«Легенда о Коловрате»: битва формы с содержанием под Рязанью

Создание патриотического кино — дело тонкое. Не менее тонкое, чем Восток, где, кстати, к этому делу относятся весьма серьезно, например, в Китае. Там это часть продуманной государственной политики, некоторые проявления которой могут вызывать раздражение, но она, по крайней мере, есть. Не то у нас, где появление подобных фильмов — результат странных спорадических порывов, лишенных концепции, плана, четкой идеи, да и целевой государственной поддержки. Часто вообще непонятно, чего хотят режиссеры и сценаристы, берясь за «патриотическую» тематику — что-то сказать согражданам или же просто похвастаться своими умениями и возможностями на эпических просторах. Возможности в самом деле есть. Наше кино за последние годы подросло и изо всех сил командует себе: «Шире шаг!», пытаясь угнаться за Голливудом, десятилетия как ушедшим не то чтобы вперед, но далеко и совсем по другой дороге, так что догонять его приходится по ямам и болотам, с непонятными перспективами.

Где-то было решено, что если замышляется масштабный исторический или околоисторический фильм, то делаться он должен по стандартам хороших компьютерных игр, дабы зритель чувствовал себя в кинозале как дома, за любимым широкоформатным монитором, и случайно не испугался от слишком непривычного зрелища. «Легенда о Коловрате» именно такова. «Картинка» наворочена и переполнена красивостями до рези в глазах. Именно красивостями, а не красотой. Джаник Файзиев уже в «Турецком гамбите» проявлял подобные склонности, у него армии на войне были одеты в униформу с иголочки и без единого пятнышка, но только на эпическом материале он смог как следует развернуться. Локация «Пещера пустынника Нестора», например, хорошо смотрелась бы именно в игре типа «Скайрима». Изысканный снежный декор на всех подходящих поверхностях, включая застывшие в трагических позах тела, тоже впечатляет. Ненатурально «красиво», мультипликационно, всё — и земля, и небо, и архитектура, и одежда (непременно праздничная, другой, видать не носили даже в самые неспокойные времена). Нестерпимо радуют глаз и гламурные ордынцы во главе с Батыем, похожие то ли на космических злыдней гоа`улдов из сериала «Звездные врата», то ли на участников травести-шоу (непонятно, намек ли здесь на то, что против нас одни «меньшинства», то ли это режиссер так видит утонченное коварство Востока). В общем, зрительный канал восприятия загружен. А что с содержанием?

А вот содержание оказывается совсем из другой «оперы». Словно бы авторы решили сначала сотворить некую локализованную версию «300 спартанцев», для которой оригинальная история Евпатия Коловрата подходила практически идеально, но потом резко передумали и решили снимать совершенно другое кино — а «картинку» и стилистику батальных сцен с этим характерным, по «Спартанцам» знакомым, зависанием в рапиде и стремительным срывом в удар, оставили первоначальную. В результате получился сильно бьющий в глаза дисбаланс, как будто внутри сверкающего самоцветами яйца Фаберже лежит… ну, скажем, пирожок с капустой. Вкусный, может быть, и питательный, но в этой таре неуместный. Уместно ли само блескучее яйцо — вопрос отдельный.

Прежде всего, от «Повести о разорении Рязани Батыем» не осталось почти ничего — разве что кроме этого самого разорения. Вместо рассказа о праведном гневе и эпическом народном возмездии захватчикам мы видим очень камерную «партизанскую» историю, что-то из лета 1941 года: нашествие, окружение, пестрая горстка окруженцев формирует стихийный партизанский отряд, в котором и беглецы из плена, и солдатики из регулярной части, и хитрюга-фельдшер из разбомбленного госпиталя, и деревенский батюшка, и молоденькая учительница из школы с классом малышей. Командует всеми недолечившийся контуженный лейтенант, который, проснувшись утром, не помнит, где он и кто он и потому бывает буйным, но при этом храбрец и отличный тактик. Отряд как-то выживает, по мере возможности пакостит немцам, применяя военные и фельдшерские хитрости, пытается пробиться к своим, а потерпев неудачу, решает оттянуть силы врага на себя, чтобы к ближайшему городу успели подойти «наши». Геройски гибнет, разумеется (кроме одного бойца и учительницы с первоклашками, оправленных в безопасное место). Теперь нужно сменить лето на зиму, XX век на XIII, соответственно поменять антураж и биографии персонажей, и мы получим основной сюжет «Легенды» — минус завязочные переговоры с захватчиками, на которых почти полная аналогия ломается, но их, впрочем, можно безболезненно заменить на временный плен и побег из него.

