Джугашвили, Ульянов, Бронштейн — словно бы на спиритическом сеансе проявляются в свете мощных театральных прожекторов. На сцене почти ничего нет, чуть белесая трибуна (на которую иногда символично падают контрастные тени пламенных ораторов), античный хор-кордебалет актёров-стажёров, и два с половиной часа вашей жизни: сокращенных монологов революционеров со стихотворным комментарием Сергея Кургиняна. После, как заведено, зал аплодирует стоя. Разве это не театральность?

Mapymille
Театр

Строго говоря, мне посчастливилось побывать на открытой репетиции, сам спектакль, если я не ошибаюсь, будет показываться с сентября. Спектакль являет собой, вероятно, оживлённую версию спектакля, который был поставлен ещё в годы перестройки. Сейчас идёт со студийцами, то есть молодыми актёрами. И уже в этом есть некоторая парадоксальная любопытность. Совсем зелёные, точнее, красные неактёры-актёры играют, точнее, читают что-то про самых ярых борцов за светлое будущее человечества. В отдельно взятой стране или целиком. Так или иначе есть что-то бесконечно трогательное в «непрофессионализме» при революционном порыве… Ведь не исключено, что они почти ровесники революционеров, чьи тексты читают. В этом театре сложно представить себе «актёрскую индивидуальность» в смысле джазового оркестра. Что кто-то вдруг отобьётся от линии роли, пересечёт двойную. Здесь все выполняют важное задание, пусть без ледоруба, но с не меньшей трепетностью и чёткостью. Каждый должен вовремя ударить кулаком, сделать жест, что-то громко сказать… Мистериальность складывается из сюрреалистичности происходящего.

2017 год, если я не ошибаюсь. Центр Москвы…

Тема античности, вероятно, крайне важна для создателя (создателей?) спектаклей по разным причинам, прежде всего из соображений «большой истории», попытки вписать события революций начала XX века в общемировой исторический процесс, соединить связь времён, рискну даже предположить, что это вообще одна из ключевых мыслей — рассматривать всё в очень глобальном смысле, на гранях между мифологией, фактами, интерпретациями, личными образами… Возможно, античность важна и как усреднённая планка общегуманитарной культуры. Темы спектакля: революция, особая судьба отечества, метафизика… Современность и история. Образы «нэпа», «материальности», «мещанства», «низа», «продажи высоких идеалов за чечевичную похлёбку»… Про это можно прочитать в текстах режиссёра-политолога.

Среди небольшого набора реквизита фигурируют, например, ножницы… Забавно, что они оказываются почти ключевым образом — это и пресловутый ледоруб, и ножницы, которыми подстригают в монахов (читай, в молодых революционеров и, что интересно, — для молодых студийцев это, вероятно, действительно оказывается реальной инициацией), тут вы можете посмотреть ритуал принятия в катакомбы, коммуну, театр… Это острая и больная тема. Где проходят грани между церквями и сектами, авторитаризмом и волей вождя, и общим порывом… Каждый отвечает для себя сам. Но как хочется иметь кого-то, кто всё понимает и объяснит, кто может вести за собой, в кого можно верить, а иногда и с чьим именем умирать…

Ирина Штенберг «Организация тифлисского социал-демократического комитета по предложению товарища Сталина»

Возможно, для многих эта околотеатральная среда оказывается надеждой на смысл жизни, на заполнения вакуума, на какое-то человеческое сосуществование. Но вернёмся к ножницам. Это ещё и ножницы судьбы (говоря об античных прядильщицах мойрах) и, совсем уж комично, но правда, это ещё и «ножницы цен», про которые говорил и сам Троцкий прямым текстом…

Собираясь писать рецензию, я посмотрел (нет, не все сто томов партийных книжек Троцкого), но фотографии… История (которую я никогда не знал) совершенно меня парализует, хочется вроде бы простых ответов, а чем больше ты узнаёшь, тем, в сущности, больше вопросов. И дело не в том, что архивы засекречены, а фотографии отретушированы. История «пророков революции» более чем драматична, тут на вторых ролях и Фрида Кало, и почти безвестная Сильвия Агелоф («троцкистка», которая стала любовницей агента, который и убил Троцкого — крохотная личная драма на фоне мировой революции)…

Короче говоря, сладостный ужас истории открывается всем желающим во всей свой срамной наготе, от расстрельных подвалов до пенсне и котелков философских пароходов… И конечно, сотен томов книжек партийных и не слишком. Вопрос только в том, кто и как готов в это погружаться. Чтобы что-то понять… Если вообще в истории есть хоть какой-то смысл… Порою кажется, что это только кровавая мясорубка, лицемерный бармен, который взбивает кровавую пену опьяняющих коктейлей власти. И на каждого «пацифиста» найдётся «тиран» и «душегуб». Не с этой, так с другой стороны…

Последнее публичное выступление вождя. В. И. Ленин произносит речь на пленуме Моссовета

Внутри спектакля, как и почти во всех спектаклях театра, довольно много дерзких режиссёрских жестов, скажем, шаманское прочтение-камлание «Скифов» Блока, который слушал музыку революции, а не только встречался с незнакомками…

Мне вот после таких спектаклей становится крайне интересно узнать больше про то, что было «на самом деле» ‑ и в буквальном смысле, и в смысле отражений в творчестве. Почитать Платонова, например… Разные дневники, воспоминания. Я родился в городе, где над проходной завода, который производил «изделия», висел портрет Лаврентия Павловича. В одной книге воспоминаний мне попалось реплика, где рассказчик делится тем, что когда стало известно о его «снятии», то какое-то время никто не решался идти снимать портрет… Сколько в этой истории правды — вопрос открытый, но кажется, что в отечестве чехарда с портретами, красной краской на памятниках и прочими нюансами будет продолжаться ещё долго. В конце концов, пинать мёртвых львов — забавное развлечение.

Лев Троцкий