Пятое сокровище художника

Наше интервью проходило за кофе в настоящей мастерской художника, которая была увешана кисточками (о которых позже), картинами и другими прелестными артефактами жизни художника. Конечно, наш разговор только набросок, пролог к этим серьёзным темам, подробней о которых художник рассказывает на своих мастер-классах и лекциях. Меня лично всегда интересовал вопрос о том, где проходят границы между «подделкой под Китай» и «настоящим китайским», но помимо этого, надеюсь, читатель откроет для себя другие точки зрения для интеллектуальной акупунктуры. Просветление, медитация, церемония. Впрочем, дадим слово мастеру…

Вячеслав Синкевич. Дело в том, что любовь к Китаю, даже не Китаю в целом, а живописи — с детства, с незапамятных времён. Но уже потом здесь, развиваясь как художник, я познакомился с настоящими китайскими художниками, которые дали мне толчок. Это были 90-е годы.

Дмитрий Тёткин. Это было личное знакомство? Или вы познакомились с их работами?

Вячеслав Синкевич. Сейчас скажу. Екатерининский садик, да, все знают? Там по периметру стояли художники и торговали. Тогда впервые разрешили свободную торговлю. И я там участвовал во всех этих мероприятиях. Художники свободно торговали своими картинами. Китайцы, сами увидев то, что я делаю, подошли и поинтересовались, что я такое делаю. Они и сейчас здесь в большом количестве, а тогда впервые это были и журналисты, и экономисты… И тут у меня именно какое-то знакомство с культурой произошло. И вот они вывели меня на художников, которые были здесь. Хань Ло Ди, в частности, который был в нашей академии живописи. И он меня ещё немножко поднатаскал в сфере гохуа.

Дмитрий Тёткин. Для вас это только изобразительная техника, или вы всерьёз увлечены языком и культурой?

Вячеслав Синкевич. Языки мне вообще всегда тяжело давались. А китайский язык — это отдельная история. Это сложный язык. Его надо изучать с носителями культуры, а так у меня был только небольшой отрезок тесного общения… А сейчас я вообще с китайцами не общаюсь. А изучать язык надо с носителем. Какие-то вещи я знаю, которые мне необходимы, я могу там какие-то иероглифы подписать.

Дмитрий Тёткин. А стажироваться вы не хотели? Вы вообще были в Китае?

Вячеслав Синкевич. Был. Дважды. Посмотрел культуру. Отсюда из Европы она кажется какой-то загадочной. Таинственной. Что-то такое. Приехал туда. Видишь, что у людей такие же проблемы, как и везде, во всём мире. И сами китайцы мне, честно говоря, (смеётся) не очень понравились.

Дмитрий Тёткин. Почему?

Вячеслав Синкевич. Потому что они, в общем-то… то ли к иностранцам так, то ли…

Дмитрий Тёткин. Мы говорим только о вашем личном мнении, вашем личном ощущении.

Вячеслав Синкевич. Всё настолько пропитано меркантилизмом, что чувствуется такая атмосфера, что на тебя смотрят, как бы тебя ободрать. То есть я почувствовал что-то такое неуютное, в общем-то. И там жить? Им самим-то трудно выживать из-за перенаселения. Большая конкуренция. Слава богу, я слышал, что у них экономика растёт.

Дмитрий Тёткин. Считается, что они станут одним из мировых лидеров, если уже не стали.

Вячеслав Синкевич. Тем более. Вот эта конкуренция создаёт некоторую такую жёсткость. Я не знаю. Я почувствовал, что я бы там жить не смог. В двух словах так. Хотя многие из русских, я знаю, уезжают туда и обосновываются.

Дмитрий Тёткин. Ну, если прочитать лекцию о китайской классической живописи, это как называется? Го?..

Вячеслав Синкевич. Гохуа. Сокращение от чжунгохуа. Чжун это «Китай».

Дмитрий Тёткин. Серединное царство?

Вячеслав Синкевич. Да. Го — государство. Государственная живопись. Или национальная живопись. Вот так.

Дмитрий Тёткин. Что это такое? И какие основные направления или мастера на вас повлияли?

Вячеслав Синкевич. В детстве, конечно, когда я увидел большую советскую энциклопедию, то там были репродукции с картин Ци Байши, а потом в Алма-Ате, в моём детстве, я знаю, что ещё до моего рождения в 50-е годы какая-то торговля там шла. Даже здесь люди рассказывают коренные, что много было изделий из Китая. Они привозились как сувениры в большом количестве, и ими украшались интерьеры. Большие репродукции китайских художников. Я помню, что ещё ребёнком, куда бы я не приходил, то широкие такие лепные рамы под стеклом, это всё уже тогда как-то уже меня настроило. И создало какое-то представление о таинственности вокруг этой культуры, и всё такое.

Дмитрий Тёткин. Правильно ли я понимаю, что китайская традиционная живопись — это канон? Вы стали вносить туда нетрадиционные элементы?

Вячеслав Синкевич. Нетрадиционные, а что вы имеете в виду?