Зачем это сделано? Ради приближения к реальности? Ради того, чтобы показать, из каких малых зернышек произрастают громкие легенды? Задумка отличная, и честь бы и хвала авторам, но тут таится одна серьезная подстава. Реализм требует продуманности сюжета и хорошей логики. В фильме же, увы, логика хромает на все конечности. Прежде всего, ужав отряд Евпатия с почти двух тысяч до двух десятков, авторам следовало бы пропорционально уменьшить и ордынское войско. Потому что из пушек по воробьям не стреляют, а огромная силища не станет гоняться по зимним полям и лесам за кучкой беспокоящих ее самоубийц. Если вспомнить спартанцев, то с ними ситуация была совсем иная — они заткнули собой проход в скалах и оказались на пути у персов: хочешь не хочешь — штурмуй. Отряд же Коловрата — всё равно, что дверь без забора в чистом поле. Их диверсии — комариные укусы, отравленная река не в счет — кто-нибудь когда-нибудь пытался совершить такое при помощи ведерка некой экологически чистой субстанции? Отравить реку — не колодец и не пруд… Если же храбрецы заставили видеть в себе нечистую силу, так от чертей и призраков бегут без оглядки, а не пытаются их поймать.

В общем, получилось странное. От легенды ушли, к реализму не пришли, сотворили нечто посередине, то есть, сказку, байку, небылицу. Сказочный жанр лучше всего подтверждает Несторов мишка — судя по габаритам, явно не из здешних лесов. Ну да в сказке хотя бы должен содержаться намек-урок. Есть он и в фильме, и весьма достойный. Не идти на сделку с врагом, не брать у него охранных грамот, не щадить живота своего за други своя, не сдаваться до последнего, даже если нет подмоги и надежды выжить, беречь и спасать детей и женщин. Ну и главная мораль сформулирована в слогане: «Героем может стать каждый».

А вот тут возникают сомнения. Немного лукаво звучит эта фраза, попахивая какой-то моральной инклюзией. Каждый может стать героем, даже… трус? Не очень понятно, с чего знахарь, истерично рвавшийся прочь из атакованного города, попав в настоящую смертельную передрягу, вдруг сделался таким спокойным, бесстрашным и находчивым? Каждый может стать героем… даже тот, кто в реальной жизни воевать просто не в состоянии? Ну, не было в старину никакой инклюзии, и человек, каждый божий день с утра до обеда проводящий в полубеспамятстве, разве что вырезал бы для детей свистульки. Каждый может стать героем… даже тот, кто готов на обман и подлог, чтобы добиться личного «счастья», как Лада? Наверное, пройдя через некую серьезную трансформацию, героем действительно может стать почти каждый. Но ничего подобного в фильме не показано. Персонажи геройствуют просто по факту. Потому что наши, русские. Пусть с изъянами, но свои, а значит, хорошие. Даже отказавшиеся идти на подмогу князья выглядят вполне симпатичными, и их вполне можно понять.

Что бросается в глаза, так это то, что фильм абсолютно беспроблемен и бесконфликтен. Рязань представляется сущим раем, где нет бедных и богатых, знатных и худородных, царит полное благополучие и общественное согласие а-ля День народного единства. Предельно идеализированная буколическая картинка, заставляющая думать о каком-то русском Золотом веке, якобы существовавшем до монгольского нашествия. Никто ни с кем даже не ссорится, разве что прихвастнет немного. И позже в отряде разногласий нет, хотя они неизбежны среди очень разных людей, хотя бы мелкие. При виде сожженного города и убитых жителей никто не проявляет особых эмоций. Не кричит, не плачет, не ругается, не клянется отомстить. Словно это не обычные живые мужики, а какие-то толкиновские эльфы или ангелы небесные. Все думают исключительно о других, эгоизм проявляет только безнадежно влюбленная девушка, да и то мимолетно. Внутренняя борьба, сомнения, обоснованное развитие характеров тоже отсутствуют.

Для нравоучительной истории в каком-нибудь журнале для юношества позапрошлого века это, наверное, было бы и неплохо. Или для экранизированного жития святых. Но, наверное, это не тот уровень, который нужен в наши времена, когда даже дети 12+ весьма недоверчивы, а порой и циничны. Не говоря уж о том, что художественной, а не прикладной, дидактической, ценности так не добиваются.

В общем и целом «Легенда о Коловрате» оставляет в весьма смешанных чувствах. Может быть, другого фильма сейчас, на историческом пограничье, и не могло появиться. Когда уже вроде бы ясно, как и по какому адресу следует посылать вражьи «аусвайсы», но у этого понимания отчетливый вкус самоубийства. Страшно и не видно способов от этого страха избавиться, кроме веселого фатализма: «Все пошли — и я пошел. Все нашли — и я нашел. А сегодня поутру все помрут — и я помру». Люди, чувствующие себя маленькими, всеми брошенными и убогими, инвалидизированными позорным поражением в конце прошлого века, пытаются внушить себе мужество и надежду на жизнь и счастье хотя бы для детей. И на славные победы в будущем, вдохновленные сегодняшним самопожертвованием.

Вот только враг в наши дни малосильности, пусть и в сочетании с безумной отвагой, не прощает. Да и никогда не прощал, но сегодня даже прочувствованного некролога от него не дождешься. И спасать детей, не сохранив — из-за несоизмеримости сил — свою страну, будет уже негде. Так что, может быть, в следующий раз стоит снимать не подвергнутые деконструкции легенды о героической смерти, а неотлакированные были о трудных победах, которых в нашей весьма разнообразной и нескучной истории очень и очень много. Нужно только максимально отчетливо вспомнить всё — и прямо сейчас, а не как главный герой «Легенды» — только перед самой смертью.