Украинский взгляд на Нюрнберг: петля для выродков и скотов
С 20 ноября 1945 года по 1 октября 1946 года в Нюрнберге — городе, где была штаб-квартира Национал-социалистической рабочей партии Германии, — проходил международный военный трибунал. Судили бывших руководителей гитлеровской Германии. За это время состоялось 403 открытых судебных заседания, были допрошены тысячи свидетелей. 11 человек были приговорены к казни через повешение, семеро — к заключению, а трое оправданы.
Читайте подробнее: Урок для истории: день правильной казни нацистов и их мыслителей
Нюрнбергский процесс — главный суд над фашистскими преступниками — освещали несколько сотен журналистов из многих стран мира. В их числе был украинский советский писатель, один из крупнейших авторов украинской литературы, корреспондент республиканской газеты «Правда Украины» Юрий Иванович Яновский. Его очерки с Нюрнбергского процесса, передаваемые телеграфом в газету, позже вошли в собрание сочинений писателя под названием «Письма из Нюрнберга» (1946).
Нацисты оставили на Украине тяжелый след. Миллионы истерзанных и покалеченных судеб, неисчислимые человеческие жертвы, разрушенные города, села, заводы, Бабий Яр и концлагеря. Дорогой Яновскому Киев пострадал особо — если после отступления Красной армии в городе осталось около 400 тыс. человек, то к моменту ее возвращения — около 180 тыс. Только на принудительные работы в Германию было угнано не менее 100 тыс. киевлян, десятки тысяч жителей города погибли от голода, холода, были расстреляны и замучены оккупантами.
Читать также: Освобождение Киева и Украины от Гитлера и Бандеры: вчера и сегодня
«Уже в 1943 году, за два года до капитуляции, немцы стали заметать следы. Месяцами стоял над Украиной чад выкапываемых из земли и сжигаемых жертв нашествия. Потом фашисты уничтожали заключенных, проводивших по их приказу это сожжение. За ними — расстреливалось все живое вокруг места сожжения, все мыслимые свидетели черного дела. Пепел людей развевался по ветру. Пепла человеческого стало так много, что ветер бессилен развеять его. Пепел закапывали в землю. Земля стонала, пепел не хотел исчезать, дожидаясь возмездия. Жертвы, павшие от руки фашизма, продолжают ждать. Пускай суд идет так, как велят ему победившие гитлеризм народы"*, — пишет Яновский в «Письмах из Нюрнберга».
Трудно представить себе, как смотрели люди, видевшие этот ужас в родном краю, на нацистских преступников. На пытавшегося произносить пафосные речи Геринга, на Гесса, который сидел, «изображая психоз». Когда раны еще совсем свежи, а боль утраты еще остра, слова корреспондента и писателя должны быть четки, выверены и точны. Ему нужно было донести дух и смысл суда, сказать самое главное, не ранив читателя и убедив его в том, что возмездие свершилось и преступники не ушли от него. Нацистов в Нюрнберге обвиняет от имени СССР главный прокурор Украинской ССР — Роман Андреевич Руденко. Яновский видит в этом особую ответственность «за мои последующие слова».
«Со мной вместе в зал вошли миллионы соотечественников, советских украинских людей. Я смотрю на них, я отчитываюсь перед ними. И то, что преступников обвиняет от имени СССР прокурор УССР, — наполняет меня особой ответственностью за мои последующие слова. Испепеленная немецкими фашистскими ордами украинская земля поднимает свой всенародный голос и требует возмездия. Не злорадство овладевает при виде подсудимых, — это мелкое чувство, — а чувство удовлетворения и чувство надежды, что эти подсудимые не окажутся только искупительной жертвой гитлеризма, что процесс явится началом больших и планомерных действий по искоренению в немецком народе фашизма. И не только в немецком!»
В своем горе Яновский не отделял Украину и украинцев от судьбы остальных республик и народов СССР. Понимание того, что Победа над фашизмом была возможна только сообща и нет отдельной от России или СССР судьбы у Украины — ни культурной, ни социальной, никакой — подчеркивалось им в каждой статье.