Дмитрий Тёткин. Ну, я имею в виду, ну, например, птиц, которые там не водятся, или такого ничего нет?

Вячеслав Синкевич. Нет, нет, я как раз изображаю то, что там… Я сам родом из Алма-Аты. Юг там. Зимородки, например. То же самое и в Китае, это всё есть. Я не изображаю то, чего не изображают китайцы. Всё строго в традициях. По правилам. Я ещё хочу сказать, что живопись вся основана на каллиграфии. Вся. Китайская линия каллиграфична по своей природе. Понимаете, о чём я? Поэтому китайская живопись узнаваема. Даже если нет никаких подписей. Но вы смотрите на работу и сразу узнаёте китайскую живопись. Почему? Там линия специфическая.

Дмитрий Тёткин. Это правда, что китайская живопись повлияла на европейскую, в том числе косвенно даже на импрессионистов?

Вячеслав Синкевич. Не китайская. Это было давно, да. Японская повлияла. Такое было. Интересно. Да.

Дмитрий Тёткин. Для вас культура сейчас глобализирована? Или есть «наша» культура? И вообще, вы себя к какой культуре причисляете? Считаете себя «азиатом» или «европейцем»?

Вячеслав Синкевич. Европейцем, конечно! Я говорю, что для меня их культура такова, что лучше даже и не погружаться глубоко. Я считаю, что мне свойственно лишь такое лёгкое с ней соприкосновение, потому что я европеец, и я никогда не смогу с ней полностью познакомиться. Я так почувствовал. Не смогу обитать в среде восточных людей, потому что это совсем другая культура. Они вообще другие люди.

Дмитрий Тёткин. В чём самое большое отличие?

Вячеслав Синкевич. Я так понимаю, что именно из-за того, что у них язык и письменность максимально приближены к природе. То есть именно потому, что изначально мы претерпели — я не буду говорить о других культурах — но мы потеряли корни своего языка. А они нет. Вот уже прошли тысячелетия, а у них как были язык, письменность, они практически не изменились. Тот же иероглиф, да, он как рисовался там рыбкой, так он чуть-чуть видоизменился, но так рыбкой и остался. Китаец считывает это как картинку, то есть целое понятие. Поэтому у них менталитет совсем другой. Отличается от нашего, они мыслят образами как бы. Это в корне отличает нас от них.

Дмитрий Тёткин. Как они воспринимали ваши работы и какие у вас были выставки?

Вячеслав Синкевич. В Китае у меня не было выставок по той простой причине, что то, что вы здесь видите, у них всё там. Завешено этим в огромном количестве, то есть это для них… Я, кстати, сотрудничаю с галереей Джи Мин. С основателем. И он говорил, что могут быть какие-то выставки в Китае. Но это всё пока так. В проектах. Конечно, было бы интересно и что-то «европейское» туда представить. И сейчас я работаю над видами Петербурга в такой технике. Не знаю, насколько это было бы интересно китайцам.

Дмитрий Тёткин. Расскажите немножко, мы вот видели тут у вас в мастерской несколько символов «золотого сечения». Вы как-то сознательно выстраиваете композицию?

Вячеслав Синкевич. Конечно, я стараюсь, тут, хотите не хотите, это какие-то основы академические. Я их придерживаюсь, хотя в самой восточной живописи их, конечно, никогда не было.

Дмитрий Тёткин. Это европейское, ренессансное изобретение.

Вячеслав Синкевич. Да.

Дмитрий Тёткин. А тут Вас висит диплом в мастерской, это что за история?

Вячеслав Синкевич. А, рейки вы имеете в виду. Ну так судьба меня свела с одним человеком, он голландец, сейчас в Греции живёт. Рейки — это такое учение… Не учение… Направление. Духовно-медицинское, скажем так.

Дмитрий Тёткин. Всё-таки восточные идеи на вас повлияли. Расскажите про ваши инструменты и про то, что ещё у вас есть в мастерской. У вас огромное количество кистей.

Вячеслав Синкевич. Да, кисти — это непременный атрибут любого восточного художника.

Дмитрий Тёткин. У каждой своя функция, свой характер?

Вячеслав Синкевич. Да, да! Это так и есть. Они очень отличаются от наших традиционных — беличьих, соболевых… да, из чего у нас делается обычно. А здесь коза, волк, барсук и далее. Животные, характерные для того региона и, конечно, эти инструменты отличаются. Они прошли многовековую что ли, как сказать…

Дмитрий Тёткин. Многовековой отбор.

Вячеслав Синкевич. Да, продукт отбора. Это правильное слово. Кисти годятся как для каллиграфии, можно писать иероглифы, так и чтобы заниматься живописью. И в этом их уникальность. Так как мы обычной белкой, например, не сможем так.

Дмитрий Тёткин. Это связано с тем, что у них больше возможностей передавать разные нюансы линии?

Вячеслав Синкевич. Да, больше выразительность. Этой же кистью можете рисовать цветок и писать иероглифы. Вот китайская тушь. Вообще существует четыре основных драгоценности китайского художника. Это тушь, тушечница, кисть и бумага, конечно.

Дмитрий Тёткин. А талант?

