Свиньи, козы, гуси, рогатые олени…

Спектакль в тот день задержали по техническим причинам. И мне это понравилось. Это было сильное начало. Драматичное. Лишние полчаса не очень томительного ожидания в пивном баре напротив. Для трезвенника тоже вполне театр.

Это нашумевшее театральное событие проходило в особняке Спиридонова; для меня — провинциала и театрального пролетария — даже найти это место, оказалось непростым. Понять — тем более. Края Мейерхольда. Хуже того — бывшего Госкино, где сгинули в цензорских папках тысячи новаторских по тем временам замыслов… Не будем же мы с вами, дорогой читатель, уподобляться бюрократам? И критиковать новизну?

Пусть когда-то авангард был слева, а сейчас вполне себе справа и для обеспеченных людей на машинах, которые не очень хорошо изучали историю театра. Да и стоит ли рыться по новинкам последнего полувека, если всех их можно получить сегодня в одном месте. Во времена искусственных красителей и ароматизаторов осетрина второй свежести прекрасно идёт к барскому столу. И что уж греха таить, для умирающего от духовного голода, и это не так плохо. Здесь вам и ризотто, и бутто и контемпорари, и проекция, и перформанс, и вариативность сюжета, и симультанное развитие действия и карлики (а вы что не знали про цирки уродцев?), не говоря уже о дым-машинах и пиротехнике, зеркалах, декорациях, стриптизе и дискотеке с показом мод… Хотя, возможно, я просто завидую. Но ощущение «а мы и вот так можем и вот так — остаётся». А могут артисты правда — многое.

Никакой особой точности обращения с классикой, возможно, тут и не надо… Собственно говоря, легко можно было бы заменить «Дубровского», например, «Первой любовью» Тургенева. Там тоже французы есть. И особняки. Большая часть публики бы даже не заметила. Был бы я пушкинистом или фольклористом — мог бы написать подробный разбор. Пушкин, конечно, звучит, причём зачастую нечисто цитируемый. Скажем, «Телега жизни», тот самый стишок, где нужно «запикивать» некоторые слова по нынешним меркам… Сама режиссура производит впечатления искусства живых быстрых набросков, ковровая бомбардировка образами, ощущениями (от запаха жаренного мяса или хлева до пуховых кисточек — тончайших прикосновениях к коже, от пронзительного вокала до оглушительных выстрелов — ба-бах, очень громких)… В этом спектакле сложно найти «глубину», но её никто и не ищет. Бывают же комнаты ужасов. Или смеха. Или вот сейчас очень популярны квесты для страждущих развлечений офисных работников. Это было бы следующим шагом… Но всё-таки надо оставаться искусством.

Конечно, заявленная интерактивность спектакля довольно условна. Зрители не взаимодействуют практически с героями. Только, если технически. Кто-то кого-то чуть-чуть провёл. Куда-то посадил. Подержал за руку. Но есть несколько линий, которые можно выбрать. Они отличаются сюжетами. Вот вам и никакой четвёртой стены и в помине вроде бы… Полное погружение в среду. Гораздо интересней всяких новомодных 3d. Кстати, запах горелого мяса легко припоминается в финальной сцене дуэли… Сами «события» скорее обозначаются, чем создаются. Тут «свадьба», «тут поминки». И так далее…

Экскурсия по театральным новшествам. Будет вам и готика, и чёрная помада. И выпивка в интерактивном буфете, и французский… Надо заметить, что в спектакле много юмора. Даже в начальной сцене «объяснения правил» (обычно в театрах это делают по громкой связи) стоящий на столе актёр показывает всё жестами в духе бортпроводника самолёта… Юмор разбросан по всему пространству. Не только юмор. Фрагменты чувственности. Страха. Страсти. Нелепости. Нежности даже. Приходится признать, что бывают и голые актрисы, которые остаются при этом талантливыми. Где-то кто-то тянется руками сквозь перила лестницы. Кто-то изображает сумасшедшего. Кто-то ангела смерти. Кто-то кого ещё. Вообще, очень многие «придумки» разбросаны, как жемчуг по всему пространству, перед живыми свиньями и козлами. Одна из локаций спектакля «хлев». Даже когда кто-то смотрит на сцену, где-то в соседней комнате кто-то танцует танец дервишей… Сцена — везде.

Самое сильное в этом спектакле (на мой вкус) — это как раз искреннее ощущение людей, что они делают что-то новое, актуальное, интересное… Этот драйв, радость актёров (не всё же дедов морозов и снегурочек, да даже и если «правильные роли в малых»), непосредственная реакция зрителей. Которые такого отродясь не видели. Да и — таланта в движении, вокале, особенно движении — не занимать… Особенно приятно, что (вероятно, не в последнюю очередь в связи с ценами на билеты) отношения к «гостям дома» крайне уважительное. Никто ничего не навязывает. Слуги довольно обходительны. Только иногда торопят выпроводить из локации в другую. Но в целом — это замечательно уважительное к зрителям зрелище.

Вот так я примерно думал после спектакля: «уважительное зрелище». Когда я забирал вещи из гардероба, то по привычке пропустил всех вперёд. Одна девушка подала мне одежду. И попросила вторую подать зонтик. Она была в чёрном, конечно, очень готическая. И не так проста — как кажется. Она не выпустила мой зонтик из рук. И стала тянуть на себя. Какое-то время я комически с какими-то полуактёрскими ужимками пытался мой зонтик вытащить из трепетных девичьих рук слуги дома. И в этом проступало уже что-то излишне фрейдистское. Что, собственно ей, пришло в голову? Мне уже было всё понятно про этот спектакль. Я хотел домой. Я хотел свой зонтик. И я только подумал: как хорошо, что никто ничего такого тут не делает. Не навязывает «интерактив». И вот надо же! Эта готическая гардеробщица всё испортила! Ничего обидного в этом не было. Но и интересного тоже. Я пытался понять, что ей было нужно. Просто поиздеваться? (она наверное думала, что я заплатил деньги, а я был приглашён бесплатно, и в каком-то смысле скорее издевался над ней) Или это был тайный вопль о внимании несостоявшейся пока гениальной актрисы? Или это было просто «прописанное скриптом» «интерактивное» действие? Типа. Одному из зрителей не вернуть зонтик сразу… Дать, так сказать, максимум иммерсивных перцепций. Играть с ней в перетягивание зонтика не хотелось. Я отпустил его. И через несколько десятков секунд недоумения ей всё-таки пришлось мне его вернуть, подчинившись роли, которая была сильней её. Она была не таинственная слуга дома. А обычная раскрашенная и оплаченная гардеробщица. Я чуть было не сказал ей это. Даже подумал: кто она? Студентка театрального? Соседка по лестничной клетке? Как она посмела! И вдруг она показалась мне милой. Но я понял, что — увы — уже недостаточно школьник, чтобы любить спектакли 18+. И голых женщин я видел и даже видео-проекцию. И в перформансах участвовал.

Но зонтик обычно мне отдавали сразу. И вот надо же! Так и случаются театральные откровения. Озарения. Волшебство. Я вышел в улицу и подумал, что нужно перечитать «Дубровского» в чуть более старом его варианте. Надеюсь, что это мне поможет. Хотя в чём — я понимал крайне плохо. Но Пушкина, как обычно, было почему-то жалко.