Чуть позже Нюрнберга Яновский даст такую трактовку единственной встрече 23-летнего Тараса Шевченко с Александром Пушкиным, произошедшей на смертном одре русского поэта: «Навсегда поэзия Пушкина останется для Шевченко ближе всех поэзий мира. Поистине, осенил Шевченко пушкинский гений, как осенял он великую литературу российскую, как вдохновлял он Гоголя и Лермонтова, покорял Белинского». Неразрывность русского и украинского народа стала определяющей в творчестве Яновского: общая история, общая радость, и горе — тоже общее.
«И вдруг в зал заседаний входят двое людей спокойной уверенной походкой. Трибуналу докладывают о прибытии на суд представителя Наркомата Иностранных дел Советского Союза Вышинского и прокурора СССР Горшенина. Подсудимые явно взволнованы. Шаги истории явственно стали слышны в старом немецком судебном зале. И нас, советских людей, охватила гордость за наш великий советский народ, народ-победитель».
Шаги истории
Говоря о процессе, писатель подчеркивает неотвратимость наказания — «петля» присутствует всегда, даются емкие описания нацистов и их идеологии. «На скамье подсудимых сидят заговорщики, оседлавшие немецкий народ, испоганившие ему душу, воспитавшие его юношество в духе человеконенавистничества, бросившие этот народ в бездну преступлений, варварства, скотства, собачьего бреда, — в то, что называется фашизмом. На скамье подсудимых — выродки собственного народа, и напрасны их попытки подать себя в ином плане, говорить от имени обесчещенного ими народа! Это — «цепные собаки немецких банкиров», — по верному и точному определению товарища Сталина».
А говорить они говорили, и подать себя пытались в ином свете. И нашлись «сочувствующие». «Один американский журнал нашел возможным — не защиту подсудимых Кейтеля и Йодля, это было бы глупо, — журнал высказался об этих бывших воротилах гитлеровской военной машины как о солдатах. Дескать, какое у них преступление, когда по самой профессии своей они, люди войны, обязаны воевать, когда им приказывают, и они, «как солдаты, исполняли свой долг».
Неназванному американскому журналу и подобной риторике дали ответ: «Американский обвинитель на процессе — судья Джексон правильно отвел эту замаскированную профашистскую вылазку. «Мы их не за то судим, — ответил Джексон, — что они служили своей стране, а за то, что они стали ее господами и ввергли в захватническую войну». К сожалению, годы спустя эти нелепые попытки оправдаться появлялись в многочисленных мемуарах — Манштейна, Гудериана и многих других. А потом и приняты на веру миллионами читателей и любителями истории.
Совесть мира
«Медленно движется, течет процесс. Правосудие, облеченное доверием народов, шествует от факта к факту, от явления к явлению, от государства к государству. Все должно быть вскрыто, зафиксировано, доказано. Ничто не принимается на веру. Подсудимые снова и снова убеждаются, что не коротка память у правосудия, что не удастся им, бандитам, прийти к виселице с маркой государственных деятелей», — пишет автор. Говорило французское обвинение, британское, американское, но мир ждал советского слова.
Смотрите фотогалерею доказательств, представленных на процессе
Яновский отметил и передал украинскому читателю важную вещь: разницу в тактике гитлеровцев на Западе и на Востоке. «Если на Востоке они открыто и откровенно грабили, убивали, жгли, как сорвавшиеся с цепи разбойники с большой дороги, — то на Западе картина была иной». Потому и ждали советского прокурора: «Это будет та кульминация, после которой подсудимые увидят осязаемую веревку с петлей и уже не расстанутся с мыслью о ней ни днем, ни ночью».
«Вчера (8 февраля) здесь, в Нюрнберге, началось представление обвинения от Советского Союза. Произнес речь главный обвинитель от СССР товарищ Руденко. Речь произвела на всех громадное впечатление. Суровые слова большой правды ложились на весы правосудия, страшные цифры уничтоженных человеческих жизней, разрушенных сел и городов, разграбленных культурных и материальных ценностей вносились в книги суда, записывались на пленку, проникали в души представителей международного демократического общества. Места прессы были все заняты. На гостевых местах сидели наблюдатели многих государств Европы, в частности — делегация Чехословакии в составе высших деятелей суда, прокуратуры, прессы. Советский Союз представляет по праву совесть мира, и слова ее обладают способностью волновать и жечь».
Фабрика войны
Не мог писатель не обратиться к будущим поколениям только с одной, главной, мыслью — не повторите, только не повторите этот кошмар. «Нацизм, фашизм — это была фабрика захватнической войны. Фабрика войны ликвидирована, в иных местах — пока минимально. Надо ее уничтожить повсюду и до конца. Не для того человечество пролило море крови, чтобы оставить фашистскую заразу на земле».
Невозможно передать опыт, не сохранив связь поколений. Понятно и то, что ошарашенные люди, переболевшие войной, как корью, не сильно хотели о ней говорить, а украинские мастера — Яновский и Довженко — не сразу смогли найти нужную тональность или не нашли совсем для передачи того, что видели и чувствовали, своих знаний и мудрости.
После краха СССР разорвалась и связь с прошлыми поколениями — их поругали и оплевали в перестройку, — с их наследием. Кроме того, на разных континентах были и есть силы — и немалые! — поддерживавшие в своих целях темный огонек фашизма тлеющим. Вернувшись на Украине, фашизм рядится в другие одежды, но остается прежним — и эти попытки выгородиться напоминают увертки «просто солдатов» Кейтеля и Йодля.
Расставил ли Нюрнбергский процесс все точки над фашизмом? Оставили ли «Обыкновенный фашизм», «Бухенвальдский набат», «Иди и смотри» в головах понимание, что так нельзя? Слышим ли мы в России, на Украине и далее везде эти слова — «никогда больше»? Отвечать нам.
Справка ИА REGNUM:
Юрий Иванович Яновский родился 14 (27) августа 1902 года на Украине в Елисаветграде в крестьянской семье. Окончив в 1919 году реальное училище, служил в учреждениях. В 1922 году переезжает в Киев. 1 мая 1922 года в газете «Пролетарская правда» впервые было напечатано русское стихотворение Яновского «Море».
В 1924 году газета «Большевик» публикует первую украинскую поэму Яновского «Колокол» («Дзвін») и новеллу «А потом немцы убегали» («А потім німці тікали»). В 1925 году выходит первый сборник новелл — «Мамонтовы бивни». В 1926—1927 гг. Яновский — главный редактор сценарного отдела Всеукраинского фотокиноуправления (ВУФКУ), живет в Одессе, где находилась Одесская киностудия, о ней в 1928 году он издаст сборник очерков «Голливуд на берегу Черного моря».
Яновский — автор повести «Байгород» (1927), сборника стихов «Прекрасная УТ (Украина Трудовая)» (1928), романов «Мастер корабля» (1928), «Четыре сабли» (1930) и «Всадники» (1935). С 1939 года — главный редактор журнала «Украинская литература».
Войне и военному восстановлению Яновский посветил роман «Живая вода» (1947), позже из-за критики переработанный и выпущенный под названием «Мир». В первом варианте романа раны в человеческих сердцах и разрушение родной страны заслоняли основу произведения — творческое вдохновение советских людей в деле восстановления Советской Украины.
В 1948 году Яновский выпустил сборник «Киевские рассказы», посвященный героизму и мужеству советских людей в годы Великой Отечественной войны. За него он получил Сталинскую премию 3-й степени.
25 февраля 1954 года писатель скончался. В учебную программу для средних школ на Украине включено изучение романа «Четыре сабли» и отдельных новелл из романа «Всадники».
Читайте также:
Аксёнов: «Украинских нацистов ждет новый Нюрнберг»