделены от реального положения дел и нашего поведения: человек склонен к порокам, и от него куда более естественно ожидать проявления лени, чем героизма.
Поэтому Голд делает главным героем великана, к которому приходят с поручением идти куда-то, чтобы выиграть войну. Голиаф не воин, несмотря на свой лютый внешний вид; и он просто идет куда-то, потому что ему так велят. Очень похоже на человеческую жизнь в ее рутинном проявлении: мы просыпаемся, делаем что-то изо дня в день, просто потому, что так говорят («так надо», «так делают другие»), и нас не беспокоят вопросы «зачем» и «почему». Действие ради процесса, а не ради результата — тот принцип, по которому ежедневно миллионы людей тратят свои часы.
«Голиаф» как раз о превратностях такого подхода к жизни. Великан на страницах комикса, кажется, вовсе равнодушен к происходящему в его жизни. С ним гуляет щитоносец, и единственная эмоция, которую представляет исполин, — раздражение, когда юнец около него начинает активно расспрашивать Голиафа о личной жизни. Сам Голиаф твердолоб и лаконичен в своих ответах — он не романтик и не мечтатель, а просто маленький человек, случайно вовлеченный в большое дело.
Марионетка или герой
При этом Голд раскрывает не только характер великана (как он выглядел бы без всей библейской мишуры), но и само понятие войны: люди, которых посылают в бой, идут туда не за святую идею и не из из любви к государству. Они просто идут, выполняя чужие приказы. В современном обществе нужда в военных действиях отпадает, и пацифистские настроения захватывают массовые настроения. Солдатам не нужно воевать, это не их личное желание.
Голиаф, как и Давид, — всего лишь пешки на двух сторонах шахматной доски. Голиафа заставляют ежедневно декламировать речь про то, какой он отважный и страшный; в то же время Давид заученно твердит о воле Господа. Оба выступления, несмотря на смысловую разность, похожи до абсурда — но слова сочиняли не сами ораторы, и им в целом все равно, что говорить. Голд умудряется показать героев так, что те могут с одинаковой заинтересованностью говорить о бабочках или о смерти. Кукла — не человек; человек обладает собственной волей.
После прочтения сотни страниц и десятка диалогов остается два ощущения. Первое — от завершенности истории: она цельная, раскрытая, где-то трагичная, где-то смешная и, как ни странно, глубокая. Минимализм, присущий Голду, заставляет каждую черточку на картинке вносить свою лепту в общее настроение — комикс получается шершавый, монохромный, тягучий, как резинка: кадры сменяются, а настроение выдерживается до финала.
Второе — это абсурдность происходящего. Все время хочется смеяться от остроумных реплик; и в то же время, допуская хоть на мгновение реальность происходящего в истории, становится отчаянно страшно. Кто мы такие во время войны — Голиафы, идущие на бойню просто потому, что сказали идти, или Давиды, выступающие под знаменем слепой веры и воли случая? А может, оба героя, на самом деле, ничем не отличаются друг от друга?