Пошлость всегда побеждает: великий Мандельштам в формате MTV

Легче провести в России электрификацию, чем научить всех грамотных читателей читать Пушкина так, как он написан, а не так, как того требуют их душевные потребности и позволяют их умственные способности.

О. Э. Мандельштам

Нечастый случай, когда фильм о непростом поэте показывается даже в кинотеатрах. Вероятно, чем-то за это пришлось заплатить. За право «популярного». Собственно чем? Легкость созидания необыкновенная, монтаж клиповый, рэперы становятся современными Данте с лёгкостью включения трека на «мобиле», картинки мелькают, идеи драматургические и режиссёрские фонтанируют и рассыпаются золочёными брызгами недорогих конфетти. Праздник. Вечер поэзии. Даже утренник. На что же тут жаловаться? Уж лучше так, чем никак — не правда ли… В конце концов, рабочие места для кинематографистов, да вдруг и современные ценители рэпа внезапно отложат знакомое и вчитаются в Серебряный век… И поймут, что не важно как, а важно что… Что, например, напомнили, глупым нам, что был, мол, такой… В этом есть печальный и хорошо знакомый парадокс всепобеждающей пошлости. Разумеется, это происходит с любым поэтом. Пушкин был шоколадом и папиросами, как вы знаете. И кем только не был ещё! Крупье и лакеями в гостиницах. Названием отелей. Героем анекдотов. Драматичность подобного кино понятна. Миф и правда. Право на прочтение. Монополия на близость к гению. Кто имеет право помнить. Кто хранит архив. Немного сплетен. Знаменитые сценки. И чуть-чуть про любовь… Оставайтесь с нами.

Перед нами не совсем «байопик», точнее, совсем нет — а что-то вроде мультфильма по мотивам воспоминаний и текстов. Смесь анимации, актёрского чтения (подчёркнуто смелого — оцените смелость выбора), в этом есть шокирующая прямота переосмысления локализации и актуализации классики и так далее. И это не такая простая вещь в разговоре о святыне… Например, в исламе были сняты многие фильмы о пророке с миллионными бюджетами и роскошью, но вместо пророка показывается только его трость… Поскольку запрет. Конечно, Мандельштам менее всего пророк в своём отечестве, но, возможно, — желание играть с отражёнными его образами, куклами, фотографиями, лубками — это и есть попытка сохранить его святость и объемность? Всё лучше, чем учительский пафос. Так постепенно из хаоса, как из школьных опилок под действием магнитного поля, выстраиваются силовые линии судьбы, какие-то образы режиссёрские видения.

Рассказ о жизни идёт от начала к концу — в чём не так уж много удивительного. Как ему ещё идти? В сущности, для человека, который чуть-чуть знаком с материалом, то есть по сути любого человека, который интересуется культурой, — основная интрига только в том, как именно режиссёр прочитывает «моего» поэта. Уж я-то точно знаю как надо… Как другой расставит акценты. Изобразительный фон фильма понятен — русский авангард, Серебряный век. Большая история. Смелая игра образами, театр теней, смешно про грустное, грустно про смешное. Фильм несколько надоедает своей разговорностью, что выдаёт в нём всё-таки пусть добротное, но сочинение для Гостелерадио… Клиповый монтаж подскажет нам: вот здесь и юга и Греция, и Петербург и Воронеж — и всё остальное, что можно вычитать из текстов. Никакой особой «смелости» режиссёра здесь нет. Это прогулка по общим местам, чуть сдобренная иронией и «поэтизацией». Но могло ли быть иначе? Какая ещё позиция возможно в данном случае? Не погружаться же действительно в прихотливое и тщательное исследование драматургии отношений поэта и наследников, судьбу текстов и переводов, конфликтов и мифов вокруг времени и фигуры поэта. Ещё начнёшь сомневаться или потеряешь удаль молодецкую. Да и как бы это уместилось в массовый зал, под каким соусом это должно было бы быть подано? Если даже в таком варианте фильм смахивает на учебный для литературного института…

Фильм настолько иллюстративен, что это почти похоже на принципиальное решение. То есть если есть «ласточки» в стихотворении, то они должны быть изображены и на полях. Если есть «чёрное солнце» — то должно быть чёрное солнце. Ироническая дистанция (рожки на фотографиях, общий игровой пафос) как бы говорит, что взятки гладки. Типа прикольно. Мол, мы делаем для дурачков, а свои-то понимают всё и так… Конечно, можно было бы пойти по другому пути. Снять полноценную игровую картину, историческую, например. Подробную и разработанную. Но для этого нужен был бы бюджет. Хорошие актёры. А то и сценарий и режиссура. Пришлось как-то бы городить огород. А здесь всё весело и недорого, если угодно, то это Мандельштам в переложении на язык MTV. Причём не только в стилистике, но и в понимании конфликтов, идей… В сущности, никакой глубины здесь и нет, только прекрасная мельтешащая поверхностность, которой хватает самой себя.

С другой стороны, и состязания в «подлинном понимании» великого поэта — тоже занятие для идиотов. Пародией бесчестит Алигьери? Ну не будете же вы, в самом деле, считать, что последний от этого серьёзно пострадает. Как же быть? Не лучше ли просто читать его стихи. Или даже писать свои. Но как же тогда делать кино? Кинематограф, три скамейки… Может быть, эта картина слишком умна, слишком замысловата, слишком возвышенна. Может быть, «Чапаев» с белой простыни в завшивленном солдатском бараке больше говорит о поэзии, чем старательные анимации с правильными и привередливыми образами. Ценность такого кино в том числе в том, что в очередной раз мы начинаем задумываться о пошлости и бегстве от неё… Внутри самого фильма затрагиваются многие сложнейшие сюжеты — отношений с «классикой», с любимыми женщинами, с друзьями, с «отцом народов». Всё это нашло отражение в поэзии, воспоминаниях, многочисленной литературе о поэте. Написанной с самых разных позиций. От размышлений о Мандельштаме Целана до казенных диссертаций. Или статей замечательных филологов. Или воспоминаний. К счастью, такие фильмы ничего не меняют. Только иногда делают сложней понимание. Что такое хорошо и что такое плохо. Как сказал другой поэт. Которому повезло чуть больше. Лучше смириться с тем, что пошлость всегда побеждает. По крайне мере тогда проще радоваться каждой попытке хоть что-то сделать. В конце концов, может быть, только пошлость и даёт надежду на то, что поэзия возможна. Как попытка хоть что-то ей противопоставить. А рэп, ну что рэп… Yo. Так Yo. Не всё же груша да черёмуха…