Всеобщее спасение и преодоление смерти в новой постановке Сергея Федотова

17 марта в Пермском театре «У Моста» состоялась премьера спектакля «Головлевы», поставленного по роману известного русского писателя Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина.

Как и следовало ожидать, в театре, пользующемся славой первого мистического, зрителя ожидала непередаваемая атмосфера, сочетающая в себе элементы загадочности, трагичности и кажущейся обреченности, которая неизбежно перерастает здесь в спасение.

Произведение «Господа Головлевы» достаточно мрачное и пугающее. От него веет безысходностью, основанной на «вечном возвращении» к саморазрушению. Салтыков-Щедрин так заканчивает свое произведение:

«Тогда снарядили нового верхового и отправили его в Горюшкино к «сестрице» Надежде Ивановне Галкиной (дочке тетеньки Варвары Михайловны), которая уже с прошлой осени зорко следила за всем, происходившим в Головлеве».

Таков конец истории семейства Головлевых и начало истории семейства Галкиных, которое, как может предполагать читатель, обречено на ту же участь.

Спектакль художественного руководителя театра «У Моста» Сергея Федотова не может игнорировать все это, так как в его правилах показывать классику в том виде, в котором она вышла из-под пера автора. Поэтому перед нами предстает вырождающееся семейство, страдающее от бессмысленности собственного бытия. Причем вдвойне трагично то, что оно этого не чувствует, не понимает.

Наиболее ярко это представлено в образе Порфирия Головлева или как его еще называют — Иудушки, блестяще воплощенном Андреем Воробьевым.

Действительно, актер на сцене играет ключевую роль, а поэтому его игра должна быть на высоте. Может кому-то покажется странным, что я подчеркиваю это банальную истину, но сделать это необходимо ввиду ползучей оккупации многих театров, в том числе и пермских, новомодными интерпретаторами искусства.

В их экспериментах актерская игра может быть отодвинута на задний план, а главенствующую роль занимают всевозможные шумовые эффекты, вульгарные наряды, непристойные жесты и общая атмосфера бессмыслицы, превращающая искусство в шоу и, как следствие, убивающее в нем всякий смысл. Все это напрочь отсутствует в театре Федотова, убежденного, что настоящую магию может создать лишь глубокое понимание первоисточника и блистательная игра актеров.

Без этого не может сложиться той атмосферы, которая заставляет зрителя следить за каждым действием актеров, предвкушая их очередное явление на сцене. Помимо Воробьева хотелось бы отметить Марину Шилову, недавно исполнившую роль Вассы Железновой. Здесь ей предстояло сыграть роль другой матери, тоже главы, тоже буржуазного, тоже обреченного семейства. Сделать это и ни разу не повториться мог только настоящий мастер своего дела.

Как было указано выше, роман Салтыкова-Щедрина заканчивается тем, что имение переходит из рук разрушенного семейства в руки ближайшей родственницы, которая, судя по всему, планирует продолжить жизнь по головлевским заветам.

Совершенно иная концовка у Федотова: Иудушка, несмотря на все совершенные нравственные преступления, в конце своего пути раскаивается, прося прощение у матери, он может рассчитывать на него, обретая тем самым спасение.

Важным, на мой взгляд, элементом постановки является как бы двойственность Порфирия Головлева, его природа одновременно и человеческая и инфернальная. В человеческом своем обличии он демонстрирует набожность, доходящую до безумия (из текста романа мы знаем, что Порфирий не бога любит, а черта боится), а также поразительную способность объяснить все свои нравственные преступления бессмысленной софистикой, апелляцией к слову божию и закону. При этом он, как будто бы, и сам верит в свои аргументы, что превращает его в намного более глубокого персонажа.

Здесь мы можем задуматься над тем, что важнее — закон или благодать? Думается, для русского человека в этой дилемме всегда предпочтительней была последняя, в отличие от, к примеру, наших западных партнеров, которые на протяжении веков преклонялись перед законом и правом. Впрочем сегодня они с той же англосаксонской убежденностью растаптывают его, как прежде насаждали, только делается это отнюдь не в угоду справедливости. Таким образом, Порфирий, предпочитая закон без справедливости, терпит крах, потому что без правды не может быть порядка.

Вторая природа Иудушки — инфернальная. Он находится в особом контакте с миром потусторонним. Он, подобно герою романа Федора Достоевского, видит души замученных им людей. Они вступают с ним в контакт, они направляют его и появляются в самый важный момент повествования. В конечном итоге Порфирий внимает их голосу и, как мне кажется, обретает спасение.

Но разве после стольких преступлений он его заслуживает? Сергей Федотов считает именно так: подлинное, глубокое, трансформирующее покаяние способно проложить дорогу к спасению, ну, а вспоминая учение некоторых, преимущественно православных, отцов церкви, прощения заслуживают даже самые последние преступники. Вечная череда повторений, плодящих смерть, так явственно выраженная у Салтыкова-Щедрина, здесь прерывается: все обретают спасение.

В этом и заключается творческое кредо художественного руководителя театра, открывающего в своих творениях свет даже там, где казалось бы властвует непробудная тьма.

«В каждом моем спектакле, в самом трагичном, обязательно есть свет, есть вера! Также здесь всегда присутствует юмор, потому что несмотря ни на что любовь к жизни должна побеждать», — отмечает Федотов.

Действительно, несмотря на всю трагедию происходящего, спектакль наполнен искрометными шутками, которые удивительным образом сочетаются с трагизмом произведения, ни капли не снижая его напряжение.

Сергей Федотов продолжает открывать для зрителя настоящую русскую классику, насыщая ее великолепным актерским ансамблем, непередаваемой атмосферой и глубоким нравственным содержанием, что и является главной целью высокого театрального искусства, которое в очередной раз мы могли наблюдать на сцене Пермского театра «У Моста».