В одном из своих многочисленных эссе писатель русского зарубежья Марк Алданов (1886−1957) задавался вопросом: «Где вообще кончается малая история и где начинается большая?», то есть — где граница между жизнью личности и собственно историческими процессами. Знаменитый прозаик не дал на него прямого ответа, но, думается, его очерки и романы очень точно их фиксируют. Именно их гармоничное сочетание в трудах самого Алданова и сделали его популярным как среди эмигрантских, так и среди иностранных читателей. Многие романы автора «Чертова моста» выходили сначала в переводах, а уже затем по-русски. Всего же алдановские книги были изданы на 24 языках. Редактор «Нового журнала» (в котором печатался Алданов) беллетрист Роман Гуль запомнил в писательском кабинете забитую под завязку книжную полку с переводами.

Не менее популярны были и алдановские эссе. В них, как и в «большой» прозе, органично сочетались занимательность темы, ее глубина и одновременно доступность изложения. Также читателю не могло не импонировать, что ему предлагались, помимо авторской, еще и альтернативные версии.

В представленных в сборнике очерках Алданов касается разнообразных тем, от времен Великой французской революции («Графиня Ламотт и ожерелье королевы», «Ванна Марата») до Первой мировой войны («Сараево и эрцгерцог Франц Фердинанд», «Мата Хари»). По собственному признанию писателя, к точности излагаемого он подходил с большой ответственностью, стараясь даже мелкие детали проверять по нескольким источникам, интервьюируя, когда бывала такая возможность, свидетелей событий, а зачастую работая и в архивах.

Как и в романах, в «Портретах» «малая история» подчеркивает или символизирует эпизоды «большой истории», что должны были произойти с героями эссе. При этом никакой подтасовки или замалчивания фактов, которые могли бы противоречить повествованию, не происходит.

Вот как описана жизнь эрцгерцога Франца Фердинанда: «За все время существования династии не было Габсбурга, более расположенного к славянству, чем Франц Фердинанд, однако убили его славяне. Он был глубоко верующий человек и ежедневно два раза бывал в церкви, но его совершенно не выносили в наиболее католических областях империи. По своим общим взглядам он не так уж сильно отличался от Франца Иосифа, но венцы, обожавшие престарелого императора, терпеть не могли наследника престола. Во внешней политике он опирался на Берлин, тем не менее Вильгельм II его недолюбливал и смеялся над ним. Он не был антисемитом (один из его адъютантов был еврей), но у евреев, в отличие от Франца Иосифа, ни малейшей популярностью не пользовался».

После прочтения этих строк в контексте трагедии в Сараево возникает один вопрос: почему несчастного эрцгерцога не убили раньше.