Станиславский: Театр есть искусство отражать

«Страшнее были времена,

Но не было подлее».

Я. Смеляков

Культура — понятие сложное и многогранное, но во все времена культура была отражением содержимого человеческой души, шла ли речь о взаимодействии с природой, языке, быте, обычаях, взаимоотношении полов или о произведениях искусства. Одно дело, культура как пласт, и совсем другое дело — культура индивидуума. Можно рассматривать культуру как объект философского анализа, как отрасль в социальной сфере, но в прикладном смысле культура имеет значение только как мера человеческого в человеке.

Эволюция человечества привела к образованию национальных (и не только) государств, имеющих свой язык, понятия, установки, особенности поведения, традиции, передающиеся от поколения к поколению. Огромное значение в культуре играет религиозный аспект, отражая духовные ценности больших групп людей. Неизбежно в культуре возникают процессы, генерируемые людьми, отрицающими традиции и склонными к новаторству. Прогресс, однако, бывает разного рода и иногда может приводить к деградации. Носители разных культур, прогрессисты и традиционалисты, глобалисты и националисты, нигилисты и позитивисты сталкиваются между собой.

Во избежание конфликтов между разными культурными слоями общества, в целях контроля над умами и соблюдения определенного вектора материальных и духовных ценностей населения государство берет на себя функцию культурного руководителя.

В царской России министерства культуры не было. Зато при министерстве народного просвещения существовал Верховный Цензурный Комитет, который, очевидно, брал на себя некоторые функции политического и морального контроля.

17 января 1936 года впервые был образован Комитет по делам искусств при СНК СССР, который был неоднократно преобразован и переименован, но всегда выполнял одни и те же функции культурного воспитания масс и ограничения выходящих за рамки коммунистической идеологии инициатив. Одной из коренных задач коммунистического строительства декларировалось формирование и воспитание нового человека. Морали и искусству в Советском Союзе придавалось огромное значение. С прекращением существования СССР культурный облик российского человека не переставал волновать власти предержащие.

Однако с некоторых пор создается такое впечатление, что культурные процессы кем-то преднамеренно поворачиваются вспять — от культуры к бескультурью, от порядка к хаосу.

И цель (государства ли?) заключается как раз в том, чтобы народ как можно скорее забыл свои корни, свою национальную культуру, стал некультурным и, наконец, декультивировался.

В конце января мне посчастливилось побывать на первом в этом году заседании рабочей группы по искусству Общественного совета при министерстве культуры РФ, в котором, кроме чиновников, приняли участие режиссеры театра и кино, руководители театров, театроведы, критики, актёры, общественные деятели, политики. Хотелось посмотреть, в какой атмосфере проходят подобные заседания, кто принимает решения, от кого зависит состояние культуры в нашей стране. Главным вопросом повестки дня был вопрос состояния российских театров.

Заседание вели член Общественной палаты России, председатель Общественного совета П. А. Пожигайло, народные артисты России Н. П. Бурляев, заместитель председателя Общественного совета, и А.В. Галибин, руководитель рабочей группы по искусству профессор К. П. Ковалев-Случевский. Высоких чиновников представлял замминистра культуры А. В. Журавский, который непосредственно контролирует деятельность департамента государственной поддержки искусства и народного творчества, а также нормативно-правового департамента.

Посредственно или непосредственно последний выполняет свою работу, предстояло выяснить, заслушав собравшихся в зале творческих людей. Обратная связь — инструмент очень полезный, но чиновник оказался к ней не готов. Однако не будем забегать вперед. Начнем по порядку.

