Арктические пещеры и гонки над тундрой

Тундра молчалива и шумна. В ее визуальном безлюдье рано или поздно закладывает уши и обостряется шестое чувство; а ее ветер, удары пурги и грохот морского прибоя превращаются в звуковой покой. Каменная тундра Мурманских берегов — это особый для восприятия человека мир: природная аскеза, взрывающая разум, которая неотвратимо убирает из себя следы присутствия людей. Именно так пытаешься принять короткометражную картину Макса Мореля «Мир вне времени: 7 лет путешествий на край земли». Но появляется вопрос — либо я ничего не понял, либо режиссер занят другой темой, воспользовавшись тундрой как фоном.

Арктические мгновения Мурманского края не часто экранизируются, и даже мимолетное творчество пришлых людей находит своего зрителя. И, на самом деле, режиссер этой двадцатиминутной картины не Макс Морель, а Max Morel — как указано в титрах; и, ожидаемо, живет он не в одной из стран с латинским алфавитом, а в далекой и от гранитной тундры Москве. Наверное, берега Баренцева моря и кажутся в асфальтобетонной столице «краем земли», но для нас эта граница лежит дальше — на Новой Земле и других островах Ледовитого океана. Впрочем, я заканчиваю хождения вокруг и около «Мира вне времени».

Раскрывается все через меланхолию: закадровые философствования о смысле путешествий и символичный переход картинки с окутанного туманом железнодорожного перрона в пасмурную тундру. В «Мире вне времени» два человека «на край земли»; один в нелепой «горке», второй — в дорогих спортивных брендах; и созерцание их спин над валунами должно что-то означать, но я — зритель, понимаю, что меня клонит в сон. Режиссер, кажется, пытался слепить что-то отдающее заторможенной психоделикой? И да — действие происходит в бухточке неподалеку от Териберки, туда полдня пешком, но герои заброшены на катере, впрочем — это тоже «риск».

К середине фильма поток сознания, выцеживаемый автором фильма, заставляет желать приближения финала. Но поджидает оживление сюжета, а у героя минуты всплеска адреналина — долгие погружения без кислорода, преодоление сквозных подводных пещер. А затем ложится снег, заводят снегоходы, и режиссер нескладно продолжает ломать динамику действия, а количество «актеров» возрастает. Звучит уродливое для русской речи слово «сноукайтинг», появляются известные инструкторы и зритель начинает подозревать, что, кажется, стал жертвой даже не попытки выговориться, а местами красивой картинки вне киноискусства.