Как снимать кино про фашистов после Освенцима?

Игровое кино про войну по сравнению с хроникой всегда крайне рискованное занятие. Ужас заключается в том, что фильм рассказывает про реальных героев. И с одной стороны их «героизация» очень часто довольно трагикомична на экране, а с другой, может быть ничего другого, кроме веры в своих национальных героев и не остаётся. По событиям этого «убийства» снято множество фильмов, как минимум три известных, каждый из них рассказывает их со своими акцентами и нюансами. Интересно, что один снят примерно через год после событий Фрицом Лангом (немцем, экспрессионистом, разумеется, сбежавшим из Германии в Голливуд), — сделан почти как комедия, с музыкой, поцелуями, народной местью «предателю», детективными поворотами сюжета, там до сих пор фигурируют монтажные затемнения, гэги, яркая характерность, шутки. И вся история (которая признаётся по мотивам) рассказывается уже после успешного устранения фашистского начальника. Всё время забываю его фамилию…

Другой фильм, «Операция восход», 75 год, Луис Гильберт. Основательный. Знакомство с героями. Интересно, как одни и те же детали решаются: съёмка парашютирования в снегопад, причём герои закапывают в снег без перчаток. Фильм интересен тем, что здесь есть, например, фашистские свадьба и похороны, и хор детей-ангелков. Вообще, мир оккупированной Праги. В этом фильме уже рассказывается история этой операции. Вероятно, по соображениям того, что настоящие герои не кончают с собой — в фильме нет ни одного самоубийства. Даже в финале, в окружении, партизаны (!) стреляют в головы друг друга, чтобы не попасть в лапы гестапо, но не кончают с собой сами!!! Вопреки историческим фактам. Очевидно, что это принципиально. Только в титрах мелькает информация об одном самоубийстве.

Фильм снят в 75 году. Зато в фильме выходящим, собственно, на экран сейчас, самоубийств сколько угодно. Вероятно, это больше похоже на правду. Но готовы ли её принимать? При этом «Антропоид», который начинается как вполне себе документальный, в какой-то момент всё-таки переходит грань, вероятно, которая должна соблюдаться в произведениях искусства. Это и понятно. Как показать ужас? Особенно зрителю, который видел в прямых новостях и не такое. Будут тут и каскады самоубийств и отрезанная голова матери перед мальчиком-скрипачом… Насколько это соответствовало «правде жизни»?

С точки зрения зрителя мне было интересно сравнивать, как создатели фильмов рассказывают одну историю, как они заявляют темы. Например, предательства, самопожертвования, политики. Нюансы, акценты. Диверсантов готовили в Британии. В последней ленте, которая выходит сейчас, даже фигурирует томик Шекспира, где цитируются его слова о «трусости и храбрости», как известно, Шекспир и Библия дают достаточное количество цитат для любых случаев жизни и смерти.

Интересно, как создатели фильмов пытаются высказаться о том, что их волнует. Порой это звучит и прямым текстом: «иногда ты должен сделать выбор». Иногда это детали. Как именно показывается любовь на войне. Как принято целоваться в этом фильме? Или радио и газеты, которые становятся своего рода «вестниками» трагедии. Или вроде скрипача в пижаме, которая слишком уж напоминает лагерную. Или совсем уж прямые вещи — вроде того, как долго нацистский человек пинает труп женщины, которая успела покончить с собой, но ничего не сказать… Сам бой в церкви, кстати православной, бывшей католической. Совершенно документальный факт. Но в одном фильме у партизан были гранаты, а в другом не было. Так ли это важно? Или важнее, где был Бог в это время? С кем? Был ли вообще? Гаснущая лампада напоминает о Карениной. Один из главных вопросов фильма — что делать, когда сделать ничего нельзя, и как быть, когда всё, что делаешь только усугубляет положение, а за подвиг несут ответственность невинные люди…

Зритель знает, что фильм условность, и создатели фильма знают, что зритель знает, но что-то при этом есть «высшее» то, ради чего это делается, не всегда понятное, не всегда декларированное, а часто несовпадающее с заявленным, но что-то движет всеми этими людьми — и это интересно. В сущности, искусство только тем и занимается, что пытается предать смысл человеческой трагедии и прояснить ради чего это всё, ради каких «целей», «идеалов», «родин», «сребреников», «погон», «флагов», «икон». За кого принято умирать в этом году. Либо же совсем (в редких случаях) создатели искусства постулируют полную бессмысленность и ничтожность человеческой жизни. Макбет Шекспира вполне себе.

Мораль сей басни не слишком сложна, но слова уже давно стёрты. И забыты. И вспоминать про незахороненных как-то неловко, а помнить уже тоже не слишком полезно. Только кинематографисты не брезгуют продавать билеты. И что? Спекуляция на подвигах павших? Или посильная дань памяти? Хотя, увы, судя по всему, им ещё будет про что снимать и в этом веке. И не очень понято — то ли хочется знать историю, чтобы помнить, то ли хочется совсем ничего не знать.