Сталинско-американский архитектурный гений: из Европы на волю эксперимента
Пожалуй, он остается одним из немногих знаменитых архитекторов, чье творчество вызывает порой взаимоисключающие оценки, в том числе и отрицательные. Так, например, Иосиф Бродский писал о нем:
У Корбюзье то общее с люфтваффе,
что оба потрудились от души
над переменой облика Европы.
Что позабудут в ярости циклопы,
то трезво завершат карандаши.
В то же время друзья автора настоящей рецензии, преподававшие в университете индийского Ахмадабада, напротив, восхищались внешним видом строений, но при этом утверждали: в них крайне неудобно жить.
Книга Ле Корбюзье (1887−1965) отчасти объясняет причины столь резких суждений о создателе здания Центросоюза в Москве и Карпентер-центра в Гарварде. В 1935 г. он впервые посетил Соединенные Штаты. Описанию путешествия, мыслям об архитектуре и посвящены «Соборы», опубликованные мэтром спустя пару лет.
«Я увидел небоскребы — зрелище, которое американцы перестали замечать, и к которому я, как все, тоже покорно привык через шесть недель. Три сотни метров в высоту — это событие в архитектуре; нечто из разряда психофизиологических явлений, нечто значительное. Это отдается в шее и ощущается сердцем. Вещь сама по себе прекрасная.
Однако рассудок тревожится. Я сказал: «Небоскребы Нью-Йорка очень маленькие».
Ле Корбюзье видел в них идею вертикального города («города для людей»), которую последовательно (хотя и не всегда удачно) разрабатывал в дальнейшем. Именно ее он и противопоставлял «ужасным городам» современности.
Одновременно архитектор считал, что в лице небоскребов перед ним новый качественный цивилизационный скачок, соотносимый с культурным прорывом средневековья. Ведь именно
«в глухо гудящие Средние века, которые ошибочно представляются нам как эпоха варварства с неиссякаемыми потоками крови, принято было руководствоваться герметическими принципами Пифагора; мы повсюду ощущаем пылкие поиски законов гармонии. Люди решительно повернулись спиной к «древности», к застывшим образцам Византии; но вновь страстно устремились на завоевание неизбежного направления человеческой судьбы: гармонии, Закона чисел».
Зодчий искренне сокрушался, что американцы не пытаются максимально эффективно использовать небоскребы. «Нация атлетов» была в его сознании нацией нерешительных людей.
Что же, европейские интеллектуалы всегда ругали США. И, вероятно, были правы. Вот только прав ли был сам мэтр, если в его домах невозможно жить?
Издание предоставлено книжным магазином «Циолковский»