«Звездные войны» — пробуждение войны
Величайшая хитрость дьявола заключалась в том,
что он убедил мир в своей нереальности.
х/ф «Подозрительные лица»
Мир замер в ожидании. Радуйся, мир! Легенда грядёт. Земля, ликуй пред Ней!
Всё готово: галактика всё так же далека, как когда-то, на Татуине песчинка прилегает к песчинке — не шелохнуться, световые мечи заряжены, а дроиды смазаны, вымыты и готовы ринуться в новые приключения.
Наверное, в половине магазинов планеты можно найти товар, маркированный «Звездными войнами»: это и батарейки, и напитки, и тапочки, и даже шнурки, как у легендарных рыцарей и их противников. Билеты давно раскуплены на неделю вперед. Рецензии написаны. Продолжения снимаются, а прибыль запланирована.
«И пусть весь мир подождет» с его трагедиями, войнами, голодом, беженцами и нарастающей напряженностью. Так? Кажется, ни одно новостное издание мира не обошло стороной надвигающуюся премьеру седьмого эпизода «Звездных войн» от Джей Джей Абрамса. До мельчайших подробностей обсуждены все ролики и слухи. Каждое слово, сказанное на каждой рекламной пресс-конференции растиражировано и проинтерпретировано тысячами газет и журналов. Редкие высказывания глав государств удостаиваются такого всеобщего внимания. И правда, насколько интереснее слух, что Люка не будет в этом эпизоде, чем-то, что кто-то где-то не смог опознать летящий в небе бомбардировщик или приняли наш конвой за натовский… отправили бы бомбить Y-крылы — их точно не спутаешь…
Предлагают отвлечься. Настойчиво предлагают, настырно. Значит, есть зачем? Но отвлечься — на что?
Когда-то, в далеком-далеком 1977-м, вышел первый (он же — четвертый) эпизод будущей саги — «Новая надежда». Думается, что в те покрытые пылью столетий времена, его политическое послание было более чем очевидно. В той трилогии вообще было вполне определенно — добрые повстанцы рубятся со злобной империей, главный представитель которой вооружен красным мечом, да еще и то ли жив, то ли мертв.
Можно предположить, что новая надежда была в обретении нового способа борьбы, надеждой на скорую победу в войне, вполне реальной в те годы. В войне холодной. Изредка упоминающие сенат и демократию, бедные, но неизвестно откуда берущие огромный флот повстанцы, очевидно, равны США и их союзникам, они даже называют себя «альянсом», чтобы точно никто не перепутал. «Империя» же — пропагандистский штамп, присвоенный СССР.
Биполярность мира в семидесятых — наглядна, ощутима. И ясно отражена в кинематографе, даже в показательно развлекательных «войнах». Но война была выиграна — «империи» не стало и в кино, и в реальности. О чем же снимать дальше?
Опасения монополярного мира отражает вторая трилогия, открывающаяся «Призрачной угрозой» в 1999-м. И если для идеологической идентификации «темной стороны» вечно живого Вейдера из первой трилогии кому-то мало, то тут марксистская риторика про бродящий призрак и оружие, выкованное буржуазией и несущие ей смерть, получает более чем конкретное воплощение. Призрак — будущий император Палпатин, ведь всякому уважающему себя знатоку Вселенной известно, что император бессмертен: он — дух, переселяющийся из тела в тело. Оружие же и молодой Скайвокер, обучающийся в ордене джедаев, и армия клонов, заказанная всё тем же орденом. Напомню, что призрачные угрозы после 2011 года стали для США реальной войной с теми, кого они же и воспитали. Войной, которая не прекращается и по сей день.
Таким образом, каждая трилогия существовала в определенном политическом контексте, удачно предвосхищая его дальнейшее развитие. Так какого зрелища нам стоит ждать? На этот раз меч в руках злодея не только красный, но и крестообразный. Может быть, выходящая под католическое Рождество картина утвердит себя в качестве воистину культовом? В качестве нового Евангелия, основания для современной всеобщей церкви? Если так, то у нее будет много оснований сделать это.
Вполне может статься, что перипетии судеб персонажей саги известны современной публике лучше, чем истории израильского плотника, египетского пастуха, сына торговцев из Мекки или древнего индийского принца-отступника, не говоря уж об их учениях или наследии. Более того, во всем мире легко встретить людей, для которых события фильмов и их интерпретации имеют почти что сакральный статус. Никого не удивляет употребление словосочетания «каноническая трилогия» или «трилогии». В Штатах, где с уже довольно давно празднование Рождества не имеет четкого религиозного статуса (чтобы не христиане не обижались), «Звездные войны» вполне могут побороться за звание объединяющих нацию духовных скреп. Впрочем, это совсем иное размышление…
Каково же вероятное политическое послание грядущего фильма? Думаю — однозначный возврат к войне — холодной, а может, и горячей. Хочу ошибиться. Но возрождающаяся империя с красными мечами что еще может обозначать? Да и нельзя сказать, чтобы в массовом кино эта тема сейчас не обрабатывалась более чем активно.
За примерами далеко ходить не нужно: последний фильм Спилберга «Шпионский мост», вышедший в ноябре, прямо посвящен еще той древней холодной войне. С приличествующей современной серьезности самоиронией история об адвокате, защищавшем Абеля в суде, а после организовывавшего его обмен на Пауэрса и Прайора, подробно напоминает современному зрителю, за что следует не любить Советский Союз. Фильм — экранизация фразы Черчилля про демократию, он мягко критикует свою систему, точно зная, что другая заведомо хуже, а своя, несмотря на недостатки, служит добру.
Мастеру удается мягкая и аккуратная подача, в которую завернуты многие проблемы восточного блока, которые, как кажется многим, можно напомнить нам и теперь. Тут и Берлинская стена с пулеметчиками и стрельбой по перебежчикам. В картине отдельно проговорено о России, желающей быть в ГДР хозяйкой, что внятно дает понять: немцы к стене не имеют никакого отношения — а заодно напоминает о советских имперских колониальных амбициях. Да и вообще, не очень ясно, как так вышло, что Советы «оккупировали» Берлин и подло не хотят его восстанавливать?
В тот же ряд встает снятый предельно театральным советский суд, контрастирующий с реалистичным американским, проблемным, но живым и способным идти против толпы и властей. В том же ряду отчасти высказанных упреков должно быть сравнение отношения к заключенному: Абеля в США чуть ли не нежно будит охранник, чтобы везти на обмен, в то время как Пауэрса пытают — лишают сна и светят лампой в лицо. Сильный ход, видимо является одновременно с напоминанием о кошмарных застенках ГУЛАГа, выпадом в сторону собственных властей, актуально пытающих военнопленных на основании того, что они «не граждане» и находятся на другой территории. Мол, смотрите, до кого вы опустились — вы не лучше тогдашних Советов.
Спилберг расставляет все по местам: по эту сторону Атлантики — хорошие синие ребята, а там, где-то в странной необъятной России — плохие красные. В унисон с мэтром выступает Эдвард Цвик с биографической драмой о «Бобби» Фишере «Жертвуя пешкой». Уже в рекламе этого фильма звучало, что «Фишер выступает один на один против всей Советский империи». Впрочем, фильм в действительности обходится с победными пропагандистскими клише иронично — мы видим, что Фишера никак нельзя назвать одиноким рыцарем, а поддержка «империи» более чем сравнима с поддержкой «альянса».
Фильмы Цвика и Спилберга объединяет трогательное следование выработанному в годы седой послевоенной старины стандарту антисоветской пропаганды: с одной стороны, Советы ужасны, немотивированно злобны и опасны и на борьбу с ними нужно положить все имеющиеся в наличии силы. С другой стороны — их конкретные представители комичны. Так, например, Спасский у Цвика смешон, когда выходит на белоснежный пляж Майями в темном костюме-тройке вместе с сопровождающими лицами или когда он пытается подражать манере Фишера слышать неслышное. Как и КГБ Спилберга вызывает насмешку, когда его сотрудники пытаются сыграть семью Абеля перед адвокатом.
Интересно, что эти фильмы не являются впрямую пропагандистскими, это исследования западного общества и человека в нем. Холодная война в этих фильмах оказывается, как может показаться, только по хронологической необходимости.
Вот и в «Звездных войнах» противостояние, как кажется многим, не имеет какого-либо политического подтекста. Просто условные хорошие рубят условных плохих. Это такая необходимость для экшен-фильма — наличие плохих парней, насилия. Только ведь и в политике есть, как говорят, такая необходимость, иначе, зачем вся эта военная промышленность? Ведь нельзя же бесконечно оправдывать 600 миллиардный военный бюджет необходимостью обороняться от афганских террористов.
Стоит ли ждать от саги иронии — этого современного маркера «серьезного разговора», или всё снято, как прежде — с каменно серьезными лицами, на уровне детско-наивного пафоса так популярного сегодня? Популярного, может быть, и потому, что думать мы больше не хотим. Пусть интеллектуалы думают, а наши уши готовы для новой порции лапши — ведь мы хотим только развлекаться, «и пусть весь мир подождет».