Промыслы Югры «нуждаются в реинкарнации и молодой крови»

Когда вы слышите слово Югра, какие первые ассоциации приходят на ум? Нефть-матушка, конечно. Вахта и деньги. Муксун, безусловно. Олени, куда ж без них. И в связи с рогачами всплывает образ чума и представители коренных народов Севера в мехах. Тем временем всё гораздо интереснее и шире образов-схем, которые как паттерны, — медведи, балалайка, матрёшка про Россию. В последние годы в Югре проходят викторины на знание истории и народных традиций края, победителям которых дарятся автомобили и квартиры, представьте себе. Среди историков, культурологов и этнографов бытует мнение, что данное «насаждение» национального самосознания и любви к родному краю не самое лучшее. Давно известно, что близкий путь налаживания межнационального общения и понимания народа — это культурный обмен. И «красота спасёт мир» — аксиома. И красота, которую люди создают своими руками, вкладывая в душу в сложные изделия народных промыслов, гораздо ближе человеку на тактильно-кинестетическом уровне, а не только визуально, в музее.

Об этом и многом другом мы побеседовали с модельером, фотохудожником и руководителем дизайн-студии «Про-Образ» Леной Карин.

— Югра — это удивительный шаманский край на слиянии двух рек Оби и Иртыша. Но, начиная с 1953 года, там активно добывают нефть и газ. И с тех пор началась жёсткая дилемма экономического развития и одновременно этнографического упадка. Изучая материалы по развитию Югры, как на ладони видишь, как цивилизация вступает в противоречие с культурологическим наследием. В плане этнографического наследия и развития промыслов — это забытый край больших перспектив. Иногда я рассказываю своим друзьям, что есть такие малочисленные народы в Югре, языком которых владеют всего лишь тысяча человек на земле. Через день их будет на два человека меньше и еще чуть меньше через неделю — язык забывается за ненадобностью. Этот факт всегда вызывает бурю эмоций, потому что в большинстве своем люди неравнодушны к редкому и исчезающему.

Когда даешь подержать в руки бубен шамана, привезенный из Ханты-Мансийского округа, объясняешь, что системе извлечения звука из многослойной мятой кожи на летней бересте несколько тысячелетий. Это сразу вызывает иррациональное уважение. Каждый потрогает меховой ободок и потом бубен, обязательно несут к окну посмотреть в складках кожи тайное знание. Появляется желание обладать сакральным объектом. Но если спросить человека на улице в центре России, в Москве или Саратове, кто такие ханты и манси, то мало кто скажет, что это названия двух северных народов, произошедшие от слова «человек» на их родном языке. Порой не могут ответить на этот вопрос и в самом ХМАО, в Сургуте или Нижневартовске. Там много приезжих специалистов, занятых в нефтяной отрасли. Коренных жителей на югорской земле всего около двух процентов. Работа и обучение полностью на русском языке, потому что в крае давно основную часть населения составляют русские, украинцы, башкиры и татары. Языки уходят, и уходят промыслы вместе с традициями, именами и легендами.

— Жизнь в Югре становится богаче и, как ни печально, беднее на теплые сапоги-кисы из кожи и меха с цветной меховой мозаикой. А ведь это отличная была бы замена распиаренным угги. Дефицит на женские сумочки из кожи налима — мечта любой дивы. Самый известный фешн-дизайнер из Сургута Елена Скакун, впервые показавшая на высоком подиуме полусапожки из оленьих камусов, ведет свой социальный проект поддержания традиций, создает этнические детали и орнаменты в своих коллекциях, много работает с мехом. Но я, как профессионально занимающаяся одеждой, знаю, что пока в нашей стране нет отработанной индустрии моды, каждый дизайнер будет нуждаться в серьезных инвесторах.

Мало под современный дизайн переработать народную модель «от кутюр», где 70% ручного труда мастериц — «мозаичниц», и продать поштучно. Согласна, нужно получить возможность нам всем носить национальные шедевры в объемах страны, иметь сеть магазинов.

