Максим Горький детям и юношеству: наследие

Москва, 2 апреля, 2018, 11:00 — ИА Регнум. Имя русского писателя Максима Горького в наши дни далеко не так популярно, как в советские времена, когда он считался зачинателем литературы «социалистического реализма», «великим пролетарским писателем», образцом, на который следовало равняться. Может быть, оглушительная и непререкаемая слава Горького, основанная на идеологических мотивах, и была в то время несколько преувеличенной, доходя до своего рода культа, но это ничуть не умаляет его реальных литературных заслуг.

Достаточно вспомнить, что задолго до Октябрьской революции, к началу XX века, Горький уже был автором шести томов литературных сочинений, он получил мировую известность, около 50 его произведений были изданы на 16 языках. Всего через шесть лет литературной деятельности Горький был избран в почетные академики Императорской академии наук, хотя его избрание было аннулировано властями за революционную деятельность. Уже тогда Горький был знаменем и учителем для прогрессивных литераторов, стремившихся исследовать не страну фантазии, а жизнь реальной России, в том числе и самых тяжелых и неприглядных ее сторон, которые Горький называл «свинцовыми мерзостями».

До революции Горький стал автором таких известнейших пьес, как «Мещане», «На дне», «Дачники», «Дети солнца», «Васса Железнова», романов «Фома Гордеев», «Мать». Горький активно работал и как издатель: с 1902 по 1921 год он поочередно возглавлял три издательства — «Знание», «Парус» и «Всемирная литература». Известен Горький и своими философскими поисками в духе «богостроительства» Богданова и Луначарского, мечтами о «новом человеке» и физическом бессмертии. После Октября, верный своей привычке к самостоятельному и независимому мышлению и движимый собственным пониманием гуманистических принципов, Горький выступил в защиту культурного наследия и против жестких методов, применявшихся большевиками, — из-за этих разногласий с молодой советской властью и из-за обострившейся болезни он был вынужден уехать за границу и вернулся в СССР лишь в 1932 году. Итоговый роман писателя «Жизнь Клима Самгина» по своему уровню является подлинной классикой русской литературы и настоящей энциклопедией жизни русской интеллигенции предреволюционной эпохи.

Потому крайне несправедливой и непорядочной выглядит политика принижения культурной значимости Горького, которая начала практиковаться с конца 80-х годов, во время перестройки, и привела к тому, что родной город писателя был в 1990 году вновь переименован из Горького в Нижний Новгород, несмотря на протесты его жителей. Настоящая война с Горьким как советским классиком велась одновременно с шельмованием «социалистического реализма» в целом. Припомнили Горькому и восторженный отзыв Сталина о его ранней романтической сказке «Девушка и Смерть», и комплементарный очерк писателя о поездке в Соловецкие лагеря. Отголоски этой кампании, которую вполне можно назвать травлей, просматриваются и в том, что 150-летний юбилей Горького отмечается более чем скромно, а 2018 год объявлен не годом Горького, а годом Солженицина, писателя несравнимо меньшего литературного масштаба.

Творчество Горького чрезвычайно многогранно. Кроме стихов, рассказов, романов и пьес, он известен и рядом произведений, которые по праву вошли в сокровищницу детской и юношеской литературы. Это замечательные сказки для малышей: «Воробьишко», «Про Иванушку-дурачка», «Жил-был самовар», «Случай с Евсейкой», рассказы «Дед Архип и Ленька», «Пепе», «Встряска» и другие. Причина того, что эти сказки и истории вышли настолько яркими и талантливыми, что до сих пор любимы детьми, кроется не только в литературном даре писателя, но и в его непростом детстве, которое прошло в самой толще народной жизни.

Максим Горький (Алексей Максимович Пешков) родился в Нижнем Новгороде в семье столяра. Его отец умер от холеры, когда Алеше было три года, мать его тоже рано умерла, будущий писатель воспитывался в семье деда, Василия Каширина, владельца красильной мастерской, сурового, деспотичного и очень несчастливого человека. Лучшим другом Алеши стала бабушка, сызмальства привившая ему любовь к родному языку, к народным сказкам, стихам и песням. Позже писатель с огромной любовью и благодарностью отзывался об этой доброй и мудрой женщине:

«Говорила она, как-то особенно выпевая слова, и они легко укреплялись в памяти моей, похожие на цветы, такие же ласковые, яркие, сочные. Когда она улыбалась, ее темные, как вишни, зрачки расширялись, вспыхивая невыразимо приятным светом, улыбка весело обнажала белые крепкие зубы, и, несмотря на множество морщин в темной коже щек, всё лицо казалось молодым и светлым… Вся она — темная, но светилась изнутри — через глаза — неугасимым, веселым и теплым светом… До нее как будто спал я, спрятанный в темноте, но явилась она, разбудила, вывела на свет, связала всё вокруг меня в непрерывную нить, сплела всё в разноцветное кружево и сразу стала на всю жизнь другом, самым близким сердцу моему, самым понятным и дорогим человеком, — это ее бескорыстная любовь к миру обогатила меня, насытив крепкой силой для трудной жизни».

Будущий писатель навсегда запомнил удивительные бабушкины сказки и бывальщины о встречах с мелкой нечистью и прочих чудесах, рассказы о святых и раскаявшихся грешниках:

«Не верить бабушке нельзя, — она говорит так просто, убедительно. Но особенно хорошо сказывала она стихи о том, как Богородица ходила по мукам земным, как она увещевала разбойницу «князь-барыню» Енгалычеву не бить, не грабить русских людей; стихи про Алексея божия человека, про Ивана-воина; сказки о премудрой Василисе, о Попе-Козле и божьем крестнике; страшные были о Марфе Посаднице, о Бабе Усте, атамане разбойников, о Марии, грешнице египетской, о печалях матери разбойника; сказок, былей и стихов она знала бесчисленно много».

В детстве Алеше довелось увидеть и услышать и гораздо более скверные и тяжелые вещи: безобразные ссоры между родными из-за имущества, пьяные драки, отвратительную брань, униженное положение женщин. С малых лет ненавидевший несправедливость и измывательства над слабыми, мальчик однажды едва не зарезал отчима, избивавшего его мать. И все же, благодаря бабушке и другим добрым и светлым людям, делившимся с ним народной мудростью, учившим грамоте, а потом и приохотившим к чтению и самообразованию, будущий писатель Горький не вспоминал свои ранние годы как сплошную черную полосу, он сохранил с миром детства живую связь. Свои воспоминания о тех годах писатель сохранил для нас в своей трилогии «Детство», «В людях» и «Мои университеты».

Есть в творчестве Горького произведения, которые нельзя назвать детскими, они созданы для юношества. Но по сути своей это тоже сказки и легенды. На них воспитывались поколения тех, кто строил СССР, сражался против фашизма, поднимал Родину из руин. Это «Песня о Буревестнике», «Песня о Соколе», «Легенда о Данко». Эти романтические произведения полны горячего отрицания всего трусливого, бескрылого, шкурнического и мещанского, учат летать, а не ползать, гореть, а не тлеть, причем не бессмысленно сжигать свою жизнь, а светить другим. Имя Данко давно стало нарицательным для самоотверженного человека, без остатка отдающего себя людям.

Роман «Мать», созданный по свежим следам революционных событий 1905 года, хотя и относится к произведениям для взрослых, тоже можно в полном смысле слова назвать романом педагогическим. В нем рассказывается о том, как стремительно меняется к лучшему человек, когда в его жизни появляется высокий смысл, далекий от эгоизма, как расширяется его кругозор, светлеет разум, а личность обретает цельность. Размышления о преобразовании человека, о выходе человека и Человечества на качественно новый уровень развития волновали тогда лучших людей мира, относивших себя к гуманистическому направлению. Революционное движение в России давало надежду на осуществление этой мечты.

После рождения Советского Союза появилась возможность приступить к воспитанию «нового человека» на практике. Горький с вниманием следил за опытом детско-юношеских коммун, в которых перевоспитывались беспризорники, он выступил редактором книг М. С. Погребинского «Фабрика людей» об опыте Болшевской трудовой коммуны, ставшем материалом для знаменитого фильма Николая Экка «Путевка в жизнь» и «Педагогической поэмы» А. С. Макаренко. Возможно, без живого вмешательства Горького передовые педагогические идеи так бы и остались малоизвестными экспериментами.

В наследии Максима Горького, несмотря на все исторические перемены и «переоценки ценностей», есть несомненное драгоценное ядро, которое невозможно изъять из русской культуры. Произведения писателя для детей и юношества, несомненно, входят в это ядро.