«9 октября 1992 года руководитель государства Борис Николаевич Ельцин подписал закон, согласно которому министерству культуры Российской Федерации было отведено определенное место. Оно было лишено какого-либо влияния на культурную политику государства и освобождено от всякой ответственности за духовно-нравственное состояние культуры в стране, — заявил первый докладчик Н. П. Бурляев. — Основной задачей Минкультуры стало обеспечение прав и свободы человека в области культуры, чем четверть века министерство исправно занималось». Субъекты Федерации каждый по-своему осуществлял культурную политику, что не могло не привести к перекосам. Безответственность чиновников и творцов позволила в культуре утвердиться принципу вседозволенности, появлению инсталляции фаллоса на санкт-петербургском мосту, провокационной оперы «Тангейзер» в Новосибирске, нашествию на Пермь «красных человечков», перепрошиванию московских театров, наступлению на традиционный репертуарный театр, процветанию на театральных подмостках грязи, извращения, патологии, издевательств над русской классикой, сокрушался он.

24 апреля 2014 года президент Путин подписал Указ «Основы государственной культурной политики», призванный способствовать культурному и духовному возрождению России. Стратегию возрождения можно реализовать только сообща, но руководящая роль в этом по определению отведена министерству культуры. Необходима централизация управления культурой — и это важнейший вопрос. Разбалансировка отечественной культуры не могла не сказаться на духовно-нравственном состоянии современного театра. Великий русский артист Михаил Щепкин говорил: «Театр — это храм. Священнодействуй или убирайся вон!» Театр должен возвышать души зрителей. Сегодня можно констатировать забвение великих традиций, основанных Михаилом Чеховым, Станиславским, Вахтанговым, Эфросом, Любимовым. Это происходит по воле наших так называемых режиссеров-новаторов по всей стране при попустительстве руководителей театров и отрасли в целом, сокрушался Бурляев. «Три года назад в Москве началось реформирование и оптимизация театральной инфраструктуры, якобы отстающей от европейских показателей. Мы действительно отстаем от Европы. Москва по числу театров на миллион жителей уступает Берлину в 16 раз, Праге — в 22 раза, Риму — в 48 раз. Примерно такая же статистика по музеям и библиотекам. Несмотря на это, в числе объектов, подвергнутых реформированию и перепрошиванию, оказались объекты культуры, чья история насчитывает многие десятилетия. Театр Гоголя был перепрошит в Гоголь-центр, Драматический театр Станиславского в год своего 70-летия прекратил свое существование, став «Электротеатром». Театр на Таганке, являющийся мировым брендом, был лишен художественного руководства и перепрофилирован в некий директорский театр, спешно, негласно, без консультаций с труппой…» — от слов Бурляева волосы на голове могли бы встать дыбом, если бы подобным образом ранее не расправились с индустрией телевидения и кино. Причем начало этим процессам было положено еще в 90-х, происходили они в несколько этапов, в конце концов, мы имеем то, что имеем, хотя с высоких трибун продолжают звучать высокие слова, а владельцы телеканалов прикрываются якобы высокими рейтингами низкопробных телесериалов и низкими кассовыми сборами некачественных отечественных фильмов. Судя по всему, настала очередь разваливать театры.

По словам Бурляева, на главную роль директора театра на Таганке была поставлена бывшая танцовщица кордебалета Одесской оперетты, не имеющая никакого отношения к школе основоположников Театра на Таганке, первым делом ликвидировавшая художественный совет театра. Институт художественных советов театральных коллективов страны уничтожается повсеместно. Департамент культуры Москвы обнародовал список эффективных театров, которых реформы не коснулись. В него вошли театры: Сатиры, Современник, Маяковского и Ленком, Пушкина, Моссовета и другие. Стоит отметить, что это именно репертуарные театры. Однако Гоголь-центр, «Электротеатр «Станиславский» и другие так называемые новаторские проекты оказались провальными даже в коммерческом смысле, но по-прежнему финансируются из госбюджета, и это не может не волновать Общественный совет и все театральное сообщество.