Вячеслав Синкевич. (смеётся) Это пятая драгоценность.

Дмитрий Тёткин. Как вы технически рисуете, вы ходите на пленэры? Потом у вас почти нет портретов, или совсем нет?

Вячеслав Синкевич. Да, я не портретист. Быть портретистом, я считаю, что это призвание. Нужно знать характер человека, чтобы уметь передавать это.

Дмитрий Тёткин. В китайской традиции вообще портреты существуют?

Вячеслав Синкевич. Да, это отдельный жанр. Там вообще существует три основных жанра. Первый — цветы и птицы, второй — пейзаж, и третий — портрет. Я специализируюсь по пейзажу. И по цветам и птицам.

Дмитрий Тёткин. Я обратил внимание на то, что вот эти работы пейзажные, которые у вас на стене, они как бы составные. Это что такая за история? Как они композиционно делятся? Это же не потому что у вас не было большой бумаги, наверное?

Вячеслав Синкевич. Как триптих. Здесь некоторый такой декоративный ход. Они интересно смотрятся в интерьере. Именно для этого это и сделано так.

Дмитрий Тёткин. При этом получается, что каждая из них по отдельности оказывается вполне законченной картиной.

Вячеслав Синкевич.Да. Это несколько отдалённо напоминает ширму традиционную. Китайскую или японскую. Но там в основном четыре и так далее створки. Они интересней смотрятся, чем единая вещь.

Дмитрий Тёткин. Сколько происходит работа над картиной?

Вячеслав Синкевич. По-разному, всё зависит от задачи…

Дмитрий Тёткин. Но, наверное, дольше, чем Ван Гог? То есть не десятки картин в неделю?

Вячеслав Синкевич. Нет, конечно, это всё от настроения. А потом, сейчас рынок такой. Он, конечно, напряжённый. В Москве, говорят, это меньше ощущается.

Дмитрий Тёткин. Вы продаёте свои работы, если это не слишком прямой вопрос?

Вячеслав Синкевич. Конечно, продаю. Для художника это его хлеб. Но в Петербурге напряжённо с продажами. Все художники, кого я ни послушаю, про это говорят. Это не моё личное.

Дмитрий Тёткин. Ваши работы вызывают ассоциации с фотографией. Это сознательно, или это просто потому что они черно-белые? Как вы вообще относитесь к фотографии? Как к искусству в конкуренции с живописью?

Вячеслав Синкевич. Ну, к фотографии художественной, да, позитивно, скажем так, просто к фотографии я спокойнее. Есть такое направление — фотоипрессионизм. Но всё-таки это фотографии, а не живопись. Что касается конкретно этих вещей, то я попробовал для себя тушь и новую бумагу.

Дмитрий Тёткин. Похоже на гиперреализм, сложно поверить что здесь нет аэрографа.

Вячеслав Синкевич. Нет, это всё чисто от руки (смеётся). Интересно, что начинается с камня, кустика, а дальше идёт работа с композицией уже спонтанная. На самом деле я даже не знал, что в конце концов возникнет в данном случае.

Дмитрий Тёткин. При этом красная печать — это ваша подпись?

Вячеслав Синкевич. Это в китайской традиции. Можно ставить авторскую подпись, она есть на любой работе, она несёт композиционную функцию, либо там поэтический комментарий. Так как на востоке говорят, что картина — это стихотворение без слов. Подпись подкрепляется авторской печатью. У каждого художника существует своя печать, где выгравированы инициалы либо философское изречение.

Дмитрий Тёткин. Что это в вашем случае?

Вячеслав Синкевич. Синь Ке. Я спросил у своего первого учителя, как будет. Если я буду подписываться по-китайски, он сказал, но вот у тебя Синкевич фамилия. Синь Ке. Вкупе эти два иероглифа нагрузки не несут. Поэтому любой китаец видит, что это подпись европейца.

Дмитрий Тёткин. Что касается поэзии, вы читаете тексты китайские?

Вячеслав Синкевич. Обязательно. Стихотворение может настроить на сюжет какой-то. И у меня очень много было таких картин написано. У меня есть масса сборников.

Дмитрий Тёткин. Вы не думали себя как иллюстратор книжной графики попробовать? Предложить в Китае или России?

Вячеслав Синкевич. В Китае нет, но вот у меня сейчас опыт есть, на меня вышел один человек. Виталий Свирин, он фанат востока, но Японии. Он занимается единоборствами, у него чёрный пояс есть. И он пишет хайку и считает себя «хайджином». Хайджин — это вот именно поэт, который пишет хайку и танка. Он предложил мне сотрудничество. Предоставил мне какое-то количество стихотворений. И надеемся, что до нового года выйдет книжка. Там должны быть картины в японском стиле. Сумиё — традиционная японская живопись тушью.

Дмитрий Тёткин. У вас есть какой-то сайт, где можно ознакомиться с вашими работами? Сайт вас или мастерской.

Вячеслав Синкевич. Конечно. У меня свой канал в ютюбе и инстаграмме. Всё есть.

Дмитрий Тёткин. Спасибо.