Стеклобой — не тот, кто бьет стекла. Это стеклянный лом, вторсырье для переплавки и переработки, по аналогии с металлоломом или макулатурой. Материал, из которого делают семигранные стаканы, вазочки причудливых форм и другие полезные в быту мелочи — а главное оконные стекла, без которых не обходится ни одна стройка. Именно стекла — основная продукция градообразующего предприятия города Малые Вишеры, где разворачивается действие романа Ольги Паволги и Михаила Перловского. Ну, а вторая местная достопримечательность — памятник великому русскому писателю Мироедову, современнику Чехова и Толстого, как-то раз посетившему этот городок. В наши дни по следам Мироедова отправляется петербургский филолог Дмитрий Романов, сорокалетний неудачник, всю жизнь посвятивший исследованию творческой биографии классика. Перебирая пыльные бумажки в архивах полуторавековой давности Романов не добился шумной славы — зато узнал об объекте своих исследований кое-что такое, во что более успешный и трезвомыслящий человек поверить бы не отважился…

Обложка книги Ольги Паволги и Михаила Перловского «Стеклобой»

«Стеклобой» — дебютный роман директора московского рекламного агентства Михаила Перловского и модного фотографа Ольги Паволги. Издательство «Лайвбук» всегда было неравнодушно к начинающим авторам с понятным жизненным бэкграундом: в 2009 году именно там вышла первая книга армянского мультипликатора Мариам Петросян «Дом, в котором…», ставшая настоящей бомбой. Роман получил «Студенческий Букер», победил в интернет-голосовании премии «Большая книга», был переведен на десяток иностранных языков, включая экзотический македонский — не говоря уж о постоянных допечатках и переизданиях. На сей раз эффект не столь оглушительный, труба пониже, дым пожиже, но и тривиальностью «Стеклобой» определенно не грешит.

Обложка книги Ольги Паволги и Михаила Перловского «Стеклобой»

Человек со стороны — путешественник, командировочный, авантюрист, свежеиспеченный наследник и т.д., и т.п. — прибывает в небольшой провинциальный городок и через некоторое время замечает, что местные жители ведут себя странно. Подозрительно косятся на чужака, исполняют непонятные ритуалы, обращаются с неожиданными предложениями и наотрез отказываются отвечать на банальные вопросы. Приезжий заинтригован, он начинает свое любительское расследование — и преодолев множество препятствий докапывается до некой Страшной Тайны… Или не докапывается, или не особо страшной — здесь уже возможны варианты. Но в целом это широко распространенный, без малого архетипический сюжет: именно подобная схема лежит в основе таких разных произведений, как «Морок над Инсмутом» Говарда Филипса Лавкрафта и «Понедельник начинается в субботу» братьев Стругацких. Или, если из относительно свежего — «Столовой Горы» Андрея Хуснутдинова и «Автохтонов» Марии Галиной.

Паволга и Перловский выворачивают эту матрицу на изнанку — в буквальном смысле слова. Отправляясь в путь, Романов уже знает, в чем заключается Страшная Тайна Малых Вишер. Карьера великого Мироедова неспроста началась именно в этом городке. Тщательно изучив документы и сопоставив факты, Романов приходит к выводу, что в Малых Вишерах каким-то чудом исполняются желания, в том числе самые странные и эксцентричные. Но то, к чему пришел исследователь путем многолетних раздумий, оказывается секретом Полишинеля. Местные жители не скрывают, что в городе творятся настоящие чудеса, а напротив, с гордостью это подчеркивают. Единственное, чего не знает главный герой — как работает механизм и какую цену придется заплатить за исполнение желаний. Именно это он пытается выяснить на протяжении всего романа, оказываясь то в кресле мэра, то на положении разыскиваемого террориста, помимо своей воли потрясая основы и провоцируя революционное восстание масс.

Впрочем, если вчитаться внимательнее, становится ясно, что на самом деле соавторы меньше всего стремятся побыстрее расставить все точки над «ё». С одной стороны, Дмитрий Романов вроде бы ищет ответы — но при этом изобретательно ускользает от любых попыток внести в происходящее окончательную ясность. Казалось бы, чего проще: сесть, подумать, систематизировать то, что уже известно о городе, откорректировать теорию — и так раз за разом, приближаясь к истине концентрическими кругами. Для ученого, пусть даже филолога — азы профессии. Но нет, Романов под разными предлогами мастерски игнорирует людей, которые пытаются поделиться с ним важной информацией — им приходится ловить его за фалды, и не всегда это удается. На 398 странице (из 464) главный герой наконец пытается выстроить логическую цепочку… Но нет — заканчивается попытка предсказуемо: «сосредоточиться ему не дали».

Книжные страницы

Не скрою, инертность Романова в сочетании с активным нежеланием прислушиваться к дельным советам бесит нестерпимо. С другой стороны, если бы главный герой остановился на полчаса, задумался, попытался понять логику происходящего, вместо толстого романа на пухлой дизайнерской бумаге получилась бы остроумная, изящная, но скромная по объему повесть, никак не дотягивающая до отдельного книжного издания. Но не все так просто — у Романова есть свое обоснование для этой стратегии: «Просчитывать ходы вперед — это ошибка. Нет смысла работать с вероятностями, если ты неверно оцениваешь свое положение на доске в настоящий момент. Ресурс будет исчерпан впустую, и как результат — проигрыш». Иными словами, не стоит дергаться впустую, рано или поздно все как-нибудь само образуется, сиди на берегу и жди, когда река пронесет мимо труп твоего врага.

Есть в этой внутренней расслабленности что-то буддистское, что-то такое, что придает сюжету «Стеклобоя» странное очарование. Вот только уверенность Романова, будто он когда-нибудь сумеет «верно оценить свое положение на доске», не ударив для этого пальцем о палец, смущает. И, в общем, оправданно: в финале знаток творчества Мироедова достигнет своей цели, добьется «сбычи мечт», исполнения всех осознанных и потаенных желаний, но такой ценой, что поневоле задумаешься — а оно того стоило?