После доклада Бурляева слово взял П. А. Пожигайло. Он вспомнил дискуссию с Константином Райкиным на Совете театральных деятелей, когда спросил у руководителя театра «Сатирикон», в чем тот видит задачу современного театра. Райкин ответил, что театр должен измениться, стать более острым, даже какие-то сцены с сексом должны иметь место, чтобы разбудить спящего человека. С точки зрения Райкина, современный человек пересыщен, перекормлен, спит, и его надо растрясти. Необходимы приемы легкого шока, чтобы дальше проснувшийся зритель уже мог задуматься о смыслах. Но такими методами, залезая в душу зрителя без светильника по имени Христос (как сказал Гоголь), некоторые современные режиссеры оказываются в области ширинки, а не в области сердца. «Мы, зрители, не хотим этой культуры ширинки», — заявил Пожигайло. Стараниями таких режиссеров зритель будет скатываться к низкому культурному уровню, а не расти. Хотелось бы, чтобы общество имело возможность участвовать в этих дискуссиях, а режиссеры бы говорили от своего имени, а не от имени народа.

Далее в дискуссию вступил, правда, только в видеоролике, худрук Малого театра Юрий Соломин: «Это только оттого, что у меня болит душа. 150 лет назад Островский сказал, что без театра нет нации… Художники, режиссеры, композиторы — это те люди, которые открывают занавес. Они воспитывают. Я всей душой за традиции, я за наш русский театр… Я не понимаю одного, как может подняться рука на то, чтобы изменить, допустим, Пушкина, Гоголя, Островского? Я уже не говорю о Шекспире, Мольере… Надо что-то запрещать. Не может быть все разрешено в области культуры… Деньги-то государственные — наши с вами деньги, бабушек, дедушек, им же на еду не хватает пенсии-то».

Затем на трибуну поднялась народная артистка России, заместитель председателя комитета по культуре ГД РФ Елена Драпеко. Она рассказала, что еще два года назад в Госдуме в Комитете по культуре обсуждался вопрос о создании общественных советов при бюджетных организациях, что тогда вызвало «изжогу», потому что сама формулировка того, что некая общественность будет рекомендовать художнику, что ему делать, вызывала отторжение. Сегодня, в условиях уничтожения худсоветов в театрах, общественные советы могут встать на их место. Прошлый созыв Госдумы принял 32 закона в области культуры, чего не было никогда до этого. «Но мы гордимся тремя законами, которые не прошли через Госдуму, — сказала Драпеко. — Это закон о переводе всех творческих работников в стране на контрактную систему, то бишь на договор. Нам удалось остановить этот закон, он принят в первом чтении и лежит, как мина замедленного действия, до сих пор. Это могло бы привести к полному уничтожению репертуарного театра. Нас это очень беспокоит. Нас беспокоят и элементы свободы развращать зрителя. Вы знаете, что мы все, с руководителем нашего комитета Говорухиным, выдвинули идею — запретить ругаться матом в храме искусства. Это вызвало бурное обсуждение. У нас руки по локоть в синяках, но нам удалось продавить этот закон, но с ограничениями. Мы не можем контролировать книгоиздательство и кино. Они должны ставить возрастные ограничения. Но свободу матерщинники все же сохранили».

Драпеко отметила, что понятие культуры гораздо шире полномочий Минкультуры. Когда депутаты пишут жалобы в министерство культуры по поводу безобразий на ТВ и в кино, то это не по адресу. Сегодня за культуру в стране отвечает практически половина министерств России. «…Министерство культуры у нас не отвечает ни за развитие и поддержку литературы, ни за книгоиздание, ни за книжную торговлю. Отвечает за это министерство связи. 0,97% бюджета этого министерства относится к национальной литературе. Кто отвечает за поддержку русского языка и чтение? Министерство образования. У нас есть гигантские объемы культуры, которые находятся вне сферы гуманитарной. Например, министерство обороны… В его ведомстве театры, оркестры, музеи… Придя на должность министра обороны, Шойгу тут же занялся восстановлением объектов культуры. Они начали финансироваться и приводиться в порядок. А рядом с ним есть МВД, у которого своя система, а рядом есть Минсельхоз, который отвечает за коренную, сельскую культуру России. И ничего в государственном докладе Минкульта нет от этих ведомств и министерств. А в мае у нас будет министр с этим докладом отчитываться. Мы требуем, чтобы в этом докладе появились отчеты этих министерств и ведомств». Депутат отметила, что ни министерство культуры, ни Дума не имеют права давать оценку художественному произведению. Только сами художники могут ставить оценку себе и друг другу. Если в советское время имело место публичное обсуждение, давать деньги и не давать — решалось гласно, то сегодня — это анонимное решение. Боязнь не получить денег, испортить отношения с теми, кто дает деньги, заставляет даже талантливых и интересных художников молчать. Это очень горько и стыдно, резюмировала Драпеко.