Для этого нужно создать производственные цеха для выделки и хранения кожи, место для расширения швейного производства, отдел продаж и маркетинга, серьезную пиар-поддержку с выходом на мировую арену. Учитывая общий тренд к бионике и орнаментам растительного сплетения, произведения народных промыслов Югры были бы невероятно популярны и востребованы. Я уверена, что женские расписные двойные шубы сах и мужские строгие малицы с мехом вовнутрь были бы не менее успешны, чем шубы из брендовых салонов «Натали Фурс» и «Екатерина».

А пока даже знаменитые югорские аксессуары из кожи налима сложно запустить в промышленных объемах, потому что это требует налаженного производственного процесса по выделке рыбьей кожи и специального оборудования. Сейчас работа умельцев с рыбьей кожей, которая в несколько раз прочнее бычьей, скорее, похожа на научно-исследовательский процесс, ещё ждущий своего взрыва популярности на рынке.

Поиск утраченных ремесел и развитие забытых традиций, создание наследия и восстановление исторических документов — процесс трудоемкий. Например, знаменитые югорские короба сплетенные из корней кедра — это сейчас возрождающееся искусство. Возрождение культурного наследия происходит мучительно, через поиски утраченных рецептов выделки кожи и кости, и мало кто владеет исконными уникальными плетениями из корней кедра и травы. Некоторых приемов нигде не встретишь, кроме ХМАО. За каждым изделием стоят горы выброшенного сырья, сгнивших шкур, не получивших должной выделки, потому что не хватило рук и времени, килограммы недосушенной осоки, которую не все теперь любят, потому что осоку и бересту нужно чувствовать кончиками пальцев. Мастера пьют, молодежь рвется уехать, но старики еще помнят, как сшить расшитые летние сапоги из ровдуги, которые сейчас можно встретить только в кино или в музее. А ведь это все вещи, которые могли бы принести прибыль целой фабрике, если добавить к этому немного маркетинга.

Раньше мастера даже не делали эскизов и плели «как корневушка скажет». Сейчас приходится заново изучать, как правильно делать спирали из хвойных корней для прочных больших сундуков и как красиво уложить мелкую сеть оплеток поверх корневых спиралей, чтобы плетение стало похоже на ткань — после влаги такая сеть из корней набухнет и не пропустит даже микрочастицы. Плетение набирает популярность, и, возможно, ближайшее время упаковка для корпоративных подарков будет именно в таких коробах.

Чтобы сделать массовым, надо сделать модным, интересным. Нужно писать об этом книги и снимать фильмы, нанимать блогеров, чтобы сделать, к примеру, культурологическую рассылку о черемушных с сухожильной ниткой оберегах, без которой утро избалованного метросексуала будет казаться пресным.

— Секреты мастерства и народного творчества нельзя вывести из тени приказом по области или обещанием медалей за вклад в искусство. Иногда я думаю, что возрождение старинных промыслов в том виде, как это сейчас устроено в мире, очень шаткая ненадежная конструкция. Она в большинстве своем держится на культурологах-энтузиастах, социальных предпринимателях, активных НКО. И да, административных ресурсах тоже — без них на местах невозможно сделать ни один серьезный шаг. В этом есть зыбкость, потому что поддержка идет непредсказуемым образом. В Югре, конечно, есть много кружков детского творчества и программы образовательные, есть центры по восстановлению народных промыслов, есть особое внимание правительства региона к творчеству коренных народов Севера грантами. Но, как ни странно, это не вносит большого энтузиазма. Тем, кто начинает этим заниматься, — нелегко. Нет прибыли, нет движения, нет сподвижников.

