Сицилиец Антонио Брассо не был мафиози, но свою жизнь отдал криминалу. Он воровал с детства, торговал наркотиками и был редкостным мошенником; его отец-коммунист повесился в тюрьме. Этот, далеко не крупный по итальянским меркам, убийца уже третий десяток лет отбывает высшую меру наказания под именем Джузеппе Грассонелли. Он — инициатор сентиментальных мемуаров «Сорняк», переведенных на русский язык в рамках неплохой серии «100% Doc». В этой скандальной книге, соавтором которой стал криминальный репортер Кармело Сардо, вдохновенней всего рассказывается об эмоциях от любовниц и проституток, чем о громких расправах.

Иван Шилов ИА REGNUM

«Сорняку» есть, что вспомнить. Грассонелли появился на свет в 1965 году в относительно бедной Сицилии, где одни упорно работают, а другие хотят сорить чужими деньгами. Побои дома, кражи и насилие на улицах, бегство на север от закона, а затем служба в армии в Южном Тироле, где австрийские партизаны-антифашисты выступают против жестоких чужаков-южан. И вновь мир париев Италии и Германии: кокаин, спецслужбы, подружки, сербские беженки, ненавидящие «вонючих католиков-хорватов», торговцы оружием и к этому еще беспощадная кровная месть. И неизбежная тюрьма c ноября 1992 года. Полжизни на кураже, а все что осталось — в каменном мешке, без особой надежды на свободу.

Джузеппе Грассонелли и его сексуально озабоченные записки — это калейдоскоп из того плохого, что может совершить человек и навязчивых самооправданий с итальянской сентиментальностью. Он отбывает пожизненный срок за убийства членов мафиозных общин Сицилии и кровавое нападение на инкассацию. Джузеппе мог бы и поныне заниматься карточными аферами в Германии, но «Коза Ностра» убила его деда-сталиниста и объявила охоту на его родню. Порой кажется, что Грассонелли своеобразный Робин Гуд и очищал Сицилию от католической мафии. Но это иллюзия для читателя, который должен воспринять «Сорняк» за покаяние. Ведь так и не понятно, за что все-таки отец Грассонелли — рабочий Тото — получил пожизненный приговор. Несостыковки в книге встречаются часто.

Сицилийские эмоции раздражают. Но, с другой стороны, автобиография итальянского бандита — явление в литературе более искреннее, нежели вялая городская проза. И «Сорняк» читается весьма неплохо, а концентрация внимания к сюжету сохраняется до середины книги. После — накатывает пресыщение от криминальной рутины и беспорядочного секса, которым Грассонелли уже бредит. А спустя пару недель после прочтения ты уже затрудняешься вспомнить образы потрепанных жизнью европейцев из этой книги. Дольше всего из неё, кажется, откладывается пиетет перед немецкой полицией, непреклонной и профессиональной; мало на что влияющие итальянские карабинеры и тюремщики часто били таких, как Грассонелли.