В полемике снова вспомнили театр «Сатирикон». Пожигайло привел любопытные цифры. В 2015 году театру из бюджета было выделено 250 миллионов. В театре за этот год — только одна новая постановка. 80 миллионов из этого бюджета ушло на аренду помещения «Планета КВН», которое построило государство за государственные деньги. КВН сдал это помещение в аренду театру. И это в то время, когда, к примеру, бюджет театра Рамиса Ибрагимова — ноль, и он вынужден выступать на Казанском вокзале. Где справедливость? Неужели для того, чтобы получить деньги из бюджета, нужно возмущаться, что у нас цензура? Фактически финансовая цензура у нас именно для тех, кто не возмущается.

Также Пожигайло поведал о ситуации, сложившейся вокруг фильма «Матильда». Ему на стол принесли 20 тысяч подписей граждан, возмущенных этим фильмом и выступающих за запрет его показа. Вначале он не поверил, но попросил свою секретаршу обзвонить выборочно этих людей. Она сделала 50 звонков. Оказалось, что все это реальные люди, и если их мнение не учесть, то возмущение выплеснется наружу, а это уже реальная проблема. Это не тот фильм, который люди бы хотели видеть к 100-летию революции. Максимум, что сделано на сегодняшний день, — удалось отодвинуть премьеру на более поздний срок — на октябрь. Но этого недостаточно. Должны быть выработаны и другие механизмы реагирования на подобные ситуации. «Если бы среди десяти фильмов один был «Матильда», то ничего страшного бы не было, но этих девяти нет!» — сказал председатель ОС.

Говоря о Госдуме, Драпеко заметила, что это представительный орган, поэтому она должна кого-то представлять. Госдума может только реагировать на рекомендации общественности. Например, услышав о тяжелом состоянии театров, Госдума впервые в этом году выделила деньги на поддержку муниципальных театров в городах с населением меньше 300 тысяч человек. «Это конкурсная будет поддержка, но все-таки достаточно существенная, и это даст стимул для местной власти тоже поддержать эти театры», — сказала Елена Григорьевна.

Далее она предложила художникам чаще встречаться друг с другом, например, собрать кинокритиков и поговорить о последних «победах кинематографа». «Вся страна на ушах стоит из-за Исаакиевского собора, соберитесь и поговорите об этом, музейные работники, если есть проблемы в музеях. Темы заседаний рабочих групп вашего Совета должны быть такими горячими, тогда вы будете востребованы», — призвала Драпеко.

Сразу после своего выступления Елена Драпеко извинилась и покинула совещание. С этого момента действо стало напоминать стихотворение Маяковского:

«Взъяренный, на заседание врываюсь лавиной, дикие проклятья дорогой изрыгая. И вижу: сидят людей половины. О дьявольщина! Где же половина другая? «Зарезали! Убили!» Мечусь, оря. От страшной картины свихнулся разум. И слышу спокойнейший голосок секретаря: «Оне на двух заседаниях сразу».

