Герой и рок в стерильном интерьере: современный артхаус на вечную тему

Приятельница, которой понравился фильм, призналась с некоторым разочарованием, что зря читала предварительно рецензии, поскольку там было что-то сказано, что это, мол, версия мифа об Артемиде… Откуда и название. Якобы интрига сразу пропадает. В самом фильме фигурирует и греческий хор, и даже имя Ифигения, да и, что уж греха таить, сам грех и расплата за него — сквозная тема культуры… Особенно античной, но что, в Библии, что ли, не просили принести сына в жертву своего? Да сколько угодно. Да и Сам… Хотя в Новом завете «хорошие» ангелы должны были бы вмешаться в последний момент. Короче говоря, искупительная жертва, древний как общество мотив. В этот раз мы оказываемся в семье врачей (то есть люди, которые по определению «почти боги», должны понимать, как победить смерть, как «расколдовать злой рок», «снять проклятие» — в пределе проклятие смерти, саму смерть — с помощью анализов и томографов, интеллекта, воли, знаний). Внезапно заболевшие и умирающие родственники героя-мужчины, который должен сделать невозможный выбор — основная интрига фильма. Конечно, это расплата за прошлое, которое нельзя изменить… Закон кармы. Только ответной нелепой жертвой. Рациональность против ужаса мира, вера, которая дарует утешение и сладкое забытьё, надежду на спасение. Беспомощность перед судьбой. Перед роком. Кажется, всем нам это знакомо. Так или иначе.

В фильме будет сколько угодно прекрасной работы камеры, работы с пространством — часто нарочито стерильным. Пустыри, набережные, больничные палаты. Это элитарное, эстетское кино. Мужчина, муж, герой, который должен сделать выбор… Рок, который уничтожает счастье. Смерть, которая всегда побеждает жизнь (хотя бы в каждом отдельном случае). В сущности, вечная трагедия любого из нас. Хотя большинство из нас думает, что выбор возможен. В трагедии всё дело в том, что выбора нет — как угодно нельзя. Оба хуже. У каждого своя правда. Все по своему правы. Что же делать герою? К женщинам это тоже в полной мере относится, но так повелось, что всё-таки культура героя — мужская. Мужчина якобы отвечает за семью. Город. Страну. Мир. Есть герой — остальные: жена, дети… Становятся почти пассивными объектами. Картами для дьявольского прикупа, фишками для торговли с кем-то потусторонним. Кого-то нужно принести в жертву. Каждый прочитает этот фильм по-своему: кто-то как «дурость», кто-то как «прикольную историю», кто-то как «постмодернистскую притчу», кто-то как глубоко «богопротивное» произведение. Прошлый век научил нас, что правда о жизни говорится легче через абсурд. И это тот случай. «Соседский мальчик» — то ли вестник воли рока из античных трагедий, то ли сам дьявол (в финале даже звучит песня «Люцифер», если я ничего не путаю, да и выглядит как-то «странненько», разве что без чёрного ворона или пуделя и запаха серы…), то ли, напротив, это ангел, который провозглашает месть, само воплощение карающего справедливого творца… Перед нами авторские фантазии на мифологические и религиозно-философские темы. Справедливость? Совесть? Воздаяние? Око за око? При желании здесь можно отыскать все эти этические мотивы. Вообще подобное кино делается нарочито многомерным. Как бы заранее фестивальным. К жизни большого отношения не имеет с её куда как менее красивыми трагедиями.

Стоит заметить, что режиссура картины очень тонко создаёт ощущение «первобытного ужаса», потери рациональной постижимости мира. Не в последнюю очередь это делается через музыку, которая граничит с шумом и постоянно утяжеляет атмосферу картины, нагнетая ощущения тревоги, щемящей тоски, чего-то нехорошего, что должно случиться… Но не только музыка. В фильме множество изящных решений, причём чаще всего они идут как бы против наших ожиданий и клише кино. В, казалось, бы даже столь уже затёртых до дыр сексуальных сценах. Например, «секс в машине», который показывается не как в «50 оттенках серого», или даже неслучившаяся любовная сцена между «дочкой героя и потусторонним мальчиком», где она раздевается перед ним, но мальчик уходит, отказываясь даже от попыток близости, которые мы бы увидели в подавляющем большинстве сериалов и фильмов в этом случае. Есть и общее ощущение необычности решения картины, через ритм, через утончённый монтаж, через мизансцены, каким-то неуловимым образом мы постепенно перемещаемся в «экзистенциальный кошмар». Финал картины остаётся довольно открытым. Совершил ли главный герой подвиг? Или, напротив, проиграл (вероятно, дьяволу, если переложить античные мифы в «христианскую плоскость»)? Ждёт ли их всех (нас всех) божий суд? Понятно, что прячась за притчевую и откровенно «фантастическую» стилистику в духе Кафки, режиссёр избавляется от обвинений в «нереалистичности», например, в вопроса. х почему всё-таки герой не убивает себя, что так часто бывает в жизни? Да если уж на то пошло, врачи вообще чаще кончают с собой статически, чем «обычные люди». Или их всех, а потом себя.

Интересно, что в какой-то момент сюжета каждый начинает бороться за свою жизнь и убеждать отца убить другого. И это тот момент, когда картина выходит за рамки обыденного «мистического триллера» и действительно становится предельно тонкой трагической историей. Где последние человеческие законы любви к ближнему рушатся под давлением обстоятельств. Бывает ли по-другому — бывает. Но чаще так. И дело не в том, что наша реальная жизнь в замечательной стране Россия просто перенабита последнее время расстрелами, убийствами и крушением последних «человеческих» норм. По крайне мере, по сводкам газет. А им можно верить. А в том, что трагедия и сумеречная тёмная сторона души, вероятно, свойственна почти всем нам. Даже тем, кто живёт в прекрасных домах и работает в замечательных офисах. Как мы справляемся с первобытным ужасом — вопрос открытый. Может ли помочь подобное кино испытать «катарсис» и стать чуть свободней и лучше? Неизвестно.