Карл Шпицвег. Бедный поэт. 1839

Как многие слишком нервические юноши и девушки со взором горящим, даже старея, я не потерял способность ужасаться существованию без особого повода. Последний раз почти паническая атака напала на меня при виде множества книжек в книжном магазине. Казалось бы, всё было хорошо, но что-то меня удручало… Я почувствовал себя рыбой на песке чужих текстов. Я должен был сесть за столик и читать, но захотел немедленно уйти, мне пришлось схватить первую попавшуюся с полки книжку. Книжка оказалась книгой сонетов. Что меня несколько развеселило. Стихи были не особенно плохими по первым нескольким. И я отправился читать домой… В самом деле, эта книга может быть интересна тем, кто любит «старую добрую» поэзию больше, чем новую и, вероятно, недобрую. Достаточно сказать, что предисловие написано Мориц. Это уже для многих повод закрыть книжку, но остальные могут порадоваться тому, что не закрыли…

Автор пишет разные сонеты, показывая, что умеет любить их и по-французски, и по-английски, и всячески… Переносить две финальные строчки перед последним катреном. Короче говоря, выставка достижений сонетного хозяйства может порадовать читателя своим разнообразием. Вспоминается разговор про «венок сонетов» с одним из моих знакомых филологов, когда-то за сигаретой он высказался о литераторе, который издал венок сонетов, в духе, что «он не понимает, что он делает, в Серебряном веке это писали в стол, чтобы выделываться, это просто упражнение такое было». Сказал он это не слишком цензурно. В данном случае перед нами, безусловно, не только желание показать себя мастером «твёрдых форм» с их тезисом, антитезисом, синтезом и моралью в одном флаконе, то есть сонете… Конечно, здесь есть сомнительная бравада приверженности «форме».

Перо

Но есть и что-то ещё? Что это? С детства запавшая любовь к сонету как образцу «возвышенного» и «утончённого»? Бегство от современного хаоса жизни и творчества? Сознательное ограничение себя в поисках внутренней свободы внутри жёстких внешних рамок? Автор —крайне разносторонний человек, который много пишет, играет как актёр, монтирует кино… Сложно обвинить его в ограниченности. Что касается содержания, то перед нами качественная и местами глубокая поэзия, которая не чурается банальностей и общих мест. Здесь всё как быть должно. Есть и поездки по Европам, и сочинения по случаю. Есть и «воспоминания» о былой любви и молодости. Посвящения друзьям. Размышления об «уделе писателя». Есть и «духовная» поэзия. Автор —православный христианин. Но не будет комментировать национальные или религиозные обертона поэзии. В конце концов, это личное дело… Просто хочется заметить, что книга пропитана «надёжным мировоззрением». Мне вот всегда хотелось иметь такую книгу, где есть ответы на все вопросы… Или сборник сонетов, где всё хорошо зарифмовано, а слоги правильно посчитаны. И правда —ремесло достигает совершенства. Но иногда кажется, что вкус изменяет автору и он пишет такие сонеты…

Смерть поэта

Столица империи. Невский гранит.

Над крепостью ангел весёлый звенит.

Морозное утро. У тёмной речушки

в кровавом снегу улыбается Пушкин.

В глазах иноземца клубится Аид,

рука, совершившая смерть, не дрожит.

Сегодня не будет весёлой пирушки —

стихами друзей не порадует Пушкин.

Растрачен империей добрый кредит

на Божие слово. Не ранен — убит

и музы, и чести великий послушник —

поэт Александр Сергеевич Пушкин.

Ликует Дантес — он теперь знаменит,

И плачет ночами Наталья в подушки.

08.02.2017

Адриан Волков. Последний выстрел А. С. Пушкина. 1869

Дело даже не в том, что перед нами «датское» стихотворение, вероятно, соотносимое с датами дуэли и смерти Пушкина. В конце концов, некоторые писали каждый год по стишку на Рождество. Меня удивляет другое: что эти стихи написаны взрослым человеком, который (в сущности) должен как-то понимать, что, помимо лубка, есть и другие жанры. Почему этого не происходит? Это сознательная, а-ля Пригов игра с «шаблонами» и «концептами»? Иронический оммаж пошлости и казённости массовых мифов и представлений о Пушкине? Стилизация под поэзию XIX века? Нет, не очень похоже, судя по остальной части книги. Всё написано на голубом глазу, так сказать… Понятно, что спорить с этим нельзя, как с тем, что Волга впадает в Каспийское море. Нельзя спорить с таблицей умножения, но сложно считать её искусством, даже если она очень красиво выведена в тетради в идеальную клеточку. Будем считать это условно «худшим» стихотворением. Тогда на роль лучшего назначим одно из многих светлых, простых и чистых стихов. Да хотя бы вот и первое в книге…

Сны о детстве

Я вижу дивный сад, едва глаза прикрою,

проделанную мной в штакетнике дыру.

Там рвали мы ранет — сопливые герои —

и грызли старых слив смолистую кору.

Мне часто снится мать, которой нет покоя:

то стирка, то обед, то дойка поутру,

но веяло от рук её сосновой хвоей,

крахмалом и бельём, просохшим на ветру.

Я помню, как мой дед военного покроя

гонял меня порой клюкою по двору,

потом водил в поход июльскою зарею

и верить приучал рукам и топору.

И чудно пахла пыль, короткою грозою,

к обочинам дорог прибитая в жару.

23.03.2018

Цитата из х/ф «Несколько дней из жизни Обломова». Реж. Никита Михалков. 1980. СССР
Идиллия детства

Прекрасные и ясные стихи, перед которыми хочется снять шляпу или хотя бы кепку. Столько здесь конкретики, полное отсутствие позы, что почти непростительно по нынешним временам. Великолепная фонетика. Вообще таких стихов в книге много. И можно отправиться в путешествия по жизни сочинителя, куда он с радостью (и порой оправданной гордостью) приглашает. Книга, вероятно, может понравиться тем, кому интересна поэтика Алексея Решетова или даже Арсения Тарковского… В наши дни благодаря интернету можно связаться с автором, что я и сделал. Он попросил меня поругать книгу. Насколько удалось. Не знаю. Да, вот ещё… Один недостаток, в книжке нет позолоченной плетёной закладки, чтобы можно было отмечать то стихотворение, к которому захочется вернуться.