Слово дали заместителю министра Александру Журавскому. Он с ходу объявил, что к выступлению не готовился, ибо не был в курсе того, какие вопросы будут обсуждаться, и попросил не ссорить Минкультуры с московским правительством. Он не считает театральную реформу разрушительной. Он высказал свое несогласие с тем, что на место профессионалов приходят некие менеджеры, которые перепрошивают театральные пространства. В качестве положительного примера он привел назначение режиссера Владимира Панкова новым руководителем Центра драматургии и режиссуры. «Искусство воспитывает? Да, но не всегда дидактически… Как в любом социальном явлении в культуре всегда будет столкновение традиций и инноваций», о том, что нам есть чем гордиться, например, системой Станиславского и Михаила Чехова, которую иные актеры используют ДАЖЕ в Голливуде. Пожалуй, именно после слова ДАЖЕ настроение в зале резко изменилось. Доверие к выступающему улетучилось. Журавский пообещал в этом году привезти побольше ценителей нашего искусства из-за рубежа, коль нет «пророков в своем отечестве», чтобы они напомнили нам о наших же заслугах. Но нам-то как раз об этом напоминать не надо. И вопрос не в памяти, а в деньгах. Мне вот интересно, за чей счет в Россию будут привозить обещанных иностранных звезд?

Далее Журавский отметил, что проектный театр почему-то всегда оказывается дороже репертуарного, причем в разы. Но развиваться должны оба направления. Интересно все же, до каких пор проектный театр будет развиваться за счет репертуарного? Лучшие театры, по мнению чиновника, должны получать больше. Но как в таком случае бедным театрам конкурировать с хорошо финансируемыми? Они изначально поставлены в неравное положение. «Репертуарный театр — это форма защиты актерской профессии», — сказал замминистра, подтвердив слова Драпеко о том, что выделены деньги на поддержку театральных постановок в малых городах, обозначив сумму — 670 млн руб., а также 300 млн руб., а включая региональные средства, всего около 400 млн руб. выделяется в этом году на гастрольную деятельность.

«Так получилось, что культура не оказалась приоритетным направлением в государстве, и это неправильно. Мы хотим выступить с предложением, чтобы исправить это. Просим Совет Федерации нас в этом поддержать», — заключил Журавский. После этого он захотел сразу же покинуть Совет, «потому что уже как полчаса» он должен был вести совещание по цирковой деятельности, но сидящие в зале работники культуры просто так его не отпустили.

Екатерина Аристархова — сотрудница одного из театров, работающая, как она сказала, «в административно-управленческом персонале», задала вопрос: «Есть успешные театры. Там есть платформа, база, спонсоры, династии, которые получают финансирование. И есть менее успешные театры. Успешными они не станут никогда в силу отсутствия площадок, в силу отсутствия дополнительных возможностей финансирования гастролей. Мы обращаемся с письмами, письма блокируются, и получается, что при той государственной политике, при том госзадании, которое установили для московских театров — 250 спектаклей в год, при том, что билеты уже стоят в среднем 5000 руб., каким образом неуспешные театры могут стать успешными? Нет финансирования на рекламу, нет поддержки на гастроли. Театры сейчас задохнутся. Из тех 83 театров, которые сейчас в Москве существуют, 40 уйдут с карты Москвы, а успешные так и останутся успешными. А 5 тысяч рублей, я как человек 30-летний, интересующийся культурой, образованный, хочу своего ребенка отвести в театр. Мне успешный театр не по карману. Даже если билет стоит 3 тысячи рублей, поход в театр для всей семьи не может стоить 9 тысяч рублей при зарплате среднестатистического зрителя в 40 тысяч. Как быть?»

После этого выступления в зале раздались аплодисменты. Чиновникам всегда очень трудно бывает лицом к лицу столкнуться с народом и прямо отвечать на прямые вопросы. «Во-первых, правительство Москвы не на пустом месте вырабатывает реформы. Оно обсуждает это с советом директоров, с советом художественных руководителей, которые есть при департаменте культуры. Там все эти вопросы, Вами в том числе, могут быть заданы. По поводу того, что не может возникнуть хорошего театра. Не знаю, на чем Вы базируете свою позицию, но история театра успешно опровергает такой тезис, по той простой причине, — сказал замминистра с ухмылкой, — что на территории России было около 363 театров до 91 года, а сейчас их сильно за 600. Я говорю про государственные и муниципальные. Понимаете? Более чем на 40% увеличилась численность театров. А Вы говорите, что они не могут появиться. Они могут. Вопрос только в эффективности. По закону орган государственной власти не может определить, что художественно, что нет. Не может вводить цензуру, и вообще сильно ограничен в управлении культурными институциями. Поэтому при отсутствии худсоветов трудно объективно судить о театральных институциях. Любая социальная бюджетная сфера должна быть каким-то образом обоснована».

