Уходящие в облака склоны Мончетундр выжжены выбросами с комбината — такая апокалипсическая картина разворачивается напротив Мончегорска у федерального тракта «Кола». Но когда-то здесь, до появления коммунистов и индустриализации, росли леса, бродили олени, а в озерах водилась рыба. Впрочем, по ту сторону хребта жизнь продолжается — там земли «Лапландского заповедника». О его создателе и одном из исследователей Мурманского края рассказывает книга Валерия Берлина «Герман Крепс — гражданин Лапландии», переизданная в Мончегорске.

Обложка книги Валерия Берлина «Герман Крепс – гражданин Лапландии»

Первое издание биографии ученого с непривычной славянскому слуху фамилией Крепс вышло тридцать лет назад в условиях советской цензуры. Нынешний фолиант — малотиражное, но расширенное жизнеописание человека — зоолога и этнографа, который провел в Лапландии два десятилетия: 1920−1930-е годы. Герман Крепс (1896−1944) был уроженцем Петербурга, который впитал в себя канувший ныне в лету поморский говор и принял Заполярье, таким, какое оно есть — с его штормящими озерами, вымораживающими зимними буранами и саамскими сказками о злых духах. Отмахиваясь от гнуса, Крепс корчевал землю, чтобы возродить сельское хозяйство, убеждал бюрократов отдать безлюдные лесотундры под «Лапландский заповедник» ради погибающих диких оленей и изучал тысячекилометровое побережье Имандры.

Но по пятам за Крепсом и другими романтиками, подтверждавшими залежи минералов на Кольском полуострове, приходили — индустриализация и сталинские лагеря смерти, а НКВД выполнял планы по расстрелам. Коммунисты относились к природе по-хищнически и превращали местность в пустыню; а на месте саамского кладбища на Йокостровском проливе Имандры устроили помойку и дачи. Ученых с Мурманской биологической станции, разогнанной вслед за визитом Сталина, бросили в тюрьму, а «Саамское дело» прокатилось по окружению Крепса массовыми расстрелами. Один из первых работников «Лапландского заповедника» — саам Федор Архипов — погиб, как и ученый Василий Алымов. Впрочем, сталинисты убивали здесь и раньше.

Под конец жизни, попав в черные списки, беспартийный Крепс удалился на Алтай. Десятилетия за полярным кругом не подорвали его здоровья, но сырой горный климат между Телецким озером и Абаканским хребтом дался Крепсу нелегко. Потом НКВД «попросил» уехать от монгольской границы, и вскоре началось немецкое нашествие: рабочий батальон, бомбежка, демобилизация, Урал и нелепое обморожение по дороге в Центрально-лесной заповедник. Памятник Крепсу установили на берегу Чунозера спустя три десятилетия, а в «Лапландском заповеднике» редкие туристы часто видят оленей и медведей.