Фашистская антиутопия по-японски

Фильмы о фашизме обычно акцентируют внимание на зверствах, чинимых «чернорубашечниками», а также трагических судьбах отдельных людей. Понятно, что зритель должен ужаснуться злу фашизма и сделать вывод, что оно «никогда больше» не должно повториться. Однако за кадром обычно остается самое важное — причины, по которым одни люди вдруг стали так жестоки по отношению к другим. Феномен фашизма редко анализируют всерьез; а, значит, истинного противоядия — бьющего не по следствиям (зверства), а по корням этой бесчеловечной системы, — в обществе не вырабатывается.

Тем важнее становится следить за творчеством японцев, знающих о фашизме не понаслышке. Хотя в их аниме, посвященному буквально Второй мировой, все построено по западным лекалам — голод, разруха, сломанные судьбы. Однако в сериалах, казалось бы, весьма «отвлеченных» — в особенности антиутопиях разного вида — японцы выписывают одни и те же типы общества, с настойчивостью, заставляющей усомниться в их случайности.

Таково аниме «Из нового Света» (Shinsekai yori). За мрачным триллером в постапокалиптическом фэнтезийном мире, с магией и чудовищами, с несколько «женственной» (как в жанре Сёдзе или Шёджо — нацеленном на девушек-подростков) рисовкой, скрывается описание вполне реальной схемы общественного устройства, со всеми ее «плюсами» и издержками. К концу сериала уже напрямую протягиваются нити к нашему сегодняшнему миру.

Интересно, что это — почти единственная самостоятельная работа режиссера Исихамы Масаши, в основном работающего на ролях дизайнера, иллюстратора или ответственного за отдельные эпизоды. Как триллер «Из нового Света» полностью справляется с задачей удержания зрителя в постоянном напряжении — при том, что в аниме не используются «скримеры», «выпрыгивания из-за угла» и иные западные клише. Эту работу берут на себя атмосфера, музыка и правильное течение сюжета, создающее ощущение постоянной неизвестной угрозы, нависающей над хрупкими персонажами.

***

Главные герои живут в довольно жестко зарегулированном закрытом обществе, состоящем из «особых» людей — от рождения обладающих сверхспособностями. Когда-то их было всего 0,1% от населения, однако «сверхлюди» быстро стали злоупотреблять своей силой — иногда захватывая власть, иногда просто убивая и разрушая все вокруг, из злости или из-за сумасшествия.

В итоге человеческий мир был почти полностью уничтожен, — и городок (скорее даже деревня) главных героев стал одним из немногих оставшихся островков цивилизации. В данном случае — «элитной», населенной «особыми» людьми.

Жизнь выделившейся таким образом «элиты» сочетает в себе черты гуманизма, либеральности — и закрытых, собственно, элитарных систем. С одной стороны, граждане ценят порядок, борются со всякими проявлениями гнева и жестокости (даже создали некий генетический механизм, запрещающий людям убивать друг друга); они нормально относятся к однополой любви и т.д. С другой стороны, в поселении существует жесткая иерархия, вся молодежь проходит специальное посвящение, за установленные границы людей не выпускают, лишнего знать — не дают, а за нарушения — карают отобранием сил, а то и тихой, незаметной для окружающих «пропажей» (смертью).

Жизнь «высшего» человеческого общества обеспечивается за счет неких монстрокрыс, представляющих собой разумных человекоподобных грызунов, живущих колониями. Считается, что они были выведены людьми в качестве прислуги. Реальную историю их появления знают только самые высшие эшелоны местной власти.

Собственно, это и есть модель фашистского общества: небольшой процент «полноценных» людей, ведущих довольно вольный быт (с ЛГБТ и без тяжелой работы), с прочно держащей все в своих руках «верхушкой». И раса «недолюдей», исполняющая роль слуг и рабов, с которой «элиты» могут расправляться как со скотом — сокращать поголовье, кидать на самые тяжелые работы, издеваться и т.д. Так как разница в уровнях между полноценными и неполноценными разительна — иерархия выглядит логичной: монстрокрысы поклоняются сверхлюдям, как богам, те же распоряжаются жизнями своих «подчиненных» из холодной рациональности — регулируют их конфликты, численность и пр.

***

Главные герои, естественно, по стечению обстоятельств оказываются причастны к скрываемой «верхушкой» информации — и постепенно «выпадают» из нормального течения жизни. Часть из них так или иначе устраняется: сходит с ума, не в силах принять правду, пытается убежать, боясь репрессий и т.п. Но кто-то оказывается не «вне», а «над» обществом — в первую очередь благодаря своим родственным связям: так, рассказчицу Саки Ватанабе постепенно переводят в «элиты элит» и посвящают в тайны истории и общественного устройства.

В принципе, сами бунты внутри и без того довольно «элитного» общества не могут потрясти отлаженную систему. Но тут обнаруживается, что «унтерменши» — монстрокрысы все еще способны к развитию. Забалтывая и обманывая надзирателей, они устраивают в колониях революцию, скидывают непосредственную власть, устанавливают республику. Жертвуя собственными жизнями, хитря, втираясь в доверие — разыгрывают долгоиграющие схемы по свержению «сверхлюдей».

Самой сильной сценой аниме является суд над подобным заговорщиком — обставленный как приговор низшему существу от лица высших. «Элиты» утверждают, что бунтарь вышел за рамки, отведенные ему самой природой, — и покусился на незыблемый, «оптимальный» порядок вещей, гонимый гордыней. Пленник произносит революционную речь, заявляет, что «монстрокрысы» имеют право на восстание и свободу уже потому, что они не звери, а люди, и они не будут жить как «унтерменши». Это вызывает смех у собравшейся «элиты», однако бунтарь оказывается пугающе близок к истине. И не только потому, что монстрокрысы разумны, способны к труду, речи, организации общества. Вся их «низкая природа» — и не природа вовсе, а сознательный результат усилий «элиты».

Когда Саки добирается до предельных тайн, она, наконец, осознает — что вся ее стабильная, фривольно-спокойная жизнь стоит на абсолютно бесчеловечном фундаменте. И что она в любой момент может взорваться, от протеста ли внутри общества, или вследствие развития «неполноценных» монстрокрыс. Специфическое счастье (что важно — почти лишенное прогресса) немногих покупается ценой создания беспросветного ада на земле для большинства.

***

«Стандартные» фильмы о фашизме, построенные на простой демонстрации жестокостей — тем более что в кино она неизбежно «эстетизирована», смягчена, — оказывают на людей, недовольных окружающим миром, слабое воздействие. Легко заметить, что история многих, самых «цивилизованных», народов знает немало примеров расизма, геноцида, отношения к низшим классам как к недолюдям. Фильмы вроде «Он снова здесь» (про Гитлера, появившегося в современной Германии) показывают, что ультраправая популистская риторика вновь находит у рядовых западных граждан немало поддержки. Боязнь сказать о фашизме «лишнее» оказывается лукавой: на фоне мирового кризиса (не столько даже экономического) ультраправые поднимают голову — а идеи их не получают должной критики.

Расовые теории, евгеника (расизм, в том числе и социальный, в пределах одной расы), репрессии и т.д. — это лишь инструменты фашизма. Суть его — в разделении человечества на господ («людей») и неполноценных рабов (недолюдей), на которых не распространяются нормы гуманизма. Достигшие при капитализме процветания слои стремятся сделать свою власть вечной, и для этого им нужно «опускать» все остальное население. Например, развращая его, отупляя, «зомбируя»; лучше — если оно очевидным образом потеряет человеческий облик. Для самих фашистских элит нет рас и наций — рука об руку там могут быть и англичане, и евреи, и японцы, и русские, и кто угодно еще. Главное — положение в обществе, желание стать новыми феодалами.

Люди, покупаясь на лозунги «стабильности», «национализма», «борьбы с мигрантами» и т.д., не понимают, что в конечном итоге покой и порядок будет построен на их спинах. Героиня «Из нового Света», может быть, и вошла в фашистскую элиту — больше по праву крови, чем по личным заслугам, — однако ей пришлось распрощаться с возлюбленным, с друзьями, даже со случайными знакомыми из числа «других рас». Она будет жить в страхе перед новым восстанием, руки ее в крови — и она уже не способна будет к развитию; главное для нее теперь — дожить свой век без «эксцессов» и попытаться обеспечить еще один виток порочного фашистского круга. Она стала частью порочной системы, которая забрала у нее все человеческая так же, как она лишила этого «унтерменшей» — монстрокрыс.