— Всё бурлит, пока идут фестивали и ярмарки раз в год — пресса, начальство, приезжие мастера и гости края. Праздник отшумит и все затихает до следующих мероприятий. А ведь это неисчерпаемая возможность для бизнеса международного уровня. Я легко представляю себе активный туризм в далекие поселения Югры не как экстремальное проживание в юрте и не как вежливые просмотры реконструкций в «Этнограде». Мне кажется, что с такими шаманскими традициями, как в Югре, есть возможность проводить выездные антистресс-сессии толпе «белых воротничков», создание защитных амулетов из кости с легендой на любую ситуацию. И уникальная возможность для фэшн-индустрии, тяготеющей к редким ручным работам. Огромный коммерческий потенциал работает лучше любых грантов, его просто нужно увидеть.

Сейчас секреты ремесел по одну сторону, а широкие продажи народных промыслов по другую. Развитие ещё ждёт своих оракулов, умеющих сделать эти промыслы модными.

Мы в проекте «Больше, чем покупка!» много работаем с Югрой и предлагаем артелям ХМАО сбытовую поддержку. Но заявки многих мастеров так и остаются неотправленными — мастерам не хватает чувства собственной значимости. Сейчас мы готовим презентацию мастерской «От души», которая много времени уделяет поиску и наставничеству в развитии традиций ХМАО. Мы хотим, чтобы это стало доступно широкой публике и таких мастерских стало бы в Югре все больше и больше.

В детстве я знала наизусть книгу «Листы каменной книги» Александра Линевского. Позже мне сказали, что в ней много допущений, она исторически приукрашена, многое придумано автором для детей. Что ж, мы никогда не узнаем всех исторических фактов, как серьезные этнографы, мы не расскажем о крапивном сукне, какое оно есть на самом деле. Так пусть у нас хотя бы будут краткие исторические знания и волшебные предметы от каждого из 20-ти народов Югры.

Мы в проекте «Больше, чем покупка!» сейчас наметили долгосрочную программу по популяризации народных промыслов Югры (их больше 30). Рекламировать красивые вещи несложно. Гораздо сложнее наладить реальное производство, которое давно нуждается в полной реинкарнации и молодой крови.

Отметим, что в июле в ХМАО состоялся Десятый Международный фестиваль ремесел коренных народов мира «Югра-2018». Запоминающейся выдалась интерактивная программа «Лаборатории искусства» и выставка-ярмарка «Северный мир. Фольк. Арт», где 94 мастера стали участниками конкурсов по гончарному искусству, художественной обработке бересты, росписи по дереву и металлу, плетению из растительных материалов, ткачеству, вязанию, вышивке, войлоковалянии, традиционном костюме и другими. Примечательно, что в конкурсной программе традиционно принимают участие мастера с ограниченными возможностями здоровья со всего автономного округа. На фестивале получили дипломы и награды воспитанники общественной организации инвалидов студии «Нескучающие ручки» из Сургута.

«Среди этих ребят есть имеющие очень тяжелую инвалидность — 1 и 2 групп. И они жаждут работы, творчества! Некоторые окончили вузы, имеют искусствоведческое образование, но, к сожалению, они остаются без работы. И это занятие не просто хобби, это — их жизнь! Поэтому специально для них мы разрабатываем программы, которые позволяют углублять знания. Это и изучение традиционной культуры коренных жителей Севера, и обращение к культуре славянских народов. Сегодня от декоративно-прикладного искусства ребята перешли к реконструкции бисерных украшений XVII — XVIII века, анализируют взаимовлияние культур — у них появляется совсем другой интерес — осознанный, другие цели», — рассказывает директор Центра народных художественных промыслов и ремесел Ольга Бубновене.

Что касается региональной финансовой поддержки, то согласно программе социально-экономического развития коренных малочисленных народов Севера в Югре на гранты и премии в сфере сохранения, развития, популяризации традиционной культуры, фольклора, традиций, языка, национальных промыслов и ремесел в 2018 году запланировано потратить 2 млн 940 рублей, и на следующий год столько же. Для сравнения бюджетные расходы на одного председателя думы ХМАО — 10,5 млн рублей в 2018 году.