Ленин, Сталин и создатель машины времени
21 сентября 1866 года в Бромли (Великобритания) родился родоначальник жанра и автор практически всех популярных тем в фантастике — Герберт Джордж Уэллс. Из-под его пера вышли первые инопланетяне, атаковавшие землю («Война миров»), путешественники во времени («Машина времени»), параллельные миры («Люди как боги»), люди-невидимки («Человек-невидимка»), хладнокровные поклонники науки и скальпеля («Остров доктора Моро») и многие другие современные знакомые герои и ситуации.
В своих книгах он предсказал расщепление атома и появление атомной бомбы («Мир освобожденный»), лазера («Война миров» и «Война в воздухе»), четырехмерную реальность пространство-время («Машина времени») и многое другое. Тем не менее основанная Уэллсом научная фантастика, несмотря на все многообразие тем, упирается в одно — в человека и общество, со всеми их многообразными проблемами.
Ни одна книга Уэллса, ни один рассказ или журналистский очерк не обходился без главного героя — человека и социальной проблематики, причем достается им от автора и порция критики. Уэллс всегда полемизирует в своих произведениях с реальностью, иной раз в своей критике он был точен, как будто глядел в воды Темзы.
Так, в романе «Остров доктора Моро», вышедшем в 1896 году, Уэллс ставит вопросы об авторе и его творении, жестокости и этике ученого и главное — о конфликте между уровнем развития науки и человека. Если в руках человека оказываются инструменты, которые не соответствуют его развитию, — что станет плодом рук его? Доктор Моро не мог сделать животное человеком, но придал жестокими операциями подобие человеческого облика животному. У Творца были инструменты и знания, но их применение без должной человеческой составляющей самого Творца погубили его.
В романе «Машина времени» (1895 год) Уэллс явно отвечает на самую горячую проблематику своего времени — классовый конфликт буржуазии и пролетариата. Не принимающий и не верящий в революцию фабианец должен был доказать, что продолжение и нарастание классового противостояния приведет лишь к полной деградации общества и его поляризации.
Вопросы, на которые не дает ответ книга: а может ли вообще капиталист превратиться в изнеженную «золотую рыбку в аквариуме, которая позволит себя поедать, или начнет поедать сам? И может ли пролетарий оскотиниться от бытия настолько, что перестанет быть человеком без попытки сбросить иго? В 1895 году многого не могли предугадать даже гениальные фантасты: выход на историческую сцену России как авангарда марксистских идей и спутанные карты капитала после поражения всех попыток уничтожить Советскую Россию военным образом, включая фашизм.
Кстати, о России, ставшей вскоре кипящим котлом идей и главным «магнитом» для мыслителей и интеллектуалов. Социалист, настаивающий на мягком преобразовании капиталистического общества в социалистическое путем пропаганды и воздействия на государственные институты, принятый в Фабианское общество в 1903 году, открыто полемизирующий с марксистами, прибыл впервые в Российскую империю в 1914 году. Второй его визит в Россию, уже советскую, в 1920 году отмечен встречей с Владимиром Лениным и уже далеко не фантастической книгой «Россия во мгле» (собранной из серии статей для газеты The Sunday Express).
Главным камнем преткновения между Уэллсом и Лениным стала революция: нужна ли она с ее крайностями? Может, можно было обойтись? Полемизировать с Лениным было сложно, писал Уэллс, советский лидер демонстрировал блестящий кругозор и был в курсе самых последних научных работ, вышедших в Англии, с которыми ещё не успел ознакомиться даже сам писатель.
Послереволюционное развитие, а точнее восстановление и развитие, также интересовали реалиста-Уэллса — особенно его впечатлил масштабный план электрификации России, способный преобразовать как страну, так и людей, в ней живущих. Их мир был бы совсем другим, и люди бы стали другие, понимал писатель. «Кремлевский мечтатель», — припечатал Уэллс, еще не зная, что через немногим более десяти лет ему придется взять свою скептическую оценку назад.
«Разговаривая с Лениным, я понял, что коммунизм, несмотря на Маркса, всё-таки может быть огромной творческой силой. После всех тех утомительных фанатиков классовой борьбы, которые попадались мне среди коммунистов, схоластов, бесплодных, как камень, после того, как я насмотрелся на необоснованную самоуверенность многочисленных марксистских начётчиков, встреча с этим изумительным человеком, который откровенно признаёт колоссальные трудности и сложность построения коммунизма и безраздельно посвящает все свои силы его осуществлению, подействовала на меня живительным образом. Он, во всяком случае, видит мир будущего, преображённый и построенный заново», — пишет после беседы Уэллс. Если с марксизмом его встреча с Лениным вряд ли примирила, то уж с советским путем развития человека и общества наверняка.
23 июля 1934 года Уэллс вновь посетил СССР и был принят Сталиным. И опять образ, созданный до встречи, оказался ошибочным: вместо «осторожного, сосредоточенного в себе фанатика» и «самодовольного грузина-горца» писатель увидел искреннего, порядочного и честного, «в нём нет ничего тёмного и зловещего, и именно этими его качествами следует объяснить его огромную власть в России». Причем приехал Уэллс к Сталину после встречи с «капитаном современного капиталистического мира» — президентом США Франклином Рузвельтом.
Эта встреча задает тон полемике — Уэллс доказывает советскому вождю (следуя своим убеждениям), что если «страна в целом приемлет принцип планового хозяйства, если правительство понемногу, шаг за шагом, начинает последовательно проводить этот принцип, то в конечном счете будет уничтожена финансовая олигархия и водворится социализм в том смысле, в каком его понимают в англосаксонском мире». Сталин отвечает писателю и политику (к тому времени Уэллс уже был членом Лейбористской партии), что такой «социализм» в лучшем случае несколько обуздает «наиболее необузданных отдельных представителей капиталистического профита» и немного усилит регулирующее начало в народном хозяйстве. Но без серьезного наступления на основы капитализма это все лишь полумеры, поэтому никакой социализм таким путем невозможен.
В конце беседы Уэллс признает, что только Рузвельта и Сталина будут слушать в современном мире, «другие могут проповедовать сколько угодно, их не станут ни печатать, ни слушать». Советский Союз, попытавшийся ответить на вопрос развития человека, был действительно интересен миру. И именно Уэллс, написавший на протяжении творческой жизни, помимо 40 романов и нескольких томов рассказов, более десятка полемических сочинений по философской проблематике и столько же работ о перестройке общества, и 30 томов с политическими и социальными прогнозами, мог оценить в полной мере советские свершения.
А вопросы Уэллса остаются актуальными: и об этике ученого и «человеческом» пределе развития науки, и классовый вопрос, и вопросы преобразования общества и человека.