«Эбигейл»: стимпанк без пара, магия без чуда, политика вместо сказки

Нужно сразу предупредить всех преданных поклонников стипмпанка — в этом фильме его нет. Есть имитация, некоторые типичные признаки, вставленные «для галочки», — немного крутящихся шестеренок, техномагия, пара-троечка круто отрисованных дирижаблей, висящий в облаках город, несколько чудаковатых ученых. Нет главного — неповторимого стиля и аромата, присущих жанру. Нет затейливой декоративности в стиле «модерн», костюмов и реалий викторианского времени, начищенной бронзы, духа странствий и авантюризма. В конце концов, нет пара. Вместо этого перед нами альтернативная реальность 30-х — 40-х годов XX века. Костюмы и техника соответствующие. По городу ездят вполне обычные и узнаваемые автомобили. Разве что мундиры и маски зловещих Инспекторов выполнены с претензией на соответствие жанру.

Но все условно стимпанковское — это лишь рамка, подслащенная оболочка для душной, муторной и вполне узнаваемой истории о репрессиях, «черных воронках», «шарашках» и удушении зловещим государством всего талантливого и свободомыслящего. Всего «не такого». Атмосфера фильма похожа на не очень мучительную, но надоедливую головную боль, а исторически-идеологические параллели и аллюзии торчат наружу, как пружины из выкинутого на помойку матраса. Граница заставляет вспомнить «железный занавес», а торжественно отмечаемые годовщины установления Границы с обязательным для каждого празднованием — то, как неблаженной памяти «советологи» представляли собой празднования 7 октября. Сам каркас сюжета чрезвычайно вторичен — сверхспособности, объявленные уродством или болезнью. Сразу вспоминаются «выродки» и «мокрецы» из произведений братьев Стругацких, гонимые умные и одаренные люди, которых ненавидят и боятся лояльные властям обыватели. А также — политические мотивы в творениях Роулинг, чем дальше, тем сильнее внедряемые в сказочный мир.

Правда, вот образы «одаренных» выглядят как-то бледновато, они сами слишком напоминают фриков и полусумасшедших, а их таланты показаны и вовсе мельком и довольно невразумительно, хотя есть сцена, где они представлены, словно на выставке. Может быть, потому что режиссер с художником слишком вдохновились Косым переулком из фильмов все о том же Гарри Поттере? Чудеса, выставленные на продажу, сразу становятся похожи на пресловутые «фальшивые елочные игрушки». К тому же в том, как представлены магические дары, нет никакой логики. Например, Эбигайл показана левитирующей во сне — но в дальнейшем она ни разу не отрывается от земли. Якобы стимпанковские «энджины», по сути, мало чем отличаются от классических волшебных палочек и применяются по большей части в бою. В магии почти нет поэзии — это ремесло, инструмент, как, опять же, у Роулинг. Кто-то варит зелья и лечит, кто-то гениально чинит поломанное, кто-то изобретает удивительные машины. Все это напоминает занятия алхимией — недаром отец внедряет в сознание маленькой Эбигейл несколько видоизмененный алхимический символ Философского камня — квадрат, круг, треугольник. Понадобится еще один круг — зеркало, чтобы овеществленный символ стал полным и сработал, заставив таинственную машину наделить магическим даром всех жителей города.

Еще одна из тем фильма — манипуляции со временем, точнее, его закольцовывание. Эбигейл постоянно возвращается воспоминаниями в детство, в чем, в общем-то, нет ничего необычного, но в кульминационный момент оказывается, что отец «сшил» ее детские годы со взрослыми, не только внедрив в ее сознание «подсказки», почти программу, но и сделал так, чтобы в определенный момент «время исчезло» и взрослая героиня получила обратно утраченную силу от себя же маленькой. Это своеобразное сотворение Уробороса — тоже отсылка к алхимии и оккультизму.

Фильм завершается для Эбигейл и ее возлюбленного, лидера повстанцев Бэйла, хэппи-эндом. Тоталитарный режим повержен, вместо фальшивого равенства (все равны, но представители власти равнее и единственные обладают силой), горожане получают вроде бы настоящее — магией владеют теперь все поголовно. Тут можно вспомнить «Сумеречный дозор» Лукьяненко и вампира-идеалиста Костю Саушкина, который пытался повернуть нечто подобное при помощи древней волшебной книги. И хотя в мире, придуманном Дмитрием Жигаловым и Александром Богуславским, отсутствует ситуация, когда наделение магией всех и каждого означает ее уничтожение, вопросы остаются. Например, не сойдут ли с ума люди, внезапно обнаружившие в себе Дар? Не причинят ли вред себе и другим просто по неосторожности? А как быть, например, с преступниками и просто плохими людьми? Ведь обладание магией, как было убедительно показано в фильме, вовсе не врачует душевные язвы и не превращает чертей в ангелов, а лжецов, трусов и предателей в искренних, отважных и верных людей. К тому же, не является ли «причинение добра» без запроса таким же насилием, как и то, что творили городские правители? За «обычных» людей снова кто-то все решил — и снова по праву сильного.

Посыл фильма, как и книг Стругацких, кажется гуманистическим, но это только видимость. Потому что гуманизм — это постепенное, естественное открытие и развитие талантов в каждом человеке, а не ковровое бомбометание непрошеными (и незаработанными!) мистическими благами и не высокомерная уверенность «одаренных» и «особенных» в своем праве вершить чужие судьбы — пусть и якобы во благо.

С каждым годом российское кино все увереннее осваивает компьютерные спецэффекты и прочие красивости, без которых современные фантастика и фэнтези почти невозможны. Этому нельзя не порадоваться. Но любые технические ухищрения, любые картинки — всего лишь оболочка, проводник для содержания, как «энджины» для магической Силы. А с содержанием пока что беда. «Картинка» не может спасти сценарий с банальными сюжетными ходами, плоскими диалогами, логическими натяжками и сомнительными идеями.

Увы, стимпанковской сказки у молодого режиссера не получилось, тем более такой, для которой был бы справедлив рейтинг 6+. Нужны ли шестилетним политические и оккультные аллюзии, допросы третьей степени, перестрелки, кровь и смерти — пусть и не натуралистичные и в умеренном количестве? Нужно ли с детства внушать, что власть (своя, а не оккупационная, как в советском «Городе мастеров») — это враг? Не является ли это такой же «закладкой на будущее», какую внедрил в подсознание своей маленькой дочурки «мудрый, талантливый и гуманный» Джонатан Фостер?