Свет души из-за черных штор

Девочке тринадцать. Она умна, наблюдательна, иронична, не лезет за словом в карман, очень любит читать и учиться. А еще она хороша собой и мальчишки в классе тайком вздыхают о ней, разглядывают в зеркальце, пока учитель не видит. У нее есть мама, которая часто ее критикует за дерзкий нрав и разбросанность, и папа, с которым она дружит, еще есть старшая сестра-аккуратистка, которую ей то и дело ставят в пример, и это порой ужасно бесит. Девочка популярна в классе, у нее куча приятелей, но она все равно чувствует себя одинокой — как очень многие дети в ее сложном возрасте. Потому она ведет дневник, заменяющий ей задушевную подружку. Она изливает дневнику свои мечты, надежды, обиды, тревоги и первые, уже не совсем детские раздумья. Совершенно обычная девочка-подросток и совершенно заурядная история… Вот только есть одна проблема: девочка по имени Анна Франк — еврейка и живет она в Голландии под властью нацистов. А потому ее мечтам о том, чтобы стать журналисткой или писательницей и прославиться на весь мир суждено осуществиться лишь наполовину. Ее имя действительно известно во всем мире, хотя она не успела написать ничего, кроме дневника, который вела два последних года своей трагически короткой жизни. Анна погибла в концлагере, не дожив нескольких месяцев до освобождения Европы от нацизма. Те, о ком она писала в дневнике, тоже не увидели мирных дней, кроме отца, Отто Франка, который сделал все, чтобы память об этой девочке — и о других жертвах нацизма — сохранилась навечно.

Графическая новелла Ари Фольмана и Дэвида Полонски, созданная на основе знаменитого дневника Анны Франк, — очень необычная книга. В ней почти нет «ужасов нацизма», как их принято себе представлять, впрочем, нет их и в самом дневнике. Но авторы еще более усилили светлую сторону повествования, развив тонкий юмор Анны, преобразовав ее иронические замечания и метафоры в забавные полуфантастические видения. В них слабохарактерный парень превращается в смятую тряпку и медузу, над загнившей картофелиной склоняются хирурги, а слух о том, что Нидерланды могут быть затоплены, воплощается в почти библейскую картину стихийного бедствия на целый разворот. Жизнь восьми евреев в Убежище — обычных комнатах обычного дома, где окна завешаны плотными шторами, под кроватями хранятся запасы консервов и нехитрый скарб беглецов, а вместо ванны стоит большой жестяной таз, — в таком изложении напоминает приключение, затянувшиеся экстремальные каникулы или поездку на фантастическом поезде, который все никак не может доехать до станции под названием Мир. Вот только хэппи-энд не предусмотрен, и в конце — за пределом последней точки в дневнике — героев увезут другие, страшные поезда.

Это и внушает оптимизм, и ужасает — то, как люди привыкают ко всему. Особенно если лишения, в принципе, терпимы — приходится всего лишь питаться консервами и лежалыми продуктами, набор которых скуден, отказаться от школы, прогулок, походов в кино, дневного света и свежего воздуха, бояться каждого шороха внизу и рева сирен и бомбардировщиков над крышей. Но в детстве все воспринимается легче — ведь твоя мирная жизнь еще не успела как следует устояться, а потому и поводов для сожалений меньше. А надежды пробиваются сквозь страх и тревогу, словно зеленые ростки сквозь асфальт и бетон. Расцветает первая любовь, меняется тело — в положенный срок. Только вот мысли становятся не по возрасту мудрыми. И потихоньку начинаешь жить не своими надеждами и мечтами, а счастливым будущим человечества, которое должно же когда-нибудь наступить, пусть и после тебя, а в настоящем — коллекционировать счастливые мгновения. Не думать о том страшном, что может случиться в любую следующую секунду. Больше размышлять о Боге и о красоте сотворенного Им мира. Образ мыслей более подобающий старику или смертельно больному. Еврейство как болезнь… Да и попросту человечность — смертельно опасный недуг, когда за окнами маршируют двуногие хищники и шныряют двуногие крысы, готовые выследить и продать тебя за пару банкнот — вместе с твоими надеждами и маленькими радостями, только что пробудившейся женственностью и чистой любовью…

По «Дневнику Анны Франк» ставятся пьесы и снимаются фильмы. И, наверное, еще будут ставиться и сниматься. Но комикс — это совсем особая «экранизация», соединяющая живой текст дневника со зримыми образами, непосредственно прорастающими из текста, словно распускающиеся на строчках цветы. Действие, разыгранное актерами, лишено такого взаимопроникновения жанров. К тому же комикс — это достаточно неторопливое чтение, с возможностью вернуться к полюбившимся моментам, подольше задержаться взглядом на словах и лицах. К последним страничкам все герои становятся родными — со своими достоинствами, недостатками, чудачествами, персональными способами справляться с бедой и страхом. Словно они, все до единого, твои родственники и друзья. То, чем они живут, становится близким и понятным, даже если ты вовсе не еврей, не чужеземец или иноверец в стране, где живешь, не знал ни войн и гонений и все в твоей жизни «более-менее». Для того, чтобы попасть в жернова машины ненависти и уничтожения, вовсе не обязательно быть чужаком. Тебя могут не бросить в газовую камеру, но подорвать бомбой в мирной толпе — за то, что ты исповедуешь «не ту» веру, «не так» одет, «не то» ешь и пьешь. Могут избить или посадить в тюрьму за разговор «не на том» языке, за желание учить детей «не тому». Могут месяцами обстреливать твой дом и злорадствовать с высокой трибуны, что ты не ходишь в школу, а сидишь в подвале. Я бы рекомендовала всем прочитать полный «Дневник Анны Франк» или этот комикс, чтобы продрало холодом по коже и настигло понимание, как хрупко то, что называется «мирной и нормальной жизнью». Можно быть пацифистом — и погибнуть на войне, никогда не нарушать никаких законов — и умереть за решеткой, не интересоваться политикой — и хрустнуть на зубах политического монстра-мутанта. А потому есть смысл не выживать, а сопротивляться — пусть всего лишь в своей душе. Называя зло злом и желая победы добру, оставаясь верным красоте и гармонии. Если не пускать мрак и хаос в свою душу, то они никогда не смогут победить, даже если уничтожат тебя физически. Это тоже Сопротивление.

«Для меня совершенно невозможно строить свой мир, основываясь на смерти, безысходности и хаосе. Да, мир все больше превращается в пустыню, да, все громче раскаты приближающегося грома, который нас убьет, да, велико горе миллионов людей, и все же, когда я смотрю на небо, я думаю, что все опять обернется к лучшему, что эта же жестокость прекратится, что в мир вернутся покой и тишина. А я должна до тех пор сохранить свои идеалы, как знать, возможно, в грядущие времена еще удастся претворить их в жизнь», — пишет Анна.

О подлинности «Дневника Анны Франк» спорят. Правда, пытаются выступать с разоблачениями в основном те, кто, дай им власть, не моргнув глазом продолжили бы дело нацистов. Есть и те, кто просто привыкли подвергать все сомнению, не верить написанному, азартно «выискивать блох». Но даже если бы кто-то неопровержимо доказал, что дневник подвергся переделкам или допискам, он от этого не стал бы менее подлинным. Потому что миллионы жертв нацизма реальны — и отнюдь не только среди евреев. Миллионы девчонок и мальчишек, познавших первую любовь, никогда не узнали радость семейной жизни, материнства и отцовства, не осуществили свои мечты, не сделали этот мир прекраснее, потому что заложенные в их душах таланты были безжалостно растоптаны. И каждый из них мог бы рассказать похожую историю.

К сожалению, есть в комиксе об Анне Франк кое-что, удивляющее не в самом лучшем смысле. Комикс проиллюстрирован и процитирован не целиком — это невозможно, авторы отбирали те страницы, которые казались им наиболее важными, яркими, интересными или актуальными. Похоже, та часть, где рассказывается о половом взрослении Анны, о ее интересе к своему телу и происходящих в нем изменениях их буквально заворожили. Здесь не только скрупулезное выяснение, какого пола живущая в доме кошка и как называются половые органы у мальчиков и девочек. Целая страница отдана подробной анатомической справке об устройстве женских гениталий, и еще одна — очень странной картинке, где Анна с Питером переносятся в школьный класс биологии, и Анна демонстрирует потрясенному мальчику на экране проектора огромное изображение вагины (к счастью, условное). Из-за того, что авторы не смогли себе отказать в подобных вещах, включая намеки на бисексуальность героини (все это есть в оригинале, но у них, повторяю, был выбор), комиксу присвоен недетский рейтинг. И очень жаль, потому что он был бы очень интересен и полезен как раз ровесникам Анны Франк, которые могли бы узнать в ней себя, а значит, вполне возможно, дошли до простой мысли о том, что все люди на Земле — братья и сестры, раз испытывают схожие чувства и думают схожие думы. Но соблазн суперактуального и «горячего» оказался слишком силен. «Вот, посмотрите, что было в головах у подростков еще в середине прошлого века, а вы говорите!..» Вообще-то у людей в головах водится много всякого разного, особенно в пубертатный период, но это, вообще-то, ничего не доказывает, и далеко ни все из того, что переносится из голов в личные дневники, подлежит обнародованию, а тем более художественному домысливанию в красках…

Но, несмотря на эти странности, рассказ о жизни Анны Франк вышел ярким, трогающим душу, заставляющим, то смеяться, то грустить, то гневно сжимать кулаки. Одно дело — абстрактные цифры погибших, лишенных детства, счастья, близких, памятники жертвам бесчеловечности, другое — прикосновение к живым судьбам людей, похожих на тебя самого, твоих родных, коллег или соседей по дому. Есть надежда, что эта книга заставит кого-то задуматься или одуматься и стать немного лучше. Тем более, что она далеко не только о Холокосте, а и о самых обычных вещах — об одиночестве и дружбе, любви и отчуждении, надежде и отчаянии. И о том, что мир спасет, наверное, все же красота — вечной природы, человеческих благородных поступков, искренности и таланта.