На суде по делу Гайзера рассказали о взятках... что ещё знают свидетели?

Сегодня суд допрашивает Евгения Королёва, директора «Сыктывкарского промышленного комбината» до 2010 года. Свидетель указал, что знаком с главными фигурантами дела — Ковзелем (членом совета директоров предприятия), Веселовым, Черновым, Гайзером, Торлоповым. Гайзер улыбнулся — старые знакомые. Торлопов. Королёв был уволен до 2010 декабря, чуть раньше окончания контракта, который у него был заключен на 4 года для участия в строительстве указанного комбината.

«Задача была выполнена и собственник, видимо, решил, что я не нужен. Предприятие вошло в эксплуатацию в 2010 году», — указал он.

Королёв занимался техническими вопросами, связанными со строительством объекта. Ковзель занимался финансовой частью вопроса, указывает свидетель.

С Веселовым встречался редко. С Гайзером периодически — он как руководитель, глава республику участвовал в разных мероприятиях по строительству собственно деревообрабатывающей фабрики и социальных объектах фабрики.

В поступления финансовых средств свидетель не вникал и кто их контролировал не до конца представляет.

Королёв подтверждает, что Гайзер и некоторые другие лица периодически появлялись на строительстве объекта, однако по каким мотивам и что на встречах обсуждалось, он не знает. Организатором встреч выступал Ковзель.

Адвокат Ковзеля Закалюжный спрашивает свидетеля о приезде на завод Владимира Путина в 2010 году. Какова была реакция? Свидетель отмечает, что, видимо, положительная. В основном адвокат задаёт технические вопросы — как принимались решения о стройке, почему была выбрана определённая площадка для строительства. Свидетель аргументированно и подробно объясняет процедуру разработки проекта.

До СПК в республике не существовало аналогичных по оснащению аналогичных производств. Кроме того, предприятия образовывали цикл деребообрабатывающего производства «в усечённом виде». По словам свидетеля, у СПК была собственная сырьевая база, однако конкретно вспомнить не может.

За годы работы в СПК свидетель не помнит, каких документов мог подписать финансового характера — этим занимался Ковзель, подчеркнул он.

«Подписывали ли вы заведомо незаконные документы?» — спрашивает адвокат.

«Я сейчас уже не могу говорить, это было столько времени назад!.. Как я могу оценивать, законные они были или нет? Я просто готовил документы, какие меня просили», — рассказывает Королёв. Никаких неформальных договорённостей с Ковзелем у него не было, никакого давления не оказывалось.

«Требовал ли Ковзель от вас создать нерентабельное предприятие?» — продолжает спрашивать адвокат

«Нет», — отвечает Королёв.

Свидетель отвечает спокойно и хорошо помнит многие технические детали. Однако его роль в предприятии была сугубо техническая, подчёркивает он, поэтому эпизоды, которые, как предполагаются, могут быть связаны с преступным умыслом, прокомментировать не может.

Многих второстепенных фигурантов дела свидетель не помнит, не смог сказать, встречался ли с Бондаренко, как и не смог вовсе ответить, кто он такой.

Построен ли был СПК в соответствии с первоначальным проектом или нет, Королёв точно не помнит. Однако до 2010 года строительство, скорее всего, соответствовало исходному проекту, указывает он.

Свидетель не помнит, были ли случаи подмены оборудования и других аналогичных манипуляций.

Королёв указал, что в контракте с инвестфондом были внесены определённые изменения, с которыми он мог быть не согласен, однако подписал. Какие именно, уже не помнит.

Денежные средства под видом строительных работ через завышенные закупки выводились из предприятия или нет? О таких свидетельствах Королёву ничего не известно.

Чернов спрашивал о различных процедурных вопросах. Бизнес-план составлялся специальной нанятой для этого организацией, информация бралась от Минпрома Коми, пояснил свидетель. Большинство сведений Королёв уже забыл.

Адвокаты неоднократно пытались выяснить обстоятельства финансовой оценки активов предприятия, однако Королёв неизменно ссылается на Ковзеля и указывает, что его деятельность была сугубо инженерно-технической. Никаких компрометирующих обвиняемых обстоятельств он не вспомнить не может.

Конкретные фактические обстоятельства, связанные с оценкой предприятия, Королёв не знает. Однако он указывает, что этим занимался непосредственно Ковзель.

Ковзель и Гайзер расспрашивают свидетеля о номенклатуре продукции, производимого на предприятии. Особенно много вопросов о поставщике сырья в связи с возможным завышением цен.

Адвокат Веселова спрашивает свидетеля о продаже доли в СПК своим подзащитным. Похоже, на стадии предварительного следствия он об этом заявил, однако теперь никак прокомментировать вопрос не решается.

Адвокатов и подсудимых удивляет, каким образом Инвестфонд стал стороной контракта в момент, когда договор было решено изменить. Известно ли было Королёву, что предприятие каким-либо образом аффилировано с фондом? Королёв особо прокомментировать вопрос не смог и отметил, что решения такого уровня в любом случае принимал не он. Ранее он отметил, что как один из руководителей предприятия подписал скоррективованный контракт, хотя и не был до конца согласен по ряду пунктов.

На предварительном следствии Королёв также указывал, что не владел информацией о финансовом состоянии предприятия, которым занимался Ковзель. Его функция заключалась лишь в управлении строительством предприятия.

Королёв указывал, что никогда не видел учредительных документов, однако утверждает, что Веселов был среди учредителей. Свидетель никак вопрос не прокомментировал.

Ранее на стадии предварительного следствия Королёв указывал на то, что в компанию входил один из кипрских офшоров (акции были куплены в обмен на доли второстепенных фигурантов дела, в т. ч. Моториной).

На дальнейших допросах свидетель об этом, правда, по какой-то причине забыл. Королёв указывает, что это было связано со спецификой формулировки вопросов. «Связано ли это с особенностями работы вашего мозга?» — спросил адвокат Чернова Гиголян, чем вызвал возмущение прокуроров.

Гиголян продолжает находить противоречия в показаниях свидетеля — ранее свидетель комментировал сделку с банком «Таврический» и другие финансовые операции, что явно противоречит заявлению свидетеля о его непосвещённости в финансовые вопросы предприятия. Сам свидетель то ли устал, то ли нервничает — попросил воду.

«Когда собственник принимает решение, гендиректор исполняет это решение», — отвечает Королёв на вопросы о кадровой политике предприятия.

Адвокаты пытаются продолжить с уточняющими вопросами по поводу кипрского офшора, который приобретал акции промкомбината. Тем не менее, прокуроры блокируют вопросы один за другим.

Королёва пытались спросить, обижен ли он на увольнение раньше срока. Адвокаты явно недовольны тем, что свидетель никак не комментирует противоречия, а прокуроры опротестовывают многие острые вопросы. «Сторона гособвинения свои обязанности сводит только к тому, чтобы задавать свидетелю вопрос «Вы подтверждаете свои показания?» и полностью не заинтересована в том, чтобы прояснять обстоятельства дела».

После небольшой перепалки между адвокатами, прокурорами и судом по поводу судебного процесса судья объявила перерыв: вопросы к свидетелю закончились и его отпустили.

Теперь допрашивается новый свидетель — Владимир Константинов, который, как следует из его слов, занимался регистрацией офшоров, имеющих отношение к Зарубину, в России.

Свидетель говорит крайне неразборчиво, потому разобрать его слова крайне тяжело.

Константинов подтвердил, что указания шли от Зарубина, этим указаниям беспрекословно следовал Москвин, через Москвина шла и вся рабочая переписка.

По словам Константинова, Зарубин вложил в сланцевые проекты Коми порядка десяти миллионов долларов. Он пытался привлечь других инвесторов, однако подробностей, насколько это было успешно, свидетель не знает.

О роли Ромаданова в бизнесах Зарубина Константинов не знает. На вопрос, удалось ли Зарубину заработать на сланцевых проектах, свидетель ответил, что «сомневается». О том, что Зарубин лишь потерял на этих проектах, свидетель не уверен.

О роли Павла Орды в проекте СПК свидетель ничего не слышал. Кто вёл переговоры с Фондом о продаже СПК Константинов не знает. В то же время свидетелю задали ряд вопросов об оценке предприятия в связи с продажей, однако ни о каких альтернативных оценках активов он не поведал.

После ухода кипрского офшора из владельцев СПК инвестиционная привлекательность предприятия, по задумке Зарубина, должна была вырасти, что следует из показаний самого Константинова на стадии предварительного следствия. Чем был обусловлен такой ответ ранее, сейчас свидетель сказать затрудняется.

Что-либо о том, что кипрские офшоры использовались Зарубиным для хищения средств, Константинов также не знает.

Допрос свидетеля окончен.

Заседание завершено.