Архитектурные па на улицах Петербурга

Современная архитектура в Санкт-Петербурге — явление редкое, сложное, и оттого болезненное. Как новый титановый сустав, вживленный между косточками старого тела, чужеродный и неестественный, но все-таки необходимый для продолжения жизни. Успех такой операции над пациентом-городом зависит от мастерства «хирурга» — проектной команды, ответственной за реализацию концепт-продукта. Особенности окружающей исторической застройки, градостроительный регламент, желание заказчика, дань актуальной моде и собственный каприз — комбинированное хитросплетение, которое архитектор должен максимально просто изложить обычному жителю Петербурга. Мы же поговорим об одном из примеров такого замысла, о редком компромиссе между консерватизмом среды и требованиями настоящего времени: речь пойдет об Академии танца Бориса Эйфмана.

Начнем с того, что небольшой участок земли в глубине Петроградского острова, отданный под строительство академии, имеет интересную историческую предысторию. Два столетия назад эта территория, ограниченная Большим проспектом, улицами Лизы Чайкиной, Введенской и Большой Пушкарской, принадлежала тайному советнику Г.Г. Греффу, который выстроил себе усадьбу в классическом стиле на всю величину квартала. К концу IX века владения перешли к советнику И.Б. Штейману и его супруге, которая и решила судьбу собственности мужа. Одна половина была продана жене доктора медицины К.Ю. Добберта, для которой рижский архитектор Я. Рейнберг реконструировал деревянный особняк Греффа, другая половина — оказалась в компетенции архитектора-неоклассика Ф.А. Корзухина, который спроектировал на этом месте кинематограф «Ассамблея» в 1913 году. Впоследствии здесь располагалась репетиционная база Академического театра балета под руководством Бориса Эйфмана, который, очевидно, и выступил основным генератором концепта новой академии танца: в 2008 году правительством Санкт-Петербурга был организован архитектурный конкурс на создание будущей балетной школы.

В 2009 году тендер на разработку проекта выиграла «Студия 44» — архитектурная мастерская Никиты Явейна, главным образом известная реконструкцией Главного Штаба. Перед авторским коллективом стояла сложная задача: организация функционального пространства на небольшом внутриквартальном участке, на двух разрозненных территориях, объединив их общей идеологией, но сохранив при этом исторические параллели судеб.

Главный вход, ориентированный на улицу Лизы Чайкиной, как будто бы выплывает из закулисного пространства городской сцены. Комбинация из простых геометрических форм, решенных сплошным локальным пятном — смелый вызов канонам фасадного Петербурга: нет ни горизонтального трехчастного зонирования, ни вертикального членения пилястрами и эркерами, ни вычурной лепнины, сандриков и полуметровых карнизов… вместо этого кирпичный барельеф в виде QR ­ — кода, в котором зашифрованы цитаты об искусстве танца, и совершенно глухая, белоснежная плоскость стены, послужившая обрамлением единственному архитектурному акценту — входной экседре. Эта полукруглая ниша с дорическим ордером не что иное, как точная реконструкция неоклассического портала того самого кинотеатра «Ассамблея». И весь комплекс как будто бы создан ради оформления входа — в память о детище советского архитектора.

Корпус академии, обращенный к улице Большой Пушкарской, напротив, отличается динамичностью. Плавный изгиб всей плоскости фасада, смещение оконного ряда по горизонтали и ненавязчивая асимметрия элементов — приемы, создающие эффект непрерывного движения и ритма. Здесь же, во внутреннем дворе, стоит отреставрированный памятник деревянному зодчеству — особняк К.Ю. Добберт, полностью перешедший в собственность академии. Теперь здесь будет организован музей, посвященный истории развития танца.

Отойдя от художественного решения фасадов, обратимся к особенностям организации интерьера. Первое, что поражает посетителя, вошедшего через аскетичный неоклассический портик экседры — огромный остекленный атриум, наполненный воздухом и светом. Грандиозная лестница, ведущая с первого этажа на последний — символический образ вертикального школьного двора, пронизанного системой коридоров, лифтов, мостиков и галерей, из-за чего в одно и то же помещение можно попасть различными способами. Расположенные на разных уровнях, балетные залы как бы «подвешены» в атриумно-игровом пространстве, из-за чего весь объем Академии кажется единой экосистемой, без определенного начала и конца.

Такая хаотичная планировочная структура, по словам создателей проекта, несет определенный идеологический подтекст: система сообщающихся сосудов-рекреаций побуждает к раскрепощению и непрерывному поиску творческого Я. Всего в академии четырнадцать балетных залов, каждый из которых, в свою очередь, сохраняет единую концепцию «свободного пространственного полета»: стены, сделанные из матового стекла, размывают подсознательную границу между атмосферой полной отрешенности и открытым пространством двора-клуатра.

Таким образом, Академия танца Бориса Эйфмана — не только модернизированная школа-интернат, но и своеобразное философское откровение, попытка интерпретировать функцию в единый художественный образ, который, конечно, далеко не идеален, но представляет собой достойный пример той современной архитектуры, которая способна выжить в условиях консервативного города.