Невнятность позиции чиновника породила неодобрительные реплики и возгласы из зала. И в отличие от ситуации, описанной у Маяковского, Журавскому пришлось задержаться на этом заседании. Он стал учить творческих людей работе в органах государственной власти: «Рядом с вами сидит женщина и качает головой. Вы работали когда-нибудь в органах государственной власти? Вы когда-нибудь ходили в министерство финансов? Нет. Поэтому вы здесь сидите и можете позволить себе покачивать головой. А вот когда Вы туда походите, побьетесь за театры, поймете, что вы должны соответствовать показателям. Нельзя вывести театры из общего контекста и сказать, что на них общие условия финансовой сферы не распространяются».

Дальше Журавского стали перебивать, в его голосе чувствовалась обида, а театральные деятели вовсе не намерены были слушать рассказы о тяжелой жизни чиновников, защищающих интересы театров. Журавский оправдывался тем, что не готовился к выступлению, что у него тоже свои планы, другие совещания, а он присутствует на этом ОС и участвует в дискуссии в том числе. «Вы делаете нам одолжение?» — спросили из зала. «Я не делаю одолжение. Я сейчас дискутирую с вами». Пожигайло спросил, почему в театре «Сатирикон» при финансировании 250 млн только одна новая постановка, а у режиссера Рамиса Ибрагимова при нулевом финансировании шесть, например, по Зощенко?

В зале также находился и М. Г. Щепенко — руководитель Театра русской драмы, где тоже нет дополнительного финансирования. «Где справедливость? Как защитить те театры, которые не имеют средств? В этих театрах полные залы», — спросил председатель ОС. «У нас есть система грантовой поддержки. У государственных театров есть менеджеры, есть директор, есть финансирование. То, что вы зарабатываете, у вас не отнимают в отличие от 90-х годов. Есть внебюджетные средства, партнерские, спонсорские, меценатские. Работайте. Для чего директор? У нас в федеральных театрах есть худрук, а есть директор. Если функция директора только бухгалтерская — потратить федеральные средства, то тогда зачем вообще должность директора?»

В общем, как ни крути, но чиновник так и не ответил, где справедливость. Почему одним 250 млн за выступление о мнимой цензуре, а другим нужно надеяться на гранты, почему в «Сатириконе» не упразднена должность директора, ведь Константин Райкин там вполне может его заменить по логике Журавского, потому что выбивать из государства деньги никто лучше него не умеет. В ходе дискуссии прозвучало предложение и другим руководителям театров публично пожаловаться на цензуру, авось тогда и им выделят дополнительные деньги из бюджета.

«Я иду в театр, чтобы развлечься. На сцене мне не нужны изнасилования, содомия, кровосмешение и наркотики. Все это я могу получить у себя дома», — говорил английский писатель Питер Кук. Но пожалуй, не все деятели культуры с ним согласны.

Но думается, что культурный человек отличается от некультурного совсем не местом работы, а скорее способом достижения цели. И в этом смысле культурный человек в наши времена всегда останется в проигрыше, потому что не сможет вот так безапелляционно лгать, требовать, возмущаться, отталкивать других от микрофона, прибедняться, а будет молча, стиснув зубы делать свою работу. Проблема в том, что и работу скоро могут отнять. Оптимизация театров требует увольнения актеров, сокращения цехов, обслуживающего персонала. Пожалуй, таким образом, в результате театральных реформ на улицах скоро опять появятся бродячие артисты. Не дай Бог, конечно.