В Западной Европе дивный мир: столы ломятся от яств, богачи дарят деньги школярам, а чиновникам положена бесплатная выпивка. При этом большая часть населения провозглашена никчемными налогоплательщиками, которые обязаны содержать церковь и военных. И пока во Франции низы, получающие вольности, всё больше нищают, то в Германии представители элит охотно вступают в браки с крестьянами. Об этом на языке социальной дискриминации повествует придворный историк семьи Николая II (Кровавого) Константин Иванов; перед нами переиздание его классического сборника «Средневековые замок, город, деревня и их обитатели».

Константин Иванов. Средневековые замок, город, деревня и их обитатели. М., 2015

Путешественник, входящий через ворота западноевропейского города в Средние века, видел такие же ужасающие картины, что творились и на территориях, занятых Исламским государством (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Гниющие трупы, публичные и изуверские казни, а также демонстративное унижение женщин, которые одевались не так, как того хотели ортодоксы, обладающие властью. На фоне практически бесправного общества выделялась каста привилегированных, говоря современным языком, полевых командиров, присягнувших монарху. И, кстати, они тоже были бородатыми и руководствовались в своих поступках религиозной ненавистью и мифами, но нарушали церковные каноны, когда им это было выгодно.

Жестокость и неравенство — это финал исхода германцев в бывшие римские провинции. Получив виллы и земли с рабами, демократичные «варвары» превратились в получателей налогов, озабоченных охотой и битвами. Уже вскоре новая волна завоевателей — франков — стала закрепощать своих сородичей. Социальная пропасть, обоснованная католическими философами, росла; и совершенствовались крепости пирующих феодалов, которые стояли посреди убогих хижин. Многовековое унижение выплеснулось во Франции Жакерией — народ вырезал обитателей замков, что возмущает монархиста Иванова. Истребление же разбитых крестьян он вспоминает завуалированно и вскользь. Аристократы так ненавидели народ, что английские дворяне пришли на помощь французским, вопреки бушующей Столетней войне.

В те века по Европе бродили толпы сумасшедших и грабителей, да компании садомазохистов-флагеллантов; и скучающий народ с интересом смотрел на публичные порки, а многолюдные свадьбы часто заканчивались драками. В городах стражники пьянствовали и не патрулировали улицы, и переулки были опасны ночами. Да и днем на них вспыхивали войны между цехами и городским советом или купцами. Но одним из немногих очагов относительной стабильности была сельская Германия. Сословная дискриминация там не прижилась; и немецкая деревня, в отличие от английской и французской, редко голодала, а обеспеченные приданым крестьянские дочки на излете Средневековья стали желанными партиями для нищающих